Готикана (ЛП) - "РуНикс" - Страница 55

— Послушай, — продолжала Джейд. — Я знаю, что в последнее время я была не в лучшем состоянии, и ты, вероятно, чувствовала, что не можешь поделиться со мной, но я здесь для тебя, хорошо? И хочу знать, когда ты встречаешься с парнем достаточно серьезно, чтобы позволить ему оставить на тебе такой след.

Боже, она чувствовала себя такой ужасной подругой, когда Джейд так выразилась. Но она знала, что не может рассказать о Ваде, учитывая сложность ситуации. Поэтому она остановилась на среднем плане.

— Мы вместе не так долго, — подтвердила Корвина. — Но держим это в секрете, пока не убедимся, что это серьезно.

Ложью было то, что она уже знала, насколько все серьезно.

— О боже, он выпускник, не так ли? — Джейд усмехнулась, ее глаза блеснули. — Скажи мне, что секс, по крайней мере, хорош.

Корвина только улыбнулась, а Джейд присвистнула.

— Он, должно быть, бог, если наделил тебя такой улыбкой. Чертова девчонка. Я рада за тебя.

Корвина взяла подругу за руку и сжала ее.

— Спасибо, Джейд.

Джейд посмотрела на ее сумку.

— У тебя с собой карты?

Корвина озадаченно взглянула на нее.

— Да, а что?

— Я не уверена, стоит ли мне идти с Итаном, — она поковыряла траву. — Посмотри, пожалуйста.

Корвина усмехнулась, открыла сумку и достала колоду. Она расчистила немного места на траве между ними, взяла немного воды из бутылки и разбрызгала ее, как учила мама. Достав карты, она начала тасовать их в руках, ощущая, как знакомая тяжесть успокаивает ее разум и мысли.

— Стоит ли ей иди с Итаном на Бал? — спросила она, когда упала одна карта.

Корвина перестала тасовать, перевернула карту и ухмыльнулась.

Туз Кубков.

— Совершенно определенно «да».

— Подруга, ты читаешь таро? — Эрика подошла сбоку и плюхнулась рядом с Джейд, выглядя взволнованной. — Не могла бы ты достать для меня карту, пожалуйста?

Корвина рассмеялась.

— Конечно. Задай мне вопрос.

Эрика на секунду задумалась, прежде чем усмехнуться.

— Мистер Деверелл согласится на мои ухаживания?

Желудок Корвины сжался, желание стереть улыбку Эрики усилилось. Она придала лицу серьезное выражение, удивленная собственной бурной реакцией на девушку, подошедшую к нему, удивленная силой своего собственнического чувства.

Джейд ахнула.

— Он учитель! — прошипела она.

— И что? — Эрика пошевелила бровями. — Это разовая вещь. Никто не узнает. Он горячий, ясно?

Корвина сильнее перетасовала карты, прикусив щеку изнутри, чтобы не натворить чего-нибудь по-настоящему. Выпала карта. Три Меча. Удовлетворение пронзило ее.

— Боюсь, это «нет», Эрика.

Ликование. Она ликовала. Вселенная поддержала ее.

Несколько других студентов подошли к ним, прося Корвину достать карту, и Корвина была рада отвлечься, и уделить время тому, что она любила и чего ей не хватало. В течение часа, когда облака закрыли небо, вокруг нее собралась небольшая толпа, все они либо хотели получить ответ на вопрос, либо наблюдали за чтением для других, включая нескольких учителей.

Это был такой странный момент для нее — странной девушки из леса с необычными глазами и странной матерью — что люди приняли ее в ее естественном облике, такой, какая она есть. Она поняла, что в последнее время перестала сильно заботиться о социальном признании, чувствуя себя менее одинокой и более целостной, и это, вероятно, было связано с тем, как Вад принял ее. Он придавал ей силы через их связь, заставляя ее понять, что она и так привлекательна, что не изгой, что ее место в драгоценном месте. Он катализатор ее принятия себя, ее понимания того, что она другая и что она достойна всего.

Та Корвина, которая несколько месяцев назад избегала даже говорить своей соседке по комнате о своей любви к таро, так сильно отличалась от той Корвины, которая сейчас сидела в саду, окруженная людьми, занимаясь любимым делом, не испытывая ни малейшего дискомфорта.

Это заставило тепло в ее сердце увеличиться в десять раз и вызвало улыбку на губах.

И будто она позвала его, толпа расступилась, и он вошел в круг, его серебристые глаза смотрели на нее, наблюдая, как она делает свое дело. Гордость в его глазах при виде ее в своей стихии, заставила что-то внутри нее взорваться от радости, немного выпрямить ее спину, чуть приподнять подбородок, и ярче улыбнуться.

Она хотела, чтобы он гордился ею так же, как она гордилась им, хотела, чтобы он смотрел на нее и видел талантливую, страстную девушку, а не тяжелый случай, какой она была. Она перетасовывала с особым талантом, по общему признанию, немного выпендриваясь перед ним, и по легкому подергиванию его губ он понял.

Карта упала, и она посмотрела на доктора Кари, который с беспокойством ждал ее ответа. Это было почти комично. Она перевернула его карту. Девять Чашек.

— Думаю, вам определенно следует сделать предложение, доктор Кари, — сказала она и увидела облегчение на его лице.

— Я рад. Моя жена надеялась на это.

— Пожалуйста, профессор.

Доктор Кари пошел своей дорогой, а Корвина продолжала тасовать карты, когда небо потемнело еще больше.

— У меня есть вопрос, Мисс Клемм, — глубокий голос заставил ее внутренне сжаться, когда она посмотрела ему в глаза. — Не будете ли вы так любезны вытянуть для меня карту?

— Конечно, Мистер Деверелл, — она одарила его нарочитой улыбкой, которую он знал, которую много раз видел на ее лице в постели. — Какой вопрос?

Он засунул руки в карманы и склонил голову набок.

— Девушка, в которую я влюблен.

Ее сердце остановилось.

Как и ее руки.

Она услышала вздохи студентов вокруг нее, потрясенных тем, что он из всех людей сказал что-то подобное, испытывал что-то подобное. Корвина почувствовала, как глаза повернулись к ней, и едва сдержалась, снова тасуя карты в слегка дрожащих руках, ее внутренности разрывались и сливались вместе, когда он смотрел на нее со всей свирепостью на лице.

— А что с ней?

Корвина сглотнула, ее голос, к счастью, был ровным, хотя внутри у нее все бушевало.

— Я хотел бы узнать, испытывает ли она те же чувства, — заявил он, не сводя с нее глаз.

Если бы они были одни, Корвина повалила бы его на землю и сорвала с него одежду. Интенсивная смесь возбуждения, эмоций и чего-то такого необъяснимого пульсировала в ее венах, ее глаза хотели заплакать, а губы улыбнуться, грудь вздымалась от одышки, а сердце колотилось от перевозбуждения. В толпе воцарилась тишина, пока они ждали карту.

Корвина тасовала, зная, что карта станет ее ответом, станет всем, что она чувствовала, но не могла сказать в то время. Ей нужно было, чтобы он знал это, а небо, солнце и земля были тому свидетелями.

Карта выпала.

Дрожащими руками она подняла ее, губы тряслись, и повернула к нему.

Две Чаши.

Карта любви обменялась, соединилась, углубилась.

— Она чувствует то же самое, Мистер Деверелл, — Корвина поймала его пылающий взгляд. — Она чувствует то же самое.

Он бы поцеловал ее тогда.

Она увидела это в его глазах, в том свирепом взгляде, который он бросил прямо перед тем, как приподнять ее подбородок и попробовать на вкус ее губы. Но он замер, оставаясь прикованным к месту, его руки сжимались и разжимались в карманах, которые она могла видеть.

Это был один из самых глубоких, напряженных моментов в ее жизни, разделенный только между ними двумя посреди толпы.

— Это приносит облегчение, — заметил он, прежде чем бросить на нее еще один горячий взгляд и уйти.

Корвина сидела на траве, ее мир снова накренился вокруг своей оси от его небрежного заявления, с улыбкой на лице она смотрела ему вслед.

Глава 24

Корвина

Он не упоминал об их заявлении, как и она.

Сразу после этого он на два дня уехал из Веренмор на какую-то работу, пока Корвина занималась, но, боже, она скучала по нему.