Исцелить разум, обнажить чувства...(СИ) - "Happy demon" - Страница 98

Жадный, почему-то мутный взгляд скользил по знакомому лицу и широкоплечей, надежной фигуре, и я не сразу поняла, что туман, не позволяющий сфокусировать зрение, — горячие слезы, готовые вот-вот скатиться по щекам нескончаемым потоком. Дрожь, прокатившаяся по всему телу, заставила застыть окаменевшей статуей, из ослабевших пальцев выскользнул бесформенный рюкзак, с глухим стуком упавший на пол, и я, не в силах справиться с накатывающей истерикой, изо всех сил зажала ладонью пересохшие губы, чувствуя, как рвется сквозь пальцы предательский всхлип.

Мужчина напротив тихо засмеялся, покачав головой, а после, чуть подавшись вперед, приглашающе развел руки, прошептав таким знакомым голосом:

— Я соскучился, детка.

Такой психологический прием оказался для перегруженного знания слишком сильным ударом, странный звук, больше похожий на придушенный стон, все-таки вырвался из груди, и я, чувствуя, как хлынули по щекам обжигающе-горячие слезы, рванула вперед, едва не запнувшись о злополучный рюкзак. В два счета преодолела разделяющее нас расстояние, заглянула в любимые карие глаза, словно боясь, что мой сон наяву растворится туманом, а после, не в силах сдерживаться, просто упала в крепкие объятия, не обратив внимания на то, что наверняка отдавила мужчине все ноги. Пальцы запутались в жестких густых волосах, колючая щетина неприятно оцарапала щеку, а ткань куртки на чужом плече мгновенно стала влажной от моих слез, и сердце забилось колотушкой, когда горячие, буквально обжигающие ладони опустились на мою спину, изо всех сил прижимая меня к широкой груди и болезненно давя на ребра, которые тут же начали протестующе трещать.

Впрочем, на это мне было абсолютно наплевать, как и на все то, что происходило вокруг.

Изо всех сил цепляясь за обнимающего меня мужчину, я жадно втягивала в себя его запах, пытаясь наполнить пылающие легкие столь необходимым кислородом, на мгновение отстранилась, вглядываясь в находящееся необыкновенно близко лицо, и тут же припала к нему губами, покрывая хаотичными поцелуями колючие щеки. Постепенно усиливающаяся дрожь колотила тело, словно электрическими разрядами, не позволяя усидеть на одном месте, собственные руки отказывались слушаться, жадно шаря по широкой груди, а голос, срывающийся с пересохших губ, был больше похож на невнятный скулеж.

— Дилан… Господи, Дилан… — словно в бреду, шептала я, чувствуя, как болезненно давит на виски шумящая в ушах кровь.

Человек из прошлого, лучший друг, которого я потеряла три года назад, которого все это время считала мертвым, и смерть которого оплакивала слишком долго, почти полностью сойдя с ума, сейчас сидел передо мной живой, дышащий, улыбающийся так широко и знакомо, что болело в груди, его руки касались моей спины и знакомо-нахально забирались под тонкую ткань рубашки, поглаживая покрывшуюся мурашками кожу, а губы горели от ощущения колючей щетины, царапающей лицо, и ничего не убеждало меня в реальности всего происходящего так сильно, как тяжелое, размеренное дыхание, щекочущее ухо и ерошащее растрепанные волосы. Широкая ладонь скользнула вдоль позвоночника, поднявшись к затылку, пальцы зарылись в темные пряди, несильно сжимая их у самых корней, и я, поддавшись чужому давлению, вновь крепко обняла Дилана, словно боясь, что он может исчезнуть, если я сейчас отпущу.

Воспоминания трехлетней давности обрушились на сознание холодным водопадом, немного отрезвив, в мозгу, неспособном сейчас работать адекватно, медленно и со скрипом завертелись шестеренки, а в висках забился единственный вопрос из целого миллиона, который был сейчас действительно важен.

Я знала, что в том пожаре погибло двое человек, я знала, что напарник пожертвовал собой, чтобы спасти заложников Андерсона, и прекрасно помнила, с каким отчаянием в глазах шеф Портер рассказывал мне о смерти Дилана, чье тело вытащили пожарные из полыхающего склада, и в голове совершенно не укладывалось, как могла произойти такая чудовищная ошибка. Все мы три года думали, что Прайс погиб, мы три года верили в то, что в тот злополучный день двенадцатый участок полиции Атланты потерял одного из лучших детективов, а перед отъездом в Куантико я, набравшись смелости, даже нашла в себе силы сходить к другу на могилу, вновь прося у него прощения за то, что произошло, а выходит…

В очередной раз жадно втянув в себя терпкий запах какого-то свежего парфюма и горького табака, я медленно отстранилась от Дилана, упираясь ладонями в его грудь, выровнялась на коленях мужчины, чувствуя, как он по-прежнему невесомо поглаживает мою спину, и обхватила руками его лицо, изучая каждую знакомую черту и словно пытаясь увидеть что-то новое. За три года мой напарник совсем не изменился, разве что на высоком лбу прибавилось несколько горизонтальных морщин, испещривших бледную кожу, да возле правого уха виднелся старый, давно заживший шрам, похожий на ожог. Волосы немного отрасли, появилась щетина, чего раньше мужчина никогда не допускал, но в остальном, это был тот самый старый добрый Дилан, которого я помнила и знала.

И то осознания этого факта вновь болезненно защемило в груди.

— Как же так получилось? — прошептала я едва слышно, подавшись вперед и прижавшись своим лбом ко лбу мужчины, чувствуя, как обжигает лицо его горячее дыхание. — Я думала, ты мертв, Дилан, мы все так думали, я… Я видела твою могилу!

— Рано ты решила меня хоронить, детка, — улыбнулся Прайс, немного поерзав подо мной, чтобы устроиться поудобней, после чего, как когда-то в старые времена, неожиданно щелкнул меня по носу, заставив невольно поморщиться и рефлекторно прикрыть лицо ладонью. Смеющиеся карие глаза захватывали в плен и не позволяли отвести взгляд, невидимые узоры, выводимые кончиками пальцев по чувствительному месту на пояснице, туманили разум, не давая соображать здраво, и я чувствовала, как с каждым мгновением вспыхнувшая было решимость докопаться до правды тает, как снег под ярким солнцем. — Разве мог я оставить тебя без присмотра? За моей маленькой напарницей нужен глаз да глаз, а то только отвернешься, как она тут же может влезть в какое-то опасное расследование и вновь рисковать своей симпатичной попкой. Вот и пришлось вернуться, чтобы убедиться, что ничего плохого с тобой не случится.

Негромкий хриплый голос убаюкивал и притуплял эмоции, заставляя расслабляться, в горячих объятиях было спокойно и тепло, и я чувствовала, как одна за другой растекается теплым воском каждая клеточка напряженного тела. Первый шок постепенно проходил, безумная радость встречи с человеком, которого я никогда не ожидала увидеть живым, пусть отчаянно этого и хотела, наполняла сердце и заставляла дышать глубоко и размеренно, а собственные руки, будто живя отдельной жизнью, легко поглаживали колючие щеки, удовлетворяя простую потребность чувствовать Дилана на физическом уровне.

Мигающая старенькая лампа стояла рядом где-то на тумбочке, отбрасывая причудливые тени, где-то за стеной по-прежнему бубнил чужой телевизор, а на улице орала сигнализация на чьей-то машине, но все эти мысли обходили меня стороной. Страхи и тревоги, преследующие меня уже который день, чертово расследование, отбирающее все силы, физические и психологические, казались такими неважными, не заслуживающими внимания, и я вдруг подумала о том, что этот паскудный день, на самом деле, завершается куда лучше, чем начинался.

Ведь каких-то пятнадцать минут назад единственным, о чем я мечтала, был горячий душ, а сейчас…

Кто бы мог подумать, что в номере гостиницы меня ожидает подарок куда лучше, чем столь необходимый мне отдых.

— Как ты меня нашел? — с улыбкой спросила я, лукаво взглянув на Дилана, и тот только равнодушно пожал плечами, словно бы удивившись тому, что я вообще задала столь глупый вопрос.

— В этом городе не так уж много гостиниц рядом с полицейским участком, а компьютер администратора под силу взломать даже первокласснику, — мужчина закатил глаза и громко фыркнул, явно довольный своей шуткой. — А я, если ты помнишь, разбираюсь в этом побольше, чем первоклассник.