Знахарь - Доленга-Мостович Тадеуш - Страница 57

• Предыдущая
• 57/65
• Следующая

– Это не имеет для меня значения. – пробормотал Косиба.

– Думаю, вы правы, тем более, что апелляционный суд назначен на первое февраля. Остался неполный месяц. Вряд ли стоит возиться с оформлением документов, чтобы вас выпустили под залог на столь короткий срок.

– Но у меня нет средств, чтобы внести залог…

– Пан Чинский хотел оплатить за вас.

– Ненужная забота. Я не нуждаюсь в помощи пана Чинского.

– Почему же?.. Он настроен весьма доброжелательно к вам. Собственно, это понятно, ведь вы спасли жизнь его невесте и, может быть, ему самому. Но вернемся к делу. Я уже собрал материал, которым воспользуюсь при защите. У меня мало времени, поэтому буду краток. Прежде всего, я попросил сделать рентгеновские снимки переломов у Лешека и его невесты. Показывал их многим врачам. Все сходятся в одном: операции, проведенные паном, сделаны не только правильно, но свидетельствуют об исключительных способностях пана. Что касается перелома основания черепа, то эта операция была сделана феноменально. Мне бы хотелось узнать, как и у кого вы этому научились?

Знахарь пожал плечами.

– Я не учился.

– Не скрывайте от меня этих сведений, пан Косиба, – как можно мягче сказал адвокат. – Если хотите, я сохраню их в тайне, но я должен знать. Возможно, вы работали санитаром в какой-нибудь больнице? А может, на войне?..

– Нет.

– Сколько времени вы уже лечите людей? Где вы жили до того, пока не поселились на мельнице под Радолишками?

– Раньше не лечил. Только там начал.

– Хм… Пан не убедит меня в том, что, не имея практики, он смог составить сломанные кости, примитивными инструментами произвести ампутацию и другие подобные операции.

– Я не хочу ни в чем убеждать пана адвоката.

– Своим недоверием вы затрудняете мне вашу защиту в суде.

– А разве я просил пана адвоката защищать меня? Мне не нужна защита. Адвокат с интересом посмотрел на него.

– Значит, вы хотите сидеть в тюрьме.

– Мне все равно, – мрачно ответил знахарь.

Адвокат возмутился:

– Зато мне не все равно. Я дал слово и пообещал другу, что вытащу отсюда пана, и я не упущу удобного случая. Не хотите говорить сами, я узнаю у других.

– Не стоит труда, – махнул рукой знахарь. Мне свобода не нужна, а другим до нее дела нет. Буду я в тюрьме или на свободе, никому от этого не прибудет.

– Глупости! Но даже если у вас есть основания рассуждать так, то в интересах справедливости…

– Справедливости нет, – прервал адвоката Косиба. – Почему вы думаете, что она есть?.. Откуда вам известно?..

Адвокат кивнул головой:

– Разумеется, я не говорю об абсолютной справедливости. Может быть, такая и существует, только в нашем сознании нет ни одного критерия, на основании которого можно судить о ее существовании. Я говорил об относительной, человеческой справедливости.

Знахарь рассмеялся:

– Нет никакой. Человеческая?.. Вы видите меня здесь, осужденного на три года. А абсолютная?.. Пан адвокат определенно не найдет критерия ее существования в сознании. Не в сознании ее нужно искать, а в совести. А если человек в этой совести найдет только обиду, оскорбления, если поймет, что вся его жизнь – унижения и боль, тогда где же та абсолютная справедливость? Это не наказание! Нет!.. Наказание приходит за преступление. Остается только обида! Ничем не заслуженная, горькая обида!

Глаза его горели, а толстые пальцы рук нервно сжимались. Адвокат какое-то время молчал, а потом неожиданно спросил:

– Какое у вас образование?

– У меня нет никакого.

– В ваших бумагах написано, что вы закончили два класса сельской школы в Калишском районе. Но говорите вы, как интеллигентный человек.

Знахарь встал.

– Жизнь подбрасывает человеку разные мысли. Я могу уйти?

– Сейчас, минуточку. Так вы не хотите поговорить со мной откровенно?

– Мне не о чем говорить.

– Как хотите. Я не могу вас заставить. Да, возможно, вам что-нибудь нужно?.. Теплое белье, может быть, книги?..

– Ничего мне не нужно, – подчеркнуто ответил знахарь, – я только хотел бы, чтобы меня оставили в покое.

Адвокат примирительно улыбнулся и протянул руку:

– Ну хорошо. До свидания, пан Косиба.

Когда сзади захлопнулись ворота тюрьмы, у адвоката Корчинского уже созрело решение: следовало поехать на мельницу, в Радолишки, в окольные деревни. разыскать свидетелей – бывших пациентов знахаря – и привезти их на суд. «При случае загляну на пару дней в Людвиково, – подумал он, – а из этого дела организую большой процесс и если не выиграю его, то грош мне цена».

Корчинский был молодым адвокатом, однако врожденные способности, трудолюбие, глубокие юридические знания и, естественно, связи давали возможность быстро продвигаться вперед; его амбиции не ограничивались местной известностью, честолюбие требовало, чтобы о нем говорили по всей стране.

Он согласился заняться делом Антония Косибы не только из дружбы с Лешеком Чинским – не последнюю роль играл и приличный гонорар. Но главным образом его очень заинтересовало само дело. Он почуял в нем такую эффектную фактуру, благодаря которой подобный процесс вызовет громкий резонанс. Победа на таком процессе приносит адвокату славу.

Приняв решение вести дело, Корчинский уже никогда ни перед чем не отступал, и на следующее же утро он выехал в Радолишки. Два дня прошли в разъездах по району, в подробных беседах с людьми, в сборе материалов. Поэтому ему пришлось сократить время пребывания у Чинских.

Приняли его в Людвикове с распростертыми объятиями. Гости после праздника уже разъехались, дома были только родители Чинские и Лешек с Марысей.

Корчинский подробно рассказал, что удалось ему собрать по делу знахаря, и потирал руки:

– Я становлюсь все сильней и сильней. Вот увидите, когда я выведу на огневой рубеж всю свою артиллерию и открою ураганный огонь, от обвинения камня на камне не останется. Этот Косиба – гениальный лекарь! Ни одного смертельного исхода, а вылеченных можно представить суду сотни человек. Из них почти половина, которые не только не платили ему за лечение, а еще от него получали помощь. Мотивы о наживе вообще отпадают. Но главный упор я намерен делать на его способности. Поэтому у меня появилась определенная мысль.

– А именно? – спросил Лешек.

– Все свидетели, а прежде всего ты и твоя невеста, должны приехать в город за день до процесса. Пока не знаю, примет ли суд мое предложение пригласить экспертов. У меня в запасе есть сильное средство, если не сказать решающее. Мне в голову пришла мысль, чтобы какой-нибудь известный хирург осмотрел перед процессом всех пациентов Косибы. Разумеется, это должна быть знаменитость, потому что, когда он предстанет перед судом как свидетель от защиты, суд будет вынужден признать его мнение компетентным. Это должна быть звезда хирургии.

Пани Чинская кивнула головой:

– Такой в Польше только один. Это профессор Добранецкий из Варшавы.

– Пани, вы угадали, – зааплодировал адвокат.

– Это не так трудно – засмеялся пан Чинский. – Труднее будет склонить Добранецкого к приезду в Вильно.

– Если все дело в гонораре, – вмешался Лешек, – то, прошу тебя, Вацек, не стесняйся.

– Ну, я надеюсь, что ему не на что будет жаловаться, – улыбнулся Корчинский, – но есть еще и другая возможность. Супруга Добранецкого – родственница моей жены. Постараемся как-нибудь решить все проблемы, ибо процесс должен быть выигран.

Марыся приветливо улыбнулась:

– Я так благодарна пану за энтузиазм и надежду. Вы не представляете, как сердечно я привязана к этому добрейшему на свете человеку, как я люблю его. Вы не можете даже вообразить, какое у него сердце.

– Этого я не знаю, но верю пани на слово. Зато своей интеллигентностью Косиба, признаюсь, удивил меня. Он разговаривал, как образованный человек, что как-то не соответствует его внешности, его незаконченной сельской школе, месту батрака на мельнице или знахарю.

– Вот видишь, – сказала Марыся, обращаясь к Лешеку.

• Предыдущая
• 57/65
• Следующая