Свой с чужим лицом - Тамоников Александр - Страница 2

От Лиды Разиной, засидевшейся в партизанах у полковника Моисеевского, не было вестей. Отряд воевал в вяземских болотах, сведений о его разгроме не поступало. Но и к своим он не вырвался.

– Не пойму я твоих отношений к этой Томилиной, лейтенант, – проворчал майор Суслов. – Баба сохнет по тебе, а ты… неуверенный какой-то. Она что же, и впрямь такая способная разведчица, как ты расписал? Если хочешь, пристрою ее в штаб дивизии, пусть бумажки в канцелярии перекладывает. Странный ты, лейтенант, прямо как собака на сене. Сам не ешь и другим не даешь.

Война захлестнула его, вытеснила из головы все странные мысли.

В штабе не возражали насчет перевода товарища Томилиной в действующую армию. Женщины мобилизации не подлежали. У нее всегда была возможность вернуться к мирной жизни. После гибели Гулыгина и Левашова эта тема для Насти стала табу. В данный момент девушка находилась при штабе в безымянной деревушке Волоколамского района, и Глеб вздохнул свободно.

Части сводной группы вгрызались в город, а его люди бездействовали.

Лейтенант нервничал, блуждал вдоль обочины. Легкий морозец пощипывал кожу.

Карабаш махнул рукой и полез в кабину. Парень поседел за две недели, боялся смотреть на себя в зеркало. Асташкин успокаивал товарища. Дескать, не бери в голову, Леха, седина украшает мужчину. Это те же шрамы. Девки любить будут. Я тоже весь седой, только не знаю об этом, потому что волосы светлые.

По дороге прогрохотали тяжелые танки «КВ», оставив после себя тяжелую вонь.

– Ну, все, фрицы, капут вам в натуральную величину! – со смехом проговорил какой-то красноармеец.

– Товарищ лейтенант, долго еще стоять? – покричал сержант Пахомов, ладно сбитый плечистый малый.

– А я тебе горсправка? – огрызнулся Глеб. – Сколько надо, столько и простоим. А мы почему такие лучезарные? – Он покосился на братьев-близнецов Ваниных, свесившихся с грузовика уральских сталеваров, пришедших на войну прямо из мартеновского цеха.

Оба веселые, ушастые, сделанные под копирку, такие одинаковые, словно в глазах двоится.

Неделю назад произошел конфуз. Шубин только прибыл, успел лишь переговорить с Сусловым, как последовал приказ в темпе занять деревню Лебядино, оставленную противником, и выставить на западной околице пулеметный расчет. Немцы ушли из нее полчаса назад, а может, только притворились.

С бойцами лейтенант толком не познакомился, даже в лица не заглянул. Они бежали через заснеженное поле всей ватагой, спешили проскочить открытый участок до рассвета, пока у немцев куриная слепота не развеялась, ворвались в деревню, растеклись по ней.

Там не все было просто. На чердаке мастерских засел пулеметчик, однако красноармейцы вовремя его срисовали. Все это явственно напоминало засаду. Но Шубин грамотно расположил людей и смог избежать потерь. Еще одного пулеметчика они засекли у управы, обошли и сняли.

У мастерских же пришлось поползать. Пулеметчик строчил, крошил гнилые бочки. Бойцы отвлекли внимание врага. Шубин побежал к крыльцу, чтобы подорвать гранатой эту отчаянную голову.

Его опередил красноармеец, оскалился в лицо. Дескать, просим пардона, товарищ лейтенант, но тут уж мы сами управимся. Ваше дело – командовать. Он оттер офицера плечом, проник в здание. Шубин отступил, спрятался за горку ржавого железа.

Боец не тянул резину, использовал гранату, разнес чердак. Пулеметчик картинно вывалился из разбитого окна.

Сзади кто-то хихикнул. Дескать, Гришка мастер по этой части, он вообще по металлу молодец.

Шубин обернулся, похолодел, словно привидение увидел, машинально отпрянул, чуть не перекрестился. Ему до сих пор стыдно было за свою реакцию. Рядом с ним лежал тот самый боец, так же скалился, подмигивал, будто по волшебству перенесся с чердака. Но это невозможно. Хутор Диканька вообще не здесь! Шубин по-настоящему испугался, про войну забыл.

– Привычное дело, все так реагируют, – заявил красноармеец. – Вы не бойтесь, товарищ лейтенант, голову вам проверять не надо. Это Гришка там, брательник мой. А я Федор. Мамка нас такими родила. Вместе обычно все делаем, а тут споткнулся я, а пока вставал, Гришка умотал. А вон и он. Смотрите, на крыльцо вышел, довольный такой. Сейчас я ему вставлю, чтобы от семьи не отрывался.

Позднее на построении Глеб недоуменно всматривался в их лица, а бойцы посмеивались. Мол, бесполезно, товарищ лейтенант, не найдете ни одного отличия. Они из-под одного штамповочного пресса вышли.

– Как я различать вас должен, бойцы? – с улыбкой осведомился Шубин.

– Не стоит этого делать, товарищ лейтенант, – заявил один из братьев. – Мы вместе все делаем, начальство уже привыкло. Воюем, балагурим, а час придет, так и помрем вдвоем.

– Товарищ лейтенант, это, кажется, по нашу душу, – сказал вдруг красноармеец Иванчин, жилистый, подтянутый, с крупной головой и неприлично курносый.

Третья папироса осталась не прикуренной. По обочине катил мотоциклист в светлом полушубке. Он что-то кричал водителю полуторки, следующей параллельным курсом, махал рукой. Шофер сообразил. Секунду назад он не видел эту мелочь, еще немного, и сбросил бы в кювет. Полуторка сдала влево.

Мотоциклист подъехал, резко затормозил, спешился, небрежно козырнул.

– Товарищ Шубин? Старший сержант Уранцев, посыльный из штаба. Хорошо, что вы в город не пошли, а то искал бы полночи. Вас майор Суслов вызывает. Это срочно. У него майор из дивизионной разведки, уж больно нервный, нетерпеливый.

– Понятно, – сказал Глеб. – Куда бежать, Уранцев? Где сейчас комполка?

– Не надо бежать, довезу, садитесь. Если не боитесь, конечно, против течения да сломя голову.

Лихой пилот стряхнул его с мотоциклета на окраине крохотного населенного пункта. Гремящее шоссе осталось в стороне. Деревня носила название Романовка и была полностью завалена снегом. Впрочем, узкие дорожки красноармейцы уже прочистили.

Шубин засеменил к крайней избе. Рядом с ней стояли вездеходы и бронеавтомобиль БА на базе «эмки». У машин курили бойцы, очевидно, из резерва комполка. Часовой равнодушно покосился на лейтенанта, пролетевшего мимо. Он его уже знал.

Шубин миновал узкие сени, рискуя получить по лбу опасно выставленными граблями, обстучал снег с валенок, ударил в дверь и поволок ее на себя. В уши его ворвался треск телефонии, писк радиостанций.

– Разрешите? Товарищ майор, лейтенант Шубин по вашему приказанию…

– Давай без церемоний, быстро заходи, – заявил майор Суслов, невысокий, округлый, какой-то глянцевый, но вместе с тем нормальный командир, не боящийся принимать смелые решения. – Радуйся, Шубин, тому, что мы такие терпеливые.

– Так я вроде пулей, товарищ майор.

– Быстрее видали пули, лейтенант, – отрезал хмурый, ладно скроенный офицер с угловатой челюстью. – Все, проходи, давай к карте. Я майор Измайлов Федор Иванович, заместитель начальника дивизионной разведки. В Волоколамске доводилось бывать?

– Никак нет, товарищ майор.

– Хреново, лейтенант, очень даже. – Майор досадливо хрустнул пальцами. – А из бойцов у тебя местные есть?

– Вроде есть, товарищ майор. – Шубин наморщил лоб. – Слышал разговоры. Кто-то, кажется, родом из этого города.

– Вот так и воюем, черт возьми. Вроде, кажется! – Майор глухо ругнулся. – Ладно, получай приказ и выполняй или пеняй на себя. Да расслабься ты, лейтенант. – Майор Измайлов слегка подобрел. – Физиономия у тебя уж больно каменная, пушкой не пробьешь. Не злись, нервы у всех на пределе. Смотри, это город. – Измайлов обвел обмылком карандаша кусок карты, разложенной на столе. – Мы топчемся у предместий, несем потери. Идем вот по этой улице и по этой. Пытались обойти город с юга, но нарвались на станковые пулеметы и батарею полевых орудий. Пришлось вернуться. Будем брать в лоб, другого выхода нет. Ночку провозимся и утро. Надеюсь, к полудню город будет наш. Твоя задача – добраться вот до этой точки. Улица Первомайская, дом тридцать четыре. Это за центром, ближе к западной окраине. В здании до войны размещался клуб шарикоподшипникового завода. Этакий купеческий особнячок о двух этажах. В нем кино крутили, детские кружки работали. При немцах в здании располагался отдел военной разведки. Абвер, слышал о таком? Ладно, извини, ты же грамотный. Вникать во все нюансы тебе не требуется. Люди есть?