Во славу доминиона! (СИ) - Сугралинов Данияр - Страница 17

— Я центурион без когорты — первый инстига. Если кто пожелает стать вторым и третьим, обращайтесь!

— Э нет, братка, спасибо за щедрое предложение, но я, пожалуй, пас! — открестился чумазый черт. — В битве хотя бы есть шанс выжить, а у инстиги жизнь коротка!

Похожим образом отвечали и остальные. Хоть я и не горел желанием брать кого-то со стороны, но только так можно было найти смельчака на роль седьмого в Летучем отряде.

Когда я приблизился к штабу, меня окликнули незнакомым трескуче-блеющим голосом:

— Хей! Центурион! — Остановившись, я покрутил головой. Из окна штаба выглядывала козлиная морда. — Да, да, ты! Ты же Хаккар?

На ловца и зверь бежит! Увидев, кто меня окликнул, я гаркнул:

— Так точно! Во славу доминиона, трибун тринадцатого легиона Урфи!

— Во славу. Зайди ко мне. — Голова исчезла.

Очевидно, что не всем офицерам мешал ремонт в штабе. Обойдя здание, я проник внутрь через главный вход.

— Кто, куда и с какой целью? — для проформы поинтересовался потрепанного вида демон-стражник. Он широко зевнул, выдал хиленькое облако дыма и шумно почесал зад.

— Центурион Хаккар к трибуну Урфи! По приказу легата Аваддона!

— Проходите, — все так же меланхолично ответил демон. — Направо, налево, прямо и до конца. Там работает бригада чертей-строителей, центурион, сразу поймете… Не вляпайтесь!

За сегодня он первый никак не среагировал на мое имя. А вот его предупреждение было очень кстати. Пришлось попрыгать, чтобы не наступить на дымящиеся зловонные кучки, — черти не отвлекались от работы, чтобы пользоваться уборной. А может, просто не контролировали процесс. Наверное, поэтому в Преисподней их недолюбливали, ставя на одну ступень с недодемонами-тифлингами.

Шагая по коридорам, я еще раз убедился, как тяжело живется в Преисподней без магии. Низкоуровневые демоны-строители недостаточно владели хаотическими навыками, а потому почти всю работу выполняли руками. Особых технических приспособлений я у них не заметил — красили обычными кистями, даже не валиками. Земля и небо в сравнении с методами строительства бригады дворфов, которые возвели наш замок.

На пару мгновений я оцепенел, вспоминая беспомощность, которую испытывал, когда смотрел, как нежить уничтожает Кхаринзу и рушит замок. Я пойду на что угодно, лишь бы этого не случилось!

Трибун легиона, сатир Урфи, встретил меня у порога кабинета. Другой знакомый сатир, Флейгрей, поставь его рядом с трибуном, был бы ему по пояс, но в остальном сходство было потрясающим. Я на мгновение подумал, что эти двое родственники. Урфи для полного сходства не хватало бутылки с пойлом в руке и винного бочонка под задницей.

Его кабинет загромождали сваленные кучей папки, перевернутые стеллажи, разбросанные бумаги, но на столе не было ни пылинки, поверхность блестела и отражала самого сатира, вставшего, опершись на спинку стула со специальной прорезью для хвоста.

Тряхнув бородкой, трибун недовольно проблеял:

— Легат Аваддон поручил мне выгрести из запасов легиона все что есть и выдать тебе, Хаккар. С какой целью?

— Не могу разглашать, трибун Урфи!

— Тогда вот тебе что, а не хао… — Сатир ухмыльнулся, показывая мне кукиш с высунутым когтистым большим пальцем. — Свободен, центурион! Кругом! Шагом марш… отсюда!

— Не могу выполнить, трибун Урфи! Ваш приказ вступает в противоречие с приказом вышестоящего легата Аваддона, который поручил принять от вас хао, достаточное для того, чтобы зажечь оранжевые звезды на моем роге и рогах моих бойцов! — выдав эту сложную конструкцию, я сглотнул, освежая пересохшее горло, произвел в голове расчеты и добавил: — Сто семнадцать миллионов для меня и в среднем по сто шестьдесят восемь для еще шестерых! — Подумав, на всякий случай твердо сообщил, что все это во славу доминиона.

На некоторое время трибун выпал в осадок и ушел в астрал, а когда вернулся, ахнул и прорычал:

— Как шестерых? Это же больше миллиарда! Ну вот и выдал бы легат из своих запасов! Хао, знаешь ли, с неба не падает! Пока не скажешь зачем, ничего не получишь, центурион.

— Вы отказываетесь выполнять приказ легата?

Урфи прищурился, склонился надо мной и, брызгая слюной, прошипел в лицо:

— К нам с инспекцией едет сам генерал Ксавиус! Будет ревизия! С меня спросят! Что я им скажу? Развоплотят за растрату подотчетного хао! Легату что? Взятки гладки, терять нечего! А у меня до конца службы остался год!

Так-так… Не все гладко в тринадцатом легионе. Насколько я знал, трибун Урфи один из самых уважаемых бойцов, прослуживший во славу доминиона почти три века. Вряд ли он был ставленником Ксавиуса, но и то, что слово Аваддона для него не особо весомо, тоже понятно. Что за игру ты затеял, сатир?

Поразмыслив, я стер с лица его едкие слюни и кивнул:

— Вас понял, трибун. Доложу легату Аваддону, что вам до конца службы остался год, с него взятки гладки и терять ему нечего, поэтому его приказ не выполнен, и лучше бы он выдал хао из собственных запасов.

Развернувшись, я направился к выходу. Взгляд козломордого буравил мне затылок. Я уже занес ногу над порогом, но он пробурчал:

— Постойте, центурион. Вернитесь.

Когда я снова встал перед ним, он уже где-то раздобыл фляжку и отчаянно заливал все ее содержимое в широко распахнутую пасть, все равно что подливал масла в огонь — из глотки вырвались столбы пламени, кадык ходил ходуном. Ну вот, теперь полное сходство с Флеем!

— Пойми, Хаккар, — задушевно заговорил сатир, выдав шумную отрыжку. Мое лицо опалило огнем. — Я не могу выдать хао, не зная, на что оно пойдет.

— Хорошо, я скажу на что. Легат назначил меня первым инстигой.

— Знаю, — проворчал Урфи. — На редкость глупое решение.

— Еще он велел отобрать второго и третьего инстигу. Легиону нужны сильные инстиги, а не «свежее мясо», логично?

— Логично, — кивнул он. — Хорошо. С тем, чтобы усилить тебя и других инстиг, я согласен. Итого трое. Но выдать хао на усиление еще четверых? О них речи не было!

— Думаю, об остальных четверых генералу Ксавиусу, во славу доминиона, знать не обязательно. По приказу легата мы отправляемся в Очаг Пустоты. Сколько именно мы там наберем хао — в ваших отчетах не будет указано.

Взгляд сатира приобрел отчаянное выражение. Он уже все решил, хао выдаст, но последствия пугали его до дрожи. По сути, бедолага-трибун оказался между молотом (Ксавиусом) и наковальней (Аваддоном). Ссориться и с тем и с другим себе дороже, особенно за год до конца службы. Приказ легата — и сатир идет первым инстигой. Обвинение в растрате — и Урфи заканчивает свой путь в пасти Ксавиуса.

— Трибун Урфи, — обратился я к нему как можно мягче. — Мы с вами в одном стимере с легатом. Только победы вернут легиону былую славу, а вместе с этим и самому Аваддону. Победы пополнят казну! Победы дадут больше звезд каждому из нас! Победы будут значить то, что со службы вы уволитесь богатым и уважаемым демоном! И все, что задумал легат, ради этого!

Урфи сделал вид, что моя пламенная речь его не впечатлила. Молча исчезнув, он спустя полминуты появился на том же месте с маленьким хрустальным кубиком. Протянул мне:

— Один миллиард сто двадцать пять миллионов частиц хао. — Другой рукой указал на черный куб на столе. — Распишитесь в получении, центурион.

Чтобы «расписаться», потребовалось наложить руку на куб. Ладонь обожгло, а когда я ее отнял, на антрацитовой поверхности проявились демонические руны: «Центурион Хаккар, тифлинг, принял от трибуна Урфи, сатира, один миллиард…»

Даже у демонов бюрократия. Она могла просочиться в реал, если допустить, что на моем плане существования тоже есть Преисподняя.

После долгих мгновений ошарашенного молчания Абдусциус подвел итог услышанного:

— Значит, говоришь, если пойдем с тобой, велика вероятность, что не доживем до следующей битвы?

— Да. Завтра утром мы выдвинемся в очень опасное место, — ответил я, решив перед тем, как отправиться в Очаг Пустоты, встретиться с Полковником, лидером «Экскоммьюникадо». — Возможно, никто не вернется, даже я. Но из тех, кто выживет, я выберу второго и третьего инстигу.