Новая история Арды (СИ) - "Feanaro_Curufinwe" - Страница 87

Проехали тонкую полоску шлагбаума - и серый песчаный мир вспыхнул буйной зеленью… От удивления дева резко села, и широко раскрытые глаза вмиг впитали, выпили до капли пейзаж, от которого захватило дух. Газоны, кусты, деревья - оазис внезапно, словно мираж возник посреди мёртвой пустыни. Подняв голову, дева с удивлением воззрилась на гигантский небоскрёб, схожий с дворцом владыки Манвэ на Таникветиль.

От входа, чёрно выделяясь квадратом бронежилета на фоне светлой дорожки, навстречу шёл человек с автоматом наперевес. Её спутник выскочил из автомобиля и галантно открыл дверь перед своей подопечной. Ариэн выпорхнула из салона и в сопровождении ооновца направилась к высоким стеклянным дверям, приветливо распахнувшимся перед ними.

Прозрачная кабина лифта вознесла майэ на самый верхний этаж громадного здания, дав время вдоволь полюбоваться бескрайней синевой моря, открывшейся с высоты птичьего полёта. Капитан солнечной ладьи с улыбкой пронеслась мимо взвода охранников по галерее, широким кольцом тянувшейся вокруг громадного, помпезно сверкавшего золотом фонтана, и едва поспевший за ней спутник галантно распахнул двери в какой-то кабинет.

Ариэн вошла, за спиной щёлкнул замок. Её взгляд солнечным зайчиком заскакал по помещению: всё было жемчужно-серое, холодное и идеально гладко отполированное. Её появление заставило подняться на ноги очень высокого и худого человека, до этого сидевшего во главе длинного стола, богато инкрустированного платиной. Тонкие пальцы, обтянутые кожей чёрных перчаток, разжались, невольно вскинувшись к лицу. Вмятина на скуле с розоватой, зарастающей кожей и две таких же полосы полуобнажённой плоти на щеке не оставили сомнений: майэ помнила, кого и кто последний раз так ударил.

— Моринготто, — прошептала она, вспыхивая. — Как?!

— Сколько, сколько раз я говорил - Мелькор, а не Моринготто, — деланно вздохнул вала, потирая переносицу тонкими пальцами и старательно отводя взгляд от майэ. — Неужели за семь эпох даже ты не смогла запомнить, а, солнце?

Последнее слово прозвучало гадко, скользко, и дева поёжилась.

— У тебя только одно имя, — бросила она, чувствуя, как в груди начинает тревожней биться сердце. — И оно было одним из лучших творений эльдар. Зачем я тебе?

— Вот только не надо пылать, — поморщился айну, поводя плечами, стянутыми чёрным смокингом. — И без тебя в этих землях иной раз такая жара, что глаза на лоб лезут… с твоего позволения.

Тонкие паучьи пальцы подхватили с края стола пульт и нажали пару кнопок. Натужно загудел кондиционер.

— Я? О, тебе ли не знать! Спасаю глупых майарских дев из плена, сею доброе, светлое, вечное, делюсь со эрухини полезными знаниями…

— Искажаешь, разрушаешь и чинишь войны, ты хотел сказать? — фыркнула Ариэн. — Я не слепая! Здесь повсюду следы огня и боя!

Вала изменился в лице - болезненно морщась, он вытянул из-под стола трость с серебристым набалдашником.

— Я ждал, по крайней мере, благодарности за то, что ты сейчас не лежишь под обломками лаборатории талибов, которые со дня на день истыкали бы твоё тело иглами, желая получить альтернативный источник энергии. Но, похоже, так и не дождусь.

— Зачем ты меня оттуда вытащил? Не тебе ли выгода оставить Арду без солнца?

— Хотел поискажать, поразрушать и устроить десяток-другой войн, — парировал айну, — Предварительно предложив тебе бокал вина и место в первом ряду в этом театре военных действий.

— Ты всерьёз думаешь, что я хоть что-то приму из твоих рук? — Ариэн гневно зарделась.

Опираясь на трость, Мелькор прошёл к шкафу и достал с полки пару хрустальных тонконогих бокалов. Разливая белое игристое, ухмыльнулся:

— Ни в коем случае. Разве мог я такое предположить?

Ариэн стремительно вышла на середину кабинета, заставив натужно взвыть мотор кондиционера.

— Прекрати разводить представление «философствующий злодей и наивная девочка»! Говори, что тебе от меня нужно!

— Действительно, что мне нужно, — в голосе валы появилась нотка печали. — Сидел бы за вратами ночи, никого бы не трогал, вязал носки Саурону… нет, Ариэн, это мне не по нутру. Заметь, я сейчас даже не дал тебе повода огрызнуться. В тебе - как и в любом - сидит злоба. А я люблю не столько злобу - её вовсе не люблю - сколько правду… правда разжигает в вас и гнев, и жажду мести - да такую, что куда мне!

Жестом он указал деве на диван. Майэ мотнула головой.

— … Вот сейчас я вроде как правду тебе скажу, а на самом деле - раздор посею, и так всегда, — с наигранной печалью произнёс вала. — Хочешь узнать, где сейчас твой возлюбленный и почему не мчится спасать на парусах любви и счастья?

— Ты солжёшь!

— О, нет, милая! Лишь правда высвобождает самую чистую злобу - в иных случаях она замутнена подозрениями, надеждой, ещё всякой всячиной. А я любитель процеженного вина, — он отсалютовал бокалом, — фильтрованного кофе и кристально чистых ссор. Взгляни на это. Вы ведь тут были, не так ли?

Широкий взмах рукой, и в комнате стало темно, а на противоположной стене обозначился туманный прямоугольник от проектора.

К горлу майэ подкатил мерзкий комок, когда она вгляделась в изображение. Лавандово-фиолетовый номер, лиловая постель и серебристое тело на ней показались болезненно знакомы. Рядом с Тилионом, там, где ещё недавно она призналась ему в желании родить от него дитя - их светлое, чистое дитя - лежала женщина, лица которой майэ даже не могла различить. Взгляд выхватывал только гадкую мясистую ляжку, которую сжимала его сильная рука, пошло рыжие, словно лисья шерсть, волосы и припухшие от поцелуев, алые, в бесстыдном развратном стоне разомкнутые губы. Во всю стену, от пола до потолка, в мельчайших деталях - от кончиков ресниц и до широкого, размашистого движения груди на вдохе…

— Я нарезал ещё пару кадров - выбор был огромен, — прозвучало сбоку, и щёлкнул пульт.

Тилион с двумя незнакомыми женщинами…с одной… губы, ягодицы, спины, груди…рыжие, брюнетки, шатенки…клубок извивающихся гадких тел…

Ариэн уже не могла разделить, различить, где кто - на глазах вскипели горячие слёзы. Осипшим голосом она попросила:

— Убери это…

Переключатель щёлкнул, изображение на стене сменилось синим экраном с логотипом в виде горы, чем-то похожей на зубчатую корону. Голубоватый отблеск лежал на побледневшем лице майэ, устремившей безучастный взгляд на экран. Пальцы девы нервно мяли рукав платья, ослеплённая увиденным Ариэн не могла вымолвить ни слова: душили слёзы не злобы, а удивления, смешанного с отвращением. Ей казалось, что она сейчас смотрела даже не на Тилиона и каких-то шлюх: чувство было такое, словно ей показали зверя с щупальцами вместо лап, шестью глазами и пастью на затылке - искажённого, грязного и несовместимого с замыслом Эру…

Вала стоял молча, опустив взгляд на переплетённые пальцы, лежащие на набалдашнике трости. Полукруглые угольно-чёрные брови изогнулись в выражении шокированной брезгливости.

— Сам впечатлился, — наконец выдавил он, не поднимая глаз.

Из какого-то ящика появилась коробка с сухими салфетками, которую он протянул девушке. Майэ рассеянно кивнула и даже протянула руку, вытаскивая один платочек, но даже не подумала вытирать им слёзы. Пальцы, словно сведённые судорогой, бездумно мяли бумагу, измочалив полотно до такого состояния, что ошмётки полетели на пол. Под диваном загудел выползающий робот-пылесос, но айну пнул его обратно в темноту, и молчание повисло снова.

— Забавно. Это был бы знатный анекдот, если бы рога рогатому майа наставила ты, — вздохнул Моргот и поджал губы, превращая их в натянутую бледную нитку. — А оно вот как вышло. Тоже не ожидал.

— Почему? — горько и глухо спросила вслух дева. — Почему?

— Ты начинаешь задавать правильные вопросы, — айну пожал плечами. — Я такие тоже задавал, было время.

Он прошёлся по кабинету, где постепенно загорался свет, но Ариэн этого не заметила. Мрак обволакивал неповоротливые, нереальные мысли. Словно чёрной акварелью капнув в застывшую воду размышлений девы, Мелькор проговорил: