Инферно: Карающее пламя (СИ) - Поляков Владимир "Цепеш" - Страница 55

А вот второй контур был уже пуст. Семь узлов, семь «гнёзд» под, как я полагаю, тех же призраков, да к тому же от каждого узла-гнезда несло своим собственным отчётливым душком. Оч-чень знакомым, поневоле напоминающем о том страже с кубической башкой. Там было шесть граней: гнев, страх, растерянность, тоска, отчаяние, апатия. Здесь уже семь и седьмая доминировала над оставшимися. Опознать с точностью было сложновато, но мне нехило так казалось, что доминантой над остальными шестью узлами была… обречённость. Не в плане покорности, а как уверенность в единственно верной цели, которую тебе дали и по дороге к достижению которой ведут.

Двенадцать во внешнем, семь во внутреннем и три узла в центре. Два из них были свободны, а вот третий… в третьем стоял Вальтер Мак-Кинси. Стоял внутри Утробы и скалился с видом победителя. Смотрел на Алису, Харальда и в глазах ощущалось торжество. Он хотел, чтобы они тут оказались. Очень сильно хотел. Причина? А те самые два пустых узла, по правую и левую сторону от него самого, в глубине Утробы. В той глубине, которая могла открыться, словно не то цветок, не то пасть, не то потроха анатомируемого опытным танатологом утопленника.

— Эй, Мак-Кинси, изблюйся из глубин Утробы, — произнёс я вроде бы и негромко, но зная, что меня услышали. — Ты ведь так тщательно старался привести сюда двух моих спутников, не так ли? Хотел сделать их обоих частями своего сраного ритуала по рождению несуществующего, но задуманного божества, — не собираясь дожидаться ответа, я продолжил, зная, что слова в преддверии ритуала имеют огромную силу. особенно от того. что понял тайную суть оного, вопреки желанию проводящего. — Место справа — это Харальд Стад, тело. Рассуждающая, уверенная в себе грубая сила, проложившая дорогу через все препятствия, оказавшаяся тут, дошедшая до места важнейшего в твоей жизни ритуала. Место слева — Алиса Хаффман, разум. Понявшая твою сущность частично до образования этого мирка. Осознавшая её полностью после попадания сюда. Разумом охватившая желаемое тобой. Спрогнозировавшая все те бедствия, которые Утроба способна принести основному миру. Ты умело завлёк их сюда. рассчитал практически всё, однако… Две ошибки, тобой совершённые, вот-вот обрушат все так тщательно выстраиваемое. Так что вылезай, маньячина. Попробуй исправить хотя бы один свой промах. А если не вылезешь — клянусь, я вытащу тебя из глубины Утробы сам, после чего утоплю в том гное, что у этой твари течёт в жилах вместо крови. И никакой Поводырь Обречённых тебе уже не поможет.

Бульканье со стороны Утробы. Пошедшая волнами плоть, перестраивающиеся мышцы. И донесшийся голос того, кто решил устроить рождение Нерождённого, воплотить божество из собственных представлений о нем:

— Я выйду, непредвиденный, но слишком многое узнавший чужак. Только сперва к Двенадцати добавятся Семеро.

— Пробуй, считающий себя Волей и центром ритуала. Только они не добавятся, — и обращаясь уже к Харальду с Алисой, почти шёпотом. — То, чем я сейчас стану — мой истинный облик. Здесь это уже можно. Главное помните, что это я, а не искажённая марионетка.

— О чём…

— Мы готовы, — кивает Хоффман и шипит в сторону партнёра. — Он из другого мира. Кто тебе сказал, что это такой же человек? Фантастику же читал, как и я, даже по Профессору фанател.

Умная леди. Вот реально умная, без каких-либо скидок. Я же действительно собирался воспользоваться ситуацией. Запредельная по понятиям этого мира и очень хорошая по параметрам мира «Лендлордов» концентрация магии, нестабильность, словно бы плавящаяся реальность — самое оно для изменения, перехода в моё теперь уже естественное демоническое состояние. Надо лишь потянуться к силе Инферно, как следует представить себе демоническую ипостась, щедро зачерпнуть силу и…

Боль трансформации, но вместе с тем чёткое понимание, которое можно сформулировать единственным словом. Получилось! Меня аж подбросило в воздух на проросших из спины крыльях; в клочья разлетелись джинсы с футболкой, заменяясь на пусть не основной комплект брони, но один из запасных, относительно неплохой и даже малость артефактный. И пространственная складка, куда были загружены не Архидемон весть какие ценные вещи, но уж эликсиров маны, жизни и атакующей алхимии там хватало. Совсем не маленький джентльменский набор на все случаи жизни, который подобает носить при себе склонному к авантюрам князю Инферно.

— Демон!

— Как настоящий… — ахнула Хоффман.

Увы, сейчас мне было малость не до реакции союзников. Дело всё в том, что из стен выплывали создания, подобные тому, который сейчас кристаллом, украшающим артефактный гарпун, работал. Один, второй, третий… шестой. Шесть штук. И седьмой, всеми силами пытающийся выйти, сбежать из плена. А вот хрен тебе! Выщёлкиваю льдистого цвета кристалл из гнезда, тем самым напрочь обрывая возможность «к Двенадцати добавятся Семеро». Более того, взмахнув крыльями, бросаюсь наперерез одному из призраков, что выглядит вроде как даже сильнее остальных. Наверняка именно это создание должно занять место в узле «обречённости», доминирующем на остальными.

Шестеро. Раздутый до состояния почти что шара бывший офицер ВВС, окутывающийся ядовитым дымом и способный отравлять все вокруг себя и выдыхать отраву на довольно значительное расстояние. Распадающийся на части и собирающийся заново бывший брокер, ощетинившийся крючьями и лезвиями, торчащими чуть ли не из всего тела. Член совета директоров крупной компании, ныне превратившийся в «человека Леонардо», раскинувшего руки и ноги, искрящегося электричеством и щедро делящегося им с тем, кого назначили врагами. Бывший врач, ставший теперь придатком сложнейшего «операционного комплекса» более всего предназначенного для вдумчивой пошаговой вивисекции, нежели лечения. Визжащие циркулярные пилы, шприцы с различными ядами не только, гибкие манипуляторы со скальпелями и ампутационными ножами, много иное, также прилагающееся, действующее вблизи и издалека. Подвизавшийся в Голливуде режиссер, словно в насмешку сращенный воедино с несколькими кинокамерами и фотоаппаратами, способный становиться двумерным, проецировать себя в любое место, создавать как безобидные иллюзии, так и относительно материальные, представляющие реальную опасность копии себя и различных существ. Певица… любовь которой к музыке и собственно пению превратилась в звон заканчивающимися ржавыми крючьями цепей, в которые она словно закуталась, а также способностью крика в ультра и инфразвуке на зависть любой баньши.

Вот на звенящую цепями бывшую певичку я и нацелился, понимая как ограниченность времени, так и необходимость выбить главный, доминирующий узел, оставив его пустым.

Акустическая атака! И выставленный барьер просто клином рассекает несущиеся на меня опасные звуковые волны, рассеивая, отводя, делая относительно безвредными. Да, голова может начать болеть — и то скорее не у меня, а у Харальда с Алисой — а вот остальное не-а, не успела атака набрать настоящую мощь.

Цепи. Множащиеся, возникающие словно из небытия — на самом деле материализуемые из непосредственно магической энергии, псевдоматериальные, но от этого не менее опасные — стремящиеся пробить, ухватить крючьями и зазубренными остриями, опутать. Даже не обязательно с целью уничтожить, хотя бы остановить, замедлить, дать существу прорваться в предназначенному исключительно ей узлу силы в семигнездовом контуре. А вот хрен тебе! Э, нет, пока этот важный орган любой здравомыслящий мужчина поостережётся дать столь своеобразной дамочке. Вроде как частично красоту и сохранила, но вот состояние души показывает, что данная область жизни ей совершенно чужда. Есть лишь приказы, та самая целеустремлённая обречённость и полнейшее отсутствие собственно памяти о себе и желаний, помимо единственно вложенного.

Вильнула, пытаясь уйти, вновь огрызнулась теперь уже инфразвуковым криком, очередными цепями, но… Алая Дымка, Вуаль Отрицания. И, подобравшись на нужное расстояние, не вонзаю — ибо не вплотную пока — а метаю гарпун, зная, что и при таком вот раскладе он должен подействовать.