Иной мир (СИ) - Андреев Андрей Анатольевич - Страница 17

— Дон Витторио, как Вы смотрите на такую перспективу? — Дон Серхио повернулся к Витьке. — Дон Диего немного оправился от ран, и вполне сможет помочь Вам овладеть искусством управления кораблем. Не спорьте, его величество не поймет!..

Вот так Витька получил в свое распоряжение целую шхуну. Катька, конечно, тоже отправилась на “Наяду”, чтобы не терять единственного, по настоящему знакомого, человека. Экипаж пополнили местными моряками, которые не имели ничего против. В конце концов, понятия наций в Мире были весьма символическими: после перехода швед мог стать англичанином, датчанин — португальцем, в француз — датчанином, и это никого особо не волновало. Шхуна Витьке понравилась. Двухмачтовый корабль, вполне неплохое вооружение, по шесть 16-ти фунтовых орудий по бортам, четыре на корме, и две восьми-фунтовки на носу. Так-же Витька, с некоторым недоумением, осмотрел две очень толстых, и коротких мортиры, принайтованные в трюме.

— Это, дон Витторио, отличное средство ближнего боя! — Дон Диего, все еще с рукой на перевязи, сопровождал Витьку при осмотре корабля. — Представьте, мы идем на абордаж, скажем, вот такой каракки. Его борта выше наших, поэтому противник перегибается через фальшборт, чтобы вести по нам огонь из ружей. И тут стреляют мортиры! Поверьте на слово, путь будет расчищен в мгновение ока! При повышенной дозе пороха, мы, пожалуй, можем снести им даже основной грот. Так что — полезное оружие, весьма полезное!..

Капитанская каюта, просторное помещение на корме, была слегка модернизирована. Центральная, большая часть, со стоящим тут столом для прокладки курса, и “троном” капитана, осталась в полном распоряжении Виктора, но теперь и по правому, и по левому борту висели тяжелые занавеси из парусины, делившие каюту на несколько частей. В правой обитали шаман и алхимик, в левой — Катерина. Дон Диего, которому Витька вообще хотел уступить место, поскольку фактическим капитаном был именно он, категорически отказался:

— Ваш статус, дон Витторио, сомнению не подлежит, именно Вы являетесь капитаном “Наяды”, и каюта Ваша, по праву. А мне в кубрике все равно будет удобнее работать с командой, так что даже не думайте!

— Но, дон Диего, какой, к шуту, из меня капитан?

— Дон Витторио, Ваше дело — глобальные решения. Стратегия. Когда поднять брамсель, или пойти другим галсом, Вас и не должно особо беспокоить. Но я, конечно, с радостью объясню, зачем это делается. А вот атаковать противника, или уходить, решать будете только Вы. Впрочем, думаю, на такой конвой никто не осмелится напасть.

— Хорошо. Дон Диего, почему мы идем не прямо по ветру?

— Фордевинд — не лучший курс, дон Витторио, как бы ни странно это звучало. Если мы идем фордевинд, одна мачта закрывает другую, по отношению к ветру, и скорость будет не такой высокой, как, если мы идем бакштаг…

Витька честно пытался запоминать. Но было так много всего!.. Все эти морские словечки, все эти баки-юты-шкафуты-марсы… Не смотря на то, что найденная во дворце короля Олафа книга лежала в кармане камзола, у благородного дона Витторио не было времени продолжить чтение. Он и вспоминал-то о ней иногда, мимоходом, продолжая твердить про себя то, что узнавал о корабельном деле от дона Диего.

— Абордаж, несмотря на наличие орудий, дон Витторио, является важнейшим фактором победы в бою. По крайней мере, таким-же весомым, как и обмен залпами. Бой без абордажа все равно, как если Вы обхаживаете в борделе шлю… — Дон Диего запнулся, и покраснел, поскольку совсем забыл, что донна Катерина стояла вместе с ними на полуюте.

— Дон Диего, я знакома с тем, кто такие шлюхи, так что не надо стесняться! — Катя с улыбкой посмотрела на дона. — Я, вообще-то, девушка взрослая, и анатомия с физиологией для меня далеко не откровение.

Вообще, Катя, по мнению Витьки, открылась с неожиданной стороны. Она, в первый же день их путешествия, переоделась в кожаные сапоги-ботфорты, лосины, простую, похоже, мужскую рубашку из грубой ткани, и камзол. Поскольку она не отличалась пышностью фигуры, а была высокой и стройной, издалека, если бы не длинные волосы, ее можно было запросто принять за офицера-моряка. Она даже брала уроки фехтования. Дон Диего прилично владел обеими руками, и они с Катькой сражались на палках прямо на палубе. Диего объяснял, показывал разные финты и приемы, Катя пыталась повторять, и часто смеялась над своей неуклюжестью. Витька даже немного ревновал.

— Кгхм… Так вот. Вы ухаживаете за донной, дарите цветы, водите в таверну, прогуливаетесь по живописным местам, говорите комплименты… — Дон Диего решил все-таки придерживаться наиболее благопристойной версии своего сравнения морского боя. — Это у Вас обмен залпами пушек. Но если после этого Вы с ней не уединитесь, то и смысла в Ваших ухаживаниях никакого нет! Абордаж — это… Это именно вершина Ваших усилий! Вы берете корабль противника штурмом, доказываете свое превосходство над противником окончательно, и бесповоротно!

Витька решил, что в доне Диего пропадает поэт. Блин, сравнить абордаж с завоеванием женщины! Главное — в самую точку, легко, непринужденно… Если бы Катька не стояла рядом, дон Диего, наверняка, расписал бы все гораздо более красочно, но Витька и так проникся сутью.

Корабли обогнули Данию, постепенно приближаясь по северному морю к голландским берегам, когда фрекен Эльза подняла на “Одине” вымпел, собирающий капитанов на совет. Время было выбрано — удачнее некуда: ветер был слабым, корабли шли едва-ли полтора узла, подняв все паруса. Дон Диего категорически отказался плыть вместе с Витькой: во первых, сказал он, собирают только капитанов. Во вторых, самое время заняться уборкой, отскоблить палубу, и, не смотря на опытного старшего матроса, это должен контролировать лично он. Так что Витька отправился на совет в одиночестве. Каракка была по сравнению со шлюпкой, на которой его привезли четверо матросов, как небоскреб рядом с пятиэтажкой, и подниматься по веревочному трапу пришлось долго, дольше, чем на борт шхуны. Капитанская каюта тоже напоминала зал во дворце. Дон Серхио тепло поприветствовал дона Витторио, но на совете не появился. Эльза, восседавшая на своем “троне”, предложила всем располагаться, один из ее помощников разлил по оловянным кружкам ром, вышел, и совет начался.

— Господа. Мы приближаемся к Ла Маншу. Конечно, наши корабли представляют достаточно грозную силу, но, на случай, если бритты все-таки рискнут, я хочу выработать порядок действий. Дело в том, что “Один” — великолепный корабль, который имеет лишь два серьезных недостатка. Первый из них — он неуклюж, как и любой корабль с классическим парусным вооружением. Вы, на своих шхунах, легко строите маневр, и меняете курс, а “Один” к этому не способен. Поэтому именно вам, господа, придется отгонять от меня всевозможную английскую мелочь, которая будет пробовать сцепиться с “Одином” абордажными крюками. Да, на корабле много матросов и солдат, но если абордаж будут проводить несколько шхун, по очереди… Любой герой не застрахован от перехода, и от усталости.

Витька разглядывал сидящих за столом. Вот капитан “Зеедорфа”, хмурый мужик, толстый, как бочка эля, похоже, только что начисто выбритый: на шее и подбородке красуется пара свежих порезов. Вот Даниэль Берг, с “Клариссы”, с пышными, длинными усами, почище, чем у Буденного, и хитрым выражением лица. Рене де Лаваль, судя по имени, в прошлом — француз, в настоящем — швед, изящный, утонченный, злоупотребляющий кружевами на камзоле и рубашке… Эльза оделась — проще некуда. Обычные матросские штаны из парусины, серая блузка без каких-либо украшений и кружев, но, как ни крути, пышную фигуру и грудь размера, эдак, четвертого, не могли бы скрыть даже лохмотья нищенки, или широкий плащ.

— В общем, три шхуны строят линию, отгораживающую “Один” от британского берега. “Зеедорф”, “Мастифф”, замыкающим — “Кларисса”. “Наяда”, дон Витторио, будет прикрывать мой корабль в ближнем бою, если таковой случится, Вы держитесь у меня в кильватере, но не очень близко.

— Позвольте, Эльза! — Де Лаваль сделал изящный жест рукой. — Мне кажется, что “Наяда”, с ее шестнадцати-фунтовками, будет полезнее в линии, нежели “Кларисса”. Вы, видимо, забыли, что у Даниэля стоят лишь восьми-фунтовки!