Другое место (Понять вечность) - Долинго Борис - Страница 29

• Предыдущая
• 29/113
• Следующая

– Выбор, конечно, не богатый, но нам надо действовать побыстрее. – Капитан встал из-за стола. – Мы с тобой завтра же отправляемся на Тухо-Бормо.

– Ты хочешь оставить столицу сейчас, в такое время? – Лейтенант сделал круглые глаза. – Порядок полностью не наведён, кое-где смута, и верные Хиггинсу отряды ещё остались. Ты же стержень твёрдой власти! Тебе пока следует оставаться на самом острие политической жизни!

– Ничего, мы постараемся действовать побыстрее. Я всё решил, пойми меня правильно: я не могу лично не участвовать в таком деле. А если кто-то нас опередит? Мы тайно отправимся завтра же утром. Девок этих с Ка-Клоа заберём с собой. Если они – люди Профессора, то рано или поздно проявят себя, пытаясь передать сведения. Тут ты, полагаю, не возражаешь?

Лейтенант сделал протестующий жест:

– Нет, конечно, но кого ты оставишь заместителем?

– Я уже принял решение, – сказал капитан. – Оставлю Вано Быкошвилли! У него и образование подходящее: как ни как, был директором…

– Да ты что!? – Д'Олонго сделал ужасное лицо. – Был директором?! Да с учётом того, что он завистлив, это очень опасно. Особенно, в такое время.

– Но он, всё-таки, мой друг. И потом за всем будет приглядывать фон Анвар, так что беспокоиться не о чем.

– Ну, смотри! – развёл руками лейтенант, качая головой.

– Думаю, тут всё будет нормально, – повторил капитан. – Столица под контролем, народ явно на моей стороне. А мы с тобой отправимся на пару-тройку дней вроде как на пикник: всё равно некоторой огласки не избежать, поэтому пусть абсолютно все думают, что мы поехали развлечься чуток после тяжёлых дней. Только несколько гвардейцев возьмём и девок этих.

– Может быть, забрать и Синюю Бороду?

– Похоже, он уже рассказал всё, что знает, – покачал головой капитан. – Да и он сейчас пока нетранспортабельный, только мешать будет.

– А Зелёный? – настаивал лейтенант.

– Зелёный пусть занимает дисов: уж кого-кого, а их пока вообще нельзя и ногой пускать на Тухо-Бормо. Одним словом, собирайся. Завтра рано утром будь готов!

– Всегда готов! – щёлкнул каблуками лейтенант.

«… Мария Беркутова, жена довольно известного в определённых кругах программиста и по слухам хакера Михаила Беркутова, в начале этой недели по официальной версии покончившего с собой, была обнаружена мёртвой в своей квартире в пятницу вечером…» – радостно вещала одна из помощниц гнусавого диктора.

Я поперхнулся пивом. Ведущий «Тринадцатого канала» рассказал, что опергруппу милиции вызвали соседи. Услышав сильный шум, похожий то ли на взрыв, то ли на громкий выстрел, соседка квартиры напротив подошла к дверному глазку и увидела двоих мужчин, выбегавших из квартиры Беркутовых. Один мужчина, похоже, был ранен, о чём свидетельствовали и следы крови в подъезде.

Опергруппа обнаружила в квартире труп женщины, предположительно хозяйки Марии Беркутовой. Опознание трупа затрудняется сильно обезображенной головой, на которой у потерпевшей взорвалось некое устройство в виде шлема. Рядом с женщиной находился труп полуторагодовалого ребёнка, предположительно сына Беркутовых с подобными же повреждениями. Начато расследование.

Я тупо смотрел в телевизор и ничего не понимал. Если Маша совершила самоубийство таким жутким образом, да ещё вместе с сыном, то я даже не мог подобрать слов. Если же её убили, то, получается, виноват я, который должен был, несмотря ни на что, вызвать милицию и постараться хотя бы так защитить Машу.

«Знаешь», – неожиданно подала голос совесть, закинув одну длинную ногу на другую, словно дразня меня, – «если эти люди прикончили Марию, то ты уж точно ничего бы не поделал, хоть вызови, хоть не вызови милицию. Рано или поздно они всё равно бы до неё добрались. Вряд ли тебе в данном случае нужно винить себя. Послушай-ка новости дальше».

Странная дама, эта совесть.

Хотя тут она была права: дальше следовала хотя и не такая сногсшибательная, но очень любопытная конкретно для меня информация. Сосед из квартиры сверху, возвращаясь незадолго до взрыва с прогулки с собакой, видел записку, воткнутую в дверь Беркутовых, и подумал, что у них кто-то был, не застал хозяев дома и оставил эту записку. Предположительно это мог быть молодой человек, который, судя по всему, вышел из подъезда минут за пятнадцать до взрыва и уехал на белой «девятке», номер которой сосед, к сожалению, не запомнил.

«К счастью», – подумал я, хотя явно было не лишено оснований подозревать, что это уловка следователей, и, если тот собачник всё-таки сообщил им номер мой машины, то меня уже вычислили. Правда, было совершенно чётко сказано, что свидетельница видела не одного, а двоих мужчин, убегавших из квартиры, именно которых и подозревали в убийстве, по крайней мере, по официальной версии.

Я выключил телевизор, быстро оделся, черкнул ребятам пару строк, чтобы не волновались по поводу моего исчезновения, и выскочил на улицу.

Всю дорогу в пойманном частнике я гадал, откуда могла взяться записка, засунутая в Машину дверь. Могло статься, что в короткий интервал времени после моего ухода к ней приходил кто-то ещё, кто звонил в дверь. Маша не откликалась, и этот человек оставил записку. Тех, кого соседка видела убегавшими из квартиры, Маша явно впустила сама или они открыли двери ключом, поскольку если бы дверь взламывали, то соседи, вне всякого сомнения, услышали бы шум: дверь у Беркутовых была как от банковского сейфа. Но откуда у этих людей мог быть ключ? Впрочем, откуда мне это знать, как и то, почему Маша могла их впустить сама?

С другой стороны, мужик с собакой зашёл в подъезд на моих глазах, а больше никого, входящего или выходящего из подъезда за это время, я не видел. Так кто же оставил записку? Сама Маша, что ли, её в дверь воткнула?

Сейчас я мог гадать хоть до посинения.

Из предосторожности я попросил водителя заехать в один из дворов, который располагался недалеко от моего дома и, расплатившись, вышел там. Нацепив чёрные очки, одолженные в квартире Рудика, я осторожно прошёл мимо своего подъезда, но ничего подозрительного вокруг не заметил. Было ещё сравнительно рано для воскресного дня, поэтому и народ на улицах практически отсутствовал. Только пара собак, растопырив задние лапы, сосредоточенно гадила на газоны под умильные взгляды хозяев.

Я для верности обошёл дом и небрежно прошествовал к своему подъезду уже с другой стороны. Так же из предосторожности я сначала поднялся на самый верхний этаж. Никакой милицейской засады на площадках не было, и это меня успокоило, поскольку я был уверен, что дожидаться меня, наблюдая из-за какой-нибудь соседней двери, менты уж точно не будут. В конце концов, я, вроде бы, не являюсь подозреваемым номер один.

Я вошёл в тишину квартиры, сел к компьютеру и уставился на лежавшую на столе коробку с дисками и шлем. Что же там такого, из-за чего разгорелись все эти страсти?

Была одна штука, которая совершенно не укладывалась в общую картину и мешала мне сделать достаточно убедительные, хотя бы для самого себя, выводы: поведение Маши в пятницу вечером. Она абсолютно не выглядела испуганной, затравленной или отчаявшейся. Выпроваживая меня, она явно вела себя как человек, который знает, что ему делать дальше. Такое впечатление, что у неё был чёткий план, и она ничего не совершала впопыхах. Она не напоминала свихнувшуюся самоубийцу. Впрочем, что мы знаем о баобабах – так, кажется, ставил вопрос Экзюпери? Это в смысле о том, что я не знаю, как выглядят самоубийцы.

Я ещё немного подумал, сходил закрыл свою металлическую входную дверь изнутри на все засовы, включил компьютер и открыл коробку с дисками. Они были помечены порядковыми номерами, и я вставил в приёмник «сидюшника» диск номер один.

Ознакомившись с начальными пояснениями, я скептически усмехнулся, однако, руководствуясь инструкцией, произвёл установку программного обеспечения со всех дисков по порядку. Мне действительно пришлось расчистить значительное место на «винте», удалив оба «Фол-аута», «Хаф-лайф» а также ещё кое-какие программы, которыми я давно не пользовался. Наконец, весь «софт», что был на Мишкиных дисках, встал ко мне на машину и попросил включения в Интернет.

• Предыдущая
• 29/113
• Следующая