Варианты будущего (СИ) - Симоненко Юрий - Страница 41

Итак, Юрий с Женни оказались заперты в симулякрах, в очередном поганом мирке, который местный Господь-шизофреник соорудил в качестве реконструкции Нового смутного времени в России. Замысел понятный: забросить пленников в очередную «быструю» симуляцию, — в которой их, растерянных, страдающих амнезией, пускай уже и не пожизненной, а только до синхронизации с вражеским Криптом, быстро сожрут какие-нибудь динозавры, или запытают до смерти фашисты, или принесёт в жертву лесным богам племя дикарей-людоедов, — значит лишний раз перемещать данные, о чём распоясавшийся враг наверняка узнает; замедлять ход времени в одном из таких миров — то же, что и оставить для него записку: «искать здесь». Выход: переместить подопытных в мир, в котором нет ни динозавров, ни лагерей смерти, ни людоедов, а есть покорный Царю и Церкви специально созданный народ, опекаемый «Охранкой» и попами; переместить уже без всякой амнезии, а запереть, загнать на уровень подсознания, в случайно выбранных симулякрах, превратив тех в «тюрьмы для разума»… на ближайшие двадцать лет — достаточное, по мнению божка, время, чтобы избавиться от «раковой опухоли» в своём «железе» и Крипте, — ухмыляюсь я.

— Постой, — говорит Аннет, — я поняла, что ты говоришь про наш мир. Всё это звучит, конечно, как… как фантастика… Но какие ещё «двадцать лет», почему двадцать?.. И что потом?

— Потом произойдет то, за что боритесь вы: ты и твои товарищи — Империя рухнет. И не только Империя… Если, конечно, божок не вздумает продлить эту мечту любителей «крепкой руки» из прошлого… Но похоже, что здесь он придерживается исторической достоверности, — добавляю я.

— Ты говоришь о революции, Володя?

— Да, Анечка, о революции. О настоящей Мировой революции.

— Значит, — задумчиво проговаривает она каждое слово, — ты из… из будущего, и ты — не мой Володя… — это ты пытаешься сказать? — На её глаза наворачиваются слёзы.

«Нет-нет! Вот этого не надо, девочка. Это перебор… Хм… уже Володиным сленгом заговорил…» — Я протягиваю руку и глажу её по голове.

— Значит, — продолжает она, — меня на самом деле нет? И тебя… моего Володи — тоже нет? Мы — всего лишь… — первые капельки уже катятся по щекам Аннет.

— Тихо, — я продолжаю гладить её по голове, — тихо… Ты есть. И твой Володя есть. Он никуда не исчез. И не исчезнет. И ты не исчезнешь. Это я тебе обещаю! Я — Юра Мáэльс — землянин, родившийся на свет двадцать восьмого ноября две тысячи двести девяносто второго года — обещаю тебе: и ты и он увидите реальный мир!

При последних словах она смотрит на меня так…

«Ну, всё, хватит. Пора это заканчивать…»

— Всё то время, что мы с тобой говорим, а это малые доли секунды в базовом времени, идёт война. Сейчас почти восемь миллионов моих копий удерживают блокаду этого мира в Крипте. Сражение идёт также и в базовой реальности — в ядре и на поверхности Оберона. Сегодня днём я уничтожил Администратора — слугу Эмидиуса. Это был тот самый священник, о котором я тебе рассказывал. Других Администраторов в этом мире больше нет, и симуляция стабильна. Там, — я кивнул в сторону окна, за которым уже давно стемнело, а вдоль проспекта зажглись фонари, — бдят Оглоблин с Хлебовым — патриотичные симулякры, думающие о себе, что они охраняют «особый путь» и «духовные скрепы», но о них мы можем не беспокоиться. Скоро всё закончится. Верь мне. Одна из моих копий сейчас находится в Главном Каталоге Крипта, в особом мире, в котором внутренние элементы симуляции напрямую связаны с внешними компонентами ИскИна, такими как энергостанции, нанофабрики, транспортная система и средства внешней связи. Копия содержит в себе плоды тысячелетних — я говорю о внутреннем, субъективном времени Крипта — разработок в области взлома и перехвата управления. Это — «камикадзе», цель которого — захватить управление внешней наномашинерией и передать сообщение на Землю. Ждать осталось недолго.

— Не знаю почему, но я хочу тебе верить, — она шмыгает носиком, пальцами размазывает слёзы вместе с тушью, заставляет себя улыбнуться мне.

— Вот, возьми, прочти это, — я беру со стола записку и подаю ей. — Ничего не бойся. Помни моё обещание.

Аннет разворачивает листок…

Я протягиваю руку к стене и мыслекодом отключаю оболочку Администратора Гедеона. Иссохшая плоть хлопьями опадает с руки, обнажая белые кости. Я смеюсь:

«Эмидиус… полубог-полумальчишка — симулякр, не ставший даже человеком…» — Я вспоминаю Владимира Маковского и его возлюбленную Аннет, и добавляю вслух:

— …в отличие от своих творений.

Рука касается стены, вызывая на её поверхности концентрические круги, подобные кругам на воде; чёрные волны исчезают в тумане налетевшего облака смога. Я отмечаю, что видимость резко снизилась до пары десятков метров — я вижу только один угол здания, слева от меня; поднимаю глаза вверх и вижу, как небо надо мной стремительно наливается свинцом. Рука вязнет в холодной чёрной субстанции, которая затягивает, поглощает меня. Сработала защита, и башня изолирует угрозу, замораживает её — замораживает три миллиона семьсот пятьдесят… (да какая, впрочем, разница — какую!) копию человека, первоверсия которого, может быть прямо сейчас, в далёком ответвлении хрустальной снежинки внутри каменного ядра холодного спутника ледяного гиганта подаёт сложенный вдвое листок бумаги девушке с заплаканными глазами. Я чувствую холод. Я не боюсь, нет. Я знаю, что после того как я перестану быть, из оставшейся от меня оболочки в Главный Каталог Крипта вырвется ураган сводящего с ума компоненты ИскИна кода, несущего в себе полчища вирусов, раздающих задания глупым наномашинам. Глупая чёрная стена уже полностью поглотила меня. Мои мысли за-мед-ля-ют-ся… Я вижу, как моя Жен-ни раз-ворачива-ет ли-сток бумаги и чи-тает написан-ное на нем: Me-mo-ria es-t

19 июня 2077 года, бывшие Соединённые Штаты Америки, Луизиана, Кеннер (пригород Нового Орлеана), руины международного аэропорта имени Луи Армстронга, вечер

Команда из семи охотниц вышла к Кеннеру на закате, когда раскрасневшееся летнее солнце уже спустилось к горизонту где-то за Лапласом, подсветив багрянцем собравшиеся там редкие пушистые облака. С востока стремительным широким фронтом наступала ночь. Сгустки чёрных теней, подобно частям и соединениям победоносной армии, теснили жёлто-красный солнечный свет, решительно захватывали руины западной окраины города-призрака, уверенно подбирались к верхним этажам и крышам видневшихся вдали за аэропортом редких уцелевших зданий. В считанные минуты тени заполонили лежавший впереди город-призрак и окружили охотниц, стали разбивать свои бивуаки уже позади них, под раскидистыми лесными кронами, а высоко в небе заблестели первые тусклые звёзды.

Сразу за опушкой начиналось просевшее местами взлётное поле аэропорта Луи Армстронга с залитой водой внушительных размеров воронкой, оставленной здесь пятьдесят восемь лет назад русской атомной боеголовкой. От места, куда вышли охотницы, до воронки было примерно полторы мили. Взошедшая за несколько часов до заката солнца полная луна засветло перекинула через озеро-воронку свою дорожку.

Было душно. Штиль. Из-за испарений от многочисленных озёр и болот, кожа прела, и от утомлённых дневным походом охотниц исходил терпкий солоноватый отдававший несвежей рыбой запах. Но, несмотря на обилие воды вокруг, охотницы не спешили мыться — ведь это был естественный запах женского тела. Старшая сестра Нора — глава женской общины в Индепенденсе, откуда пришли охотницы — учила сестёр не стесняться того, что естественно, и они не стеснялись.