Иной мир (СИ) - Андреев Андрей Анатольевич - Страница 28

Понятное дело, что с ней согласились все. Может, кто-то и хотел-бы продолжать пиратство, но положение было безвыходное, а на каторгу не хотелось никому.

Мы разделились на две команды. На “Самсоне” остались Ал и Шам, Михаэль, Юр, Микко, Жан, Свами и я, и с нами — восемь новичков. Остальные перешли на шхуну. На “Вепря” мы передали ядер на пару залпов, и немного пороха, взамен забрав пару бочек вина. По поводу вина разногласий не возникло: часть мы решили выпить в пути, вместо поднадоевшего всем рома.

Больше неожиданностей по пути в Копенгаген не было. “Вепрь” шел за “Самсоном”, одна вахта сменяла другую, мы, постепенно, знакомились с новыми членами экипажа, чему-то учили их, чему-то учились сами. Девушки в экипаже несли вахту наравне со всеми, конечно, в компании мужчин. Спали все в трюме, без каких-то там условностей, и разделения трюма на две половины, впрочем, мы все равно не раздевались: сменился с вахты, поел, завалился в койку, и — спать. С портовыми чиновниками на этот раз не возникло никаких проблем, Михаэль объявил шхуну призом, задекларировал товар, как добытый в бою, и, по всем правилам, и корабль, и все, что на нем находилось, теперь являлось нашей собственностью, а с призового корабля любые товары, даже запрещенные к продаже как контрабанда, контрабандой не считались. После того, как мы сгрузили товар, и получили свои деньги от Кристианссона, встал вопрос, что делать с “Вепрем”. Конечно, шхуна — лучше шлюпа по всем параметрам, что по скорости, что по вместимости, что по вооружению. Но ее надо было приводить в порядок, менять часть обшивки корпуса, а это — не только потерянное время, но и довольно кругленькая сумма. Часть команды высказывалась за то, чтобы просто продать шхуну на верфи, подобрать себе второй шлюп, и, уже в два корабля, заниматься перевозкой товаров. Вариант разумный, и выгодный. Но часть народа настаивала, что шхуна позволит нам сократить время переходов, а брать на борт будет не на много меньше товара, чем два шлюпа. Против продажи “Самсона” были члены нашей старой команды, особенно Молчаливый. Он постоянно твердил, что корабль, который был не просто куском дерева, а чем-то вроде друга, продавать нельзя, ведь он не подводил нас ни при каких обстоятельствах! В спорах, и поиске оптимального для всех решения, проходили дни. Наконец, одна из девушек, которые после неудачного абордажа влились в команду, со странным именем Фиола, спросила:

— А если отдать шлюп в аренду, рыбакам? Какое-то время мы будем торговать на “Вепре”, но “Самсон” останется нашим, и, к тому-же, будет приносить деньги, пусть и не очень большие.

Фиола, с огненно-рыжими волосами, и весьма аппетитной фигурой, нисколько не походила на француженку, которой была после последнего перехода. По ее словам, она долгое время держала торговую лавку, шила, какой-то отрезок жизни провела в борделе… После уговоров Микко сдался. Такой вариант его, хоть и со скрипом, но устроил: “Самсон” не будет продан, мы лишь временно расстаемся с ним. Рыбаков, которые потянули контракт аренды, мы нашли с некоторым трудом, потому, что рыбаки — народ небогатый. А для того, чтобы арендовать шлюп, им пришлось договариваться о совместном его использовании целыми тремя деревеньками. Пожалуй, это было выгодно и им, и нам. Шлюп — не ялик, и не баркас, на нем можно уйти дальше в море, да и рыбы в него войдет, как в целую флотилию рыбацких лодок.

“Вепрь” мы пригнали к верфи Оле-Свана Гундарссона. Помимо замены досок обшивки он обещал перетянуть такелаж, выявить то, что не смогли мы, и исправить. Сумму запросил на уровне, но чуть ниже, чем у конкурентов. Барт сразу же взял корабела в оборот, настаивая на замене кормовых орудий на 16-ти фунтовые. Оле-Сван, слегка поупиравшись, мол, с орудиями сейчас не очень, все-же согласился. А нам ничего не оставалось, как целых две недели, изнывая от скуки, торчать в тавернах Копенгагена. Понемногу мы вербовали в команду матросов. Шхуна, если уж иметь в виду полный экипаж, это около ста человек. Да, конечно, человек тридцать-сорок справятся с ее управлением, но — работая на износ. А нам хотелось выйти в море не испытывая проблем, и если уж спать во время рейса, то не урывками. Свами, Барт, Антуан, постоянно совершали вылазки в окрестные рыбацкие деревушки, в надежде заполучить в команду опытных моряков, а остальные меняли городские кабаки: глядишь, и подвернется кто-нибудь, без работы, но с пониманием того, чем штаги отличаются от фордунов, и чем фордевинд хуже, чем полный бакштаг. Микко несколько раз, в компании, и в одиночку, навещал бордель, возвращаясь оттуда с широкой улыбкой на лице, он явно ходил не просто в бордель, а к Матильде, которая ему приглянулась еще в прошлый раз. Кристианссон, купец, для которого мы совершили два рейса, намекнул о выгодном предложении, и попросил заглянуть, как только “Вепрь” будет готов к выходу в море.

Виктор

У них не было выбора. Впрочем, у них почти ничего не было, ни выбора, ни времени, ни возможности остановить короля Олафа от атаки на Англию. Витька с тоской глянул на Эльзу. Капитан шведской каракки шла от ялика. на котором они вернулись на берег, крепко цепляясь за Катю, потому, что на данный момент ноги не очень хорошо держали ее на земле. Хорошо еще, что трактир, в котором они оставили дона Серхио, находился недалеко от пристани. Они обсудили все варианты, которые могли придумать, на борту корабля, и ни один из них не выглядел осуществимым. Любой из шведских кораблей, снявшись с якоря, вызовет подозрения, его, несомненно будут преследовать, заподозрив бунт, или что-то в этом роде. Почтовый голубь, с которым Катя предложила послать весточку Олафу, отпадал по двум причинам: во первых, голубь должен был быть шведским, чтобы знать дорогу домой, а они с собой голубей не брали. Во вторых, расстояние было слишком большим, и, даже, будь у них птица, то вероятность его благополучного возвращения домой равнялась процентам десяти. Соколы и коршуны в Мире водились в достаточно больших количествах. Путь по суше занял бы много месяцев, с учетом того, что быки не бегают, как лошади, а спокойно идут. Эльза потребовала вернуться на берег, растолкать “этого чертова пьяницу”, и потребовать, чтобы дон Серхио тоже включил свои мыслительные способности. То, что в его нынешнем состоянии это казалось Виктору слегка затруднительным, Эльза решительно отмела аргументом: выпьет кружку воды, с двумя каплями нашатырного спирта, и мигом придет в норму! Витька скромно промолчал, и не стал указывать девушке на ее состояние. В таверне Эльза потребовала бутылку рома, нашатырь, кувшин с водой… Дон Серхио, самым бесцеремонным образом вырванный из пьяного сна Эльзой, сначала ругался, потом успокоился. Одна кружка воды с нашатырем (Внимание! Настоятельно не рекомендую испытывать средство на себе, в реальной жизни!) сотворили чудо, почище, чем смогли бы Шам с Алом, вместе взятые: благородный дон почти протрезвел. Правда, судя по его лицу, способ был не совсем приятный… Витька решил про себя, что пользоваться таким средством, он, пожалуй, не станет. Между тем Эльза разлила по кружкам ром, и обратилась к дону Серхио:

— Ты неплохо придумал, нажрался, как последний грузчик в порту, и уснул. А кто должен спасать твоего-же дружка Олафа? Ну-ка, дорогой друг, не откидывайся на кровати! — Эльза встряхнула Серхио за плечо, и тот, с протяжным стоном, снова принял сидячее положение. — Мы тут головы ломаем, а он дрыхнуть будет?!..

— Эльза, уймись! — Простонал Серхио. — После твоего дьявольского пойла у меня голова, как медный таз!

— Нечего было хлестать столько рома! — Эльза была безжалостна. — Что будем делать?

— Для начала мне необходимо поесть. Да и тебе, судя по тому, как подозрительно блестят твои глаза, а ноги, находясь на твердой земле, ощущают шторм балла в четыре… Дон Витторио, не распорядитесь-ли?..

Еду прямо в комнату заказала Катя, и, спустя минут десять, все усиленно работали челюстями, уничтожая овощное рагу, и солидные куски свинины.