«Гарем» Лорда (СИ) - Мороз Андрей - Страница 13

— И чего же ждет этот Виктор? Что такого важного он пытается высмотреть, сидя в кустах? — с легким раздражением и неизвестно у кого, спросила Ева про себя. — У Бренди скоро одновременно и шея вывихнется и сердце не выдержит!

— Держитесь рядом, чуть позади меня и старайтесь не привлекать к себе лишнего внимания, — наконец через плечо бросил девушкам мужчина, поправил повязку, перехватил палку с закрепленным в торце камнем и решительно двинулся вперед.

— Что ты там разглядел? — спросила, а скорее пропищала Ева, неожиданно для неё самой ставшим слишком уж звонким голоском.

— Ничего необычного. Сейчас на месте получше присмотримся, — пообещал ей Виктор, поводя слегка запрокинутой назад головой от плеча к плечу.

Ступив на твердую поверхность плато, Элен первым делом нагнулась и вдобавок к своему шесту, подобрала с пыльной земли острый длинный каменный осколок, формой похожий на тот «зуб», что сейчас был «за поясом» у Виктора. Покосившись на действия спутницы, Ева решила последовать её примеру и тоже принялась взглядом исследовать землю в поисках какого-нибудь подходящего аналога.

— Брось! — произнес мужчина, снова каким-то необъяснимым чутьем углядевший манипуляции брюнетки за своей спиной и пояснил, — Палки хватит, если что. Пока не время демонстративно вооружаться. Если навалятся всерьез — камень тебя не слишком выручит, а вот спровоцировать агрессию слишком активным внешним милитаризмом — можно запросто. Особенно девушке. — И помолчав, понижая голос, добавил, — Вообще: если наши дела пойдут не очень радостно — не дурите и не раздумывайте. Совсем. Просто бегите — не дожидаясь, пока все станет совсем уж худо.

Растерянно переглянувшись, девушки промолчали.

…На первых двух десятках пройденных шагов, их появление осталось незамеченным для подавляющего большинства находящихся на плато — уже стоящих на ногах или сидящих на земле людей.

Кроме одного: приближающегося к пожилому возрасту мужчины среднего роста с невзрачным, неброским и незапоминающимся морщинистым лицом, увенчанным хищным ястребиным носом, с сухим, но крепким телом, густо покрытым татуировками и острым колючим взглядом внимательных бесцветно-холодных глаз.

Ева не была уверена, но ей все же показалось, что Виктор и этот, несомненно, весьма опасный горбоносый человек с пугающими её неприятными глазами, обменялись не только взглядами, но и короткими, почти не заметными со стороны кивками.

Над площадкой стоял негромкий гул множества голосов. Словно растревоженный пчелиный улей гудел. Беспокойно, смятенно и озабоченно.

Люди не расходились в стороны — видимо их пугала непроницаемая для взглядов стена леса. Они сбились во множество тесных кучек и активно что-то обсуждали. Хотя конечно и так понятно что — недавнее пробуждение в иной реальности и свое нынешнее положение.

Сразу же бросалась в глаза, пожалуй, основная сейчас деталь: три наиболее ярко выраженных сообщества — образовали свои, обособленные от посторонних группы. Бывшие заключенные разместились отдельно от императорских гвардейцев и тирийцев. Две последние общности также не стремились сливаться друг с другом и остальными людьми.

…- Йюу-утурлрлилололи! — на манер тирольских песен, внезапно придурковато заверещал один из недавних арестантов. Его тощие ноги с широкими, как будто расплющенными коленными суставами, словно сами по себе разболтанно выплясывали что-то непонятное. Между них вихлясто болтался половой член не отягощенного ненужными комплексами «танцора». Ева с гадливостью отвела глаза от этого не слишком приятного зрелища.

— Не дурошлепь, Кермит, остынь до поры! — почти не разжимая бледных и тонких, похожих на земляных червяков губ, посоветовал ему «опасный», чуть заметно покривив своим обильно оплетенным глубокими морщинами лицом. И хотя горбоносый говорил весьма негромко, видимо исключительно для своего внутреннего круга, но его хрипловатый низкий и холодный голос с «ржавчиной», был услышан практически всеми на площадке.

— Так свобода же, Гриф! Вот я и… — дурашливо удивился узколицый и при этом широкоротый просто до безобразия «танцор».

— Уймись, я сказал. Лучше вон тем отставшим пассажиром займись.

Мигом затихшая и очень внимательно прислушивающаяся к диалогу бывших заключенных площадка, не сговариваясь повернулась в сторону, куда смотрели блеклые и хищные глаза горбоносого.

Абсолютное внимание всех «изгоев»: еще не до конца осознавших и принявших, как ранее свершившееся, так и ныне происходящее — обратилось на вышедшего из леса тщедушного, долговязого и очень сутулого мужчину средних лет, кое-как опоясанного широким пальмовым листом, словно полотенцем. Одной рукой он поддерживал свою активно стремящуюся развернуться и соскользнуть набедренную повязку, другой прижимал к животу свернутый кульком, чем-то наполненный лист — такой же из какого была сооружена «одежда» мужчины.

— Что это у тебя там? — издалека громко поинтересовался большеротый Кермит, отделившийся от толпы и неспешно двинувшийся навстречу мужчине.

— Еда! — горделиво и громко поспешил оповестить всех присутствующих «собиратель».

— Какой же ты молодец, дружок! Просто нет слов! Добытчик! — похвалил его «лягушачий рот», — Ну, и чего ты замер-то, кормилец? Не стой столбом — неси свою еду поскорее сюда.

— Зачем? — не понял или наоборот уже все прекрасно понял, но внутренне запротестовал мужчина, — Я сейчас объясню, где её еще много. Всем должно хватить, если вокруг поискать…

— Ты не понял простых слов — «неси сюда»? Может быть, ты вообще плохо понимаешь этот язык? — глумливо и нарастяг, почти пропел Кермит. — Ты слабоумный? Или слишком дерзкий?

Большеротый приблизился почти вплотную к человеку со свертком. Он двигался порывисто и дергано, как двигаются либо очень возбужденные, либо находящиеся под воздействием каких-то веществ люди.

Остановившись в полутора шагах от собеседника, Кермит без дальнейших разговоров и прелюдий лениво смазал его по лицу открытой ладонью.

Вытянув шею как совсем недавно сестра — молодой, глупой и любопытной гусыней, Ева из-за высокого плеча, сбоку, заглянула в лицо Виктора. И разглядела на нем только совершенно спокойное, равнодушное созерцание происходящего. Легкий «спортивный интерес» клиента тотализатора, так и не поставившего свои деньги ни на одного из соперников. «Похер фэйс».

Лорд моментально уловил её движение. Почти не разжимая губ, негромко произнес:

— Я кому сказал — не высовываться? Стоять за плечом!

Все так же на цыпочках Ева послушно отодвинулась на полшажочка назад.

Покосившись, Виктор не то посоветовал, не то отдал приказ:

— Аккуратно и без суеты позови сюда свою сестру. Лучше не сходя с места — жестами.

Она кивнула.

… - Сюда давай, говорю, убогий! — и не дожидаясь ответа или действия мужчины-«собирателя», большеротый «танцор» сбил оппонента с ног уже настоящим быстрым ударом, который Ева даже не успела заметить.

Плоды — те самые, похожие на яблоки, высыпались из свертка и покатились по пыльной земле в разные стороны.

Кермит подскочил к упавшему и начал наносить удары ногами по телу лежащего мужчины. Не разбирая куда бьет и явно совершенно не сдерживая силу. Сейчас легкий, теплый и нежный ветер разносил над плато одни лишь глухие звуки.

С какого-то момента тот перестал реагировать, прикрываться руками и даже негромко пристанывать при очередном полученном ударе. Из удрученно молчащей толпы не доносилось ни единого вздоха или шороха.

Только в группах тирийцев, арестантов и гвардейцев, расположившихся по краям толпы, время от времени раздавались поощряющие смешки и негромкие, вполне одобрительные комментарии происходящего.

Войдя в раж, Кермит стремительной хищной птицей наклонился к земле и почти сразу же резко распрямился, поднимая над головой обе руки с зажатым в них не очень большим, но увесистым камнем. Откуда-то справа раздался пронзительный и испуганный женский визг, оборвавшийся на самом взлете…

Ева панически взглянула на Виктора, а сразу после на ястребиный профиль Грифа.