Выбери любимый жанр

Кара Господа (СИ) - Амеличева Елена - Страница 15


Изменить размер шрифта:

15

— Сайчонок, прости меня.

— Все хорошо, родной.

— Я погубил нас обоих. Умоляю, прости меня!

— Я прощаю, прощаю, прощаю. Все хорошо.

— Из-за меня умерла Гуля.

— Не из-за тебя.

— Из-за меня! Это только моя вина, моя гордыня!

— Нет, успокойся, это не так.

— Она носила мое дитя, Сайчонок. Я убил их обоих.

Неимоверным усилием воли мне удалось сдержать стон.

— Глеб, ты веришь в Бога. Значит, на то была его воля. Так?

— Его воля… — Повторил брат. Потом поднял голову и горячо зашептал, — Саяна, беги от него, как только сможешь, беги! Слышишь меня? Слышишь?

— он схватил меня за плечи и начал трясти, повторяя одно и то же. — Беги! Драган — исчадие ада! Слышишь? Беги!

Еще одна машина подъехала к нам, и мое сердце оборвалось.

— Глеб, они уже идут. Я люблю тебя, родной! Вот возьми, — не знаю даже, зачем, я сунула в его карман стеклянный голубой глаз, который дал Музафер. Нет, знаю. Пусть с ним будет хотя бы моя частичка, когда… — Я едва успела поцеловать брата в щеку, как чьи-то руки бесцеремонно оторвали его от меня и поволокли к подъехавшей машине. — Глеб! Отпустите его! — я вскочила на ноги и начала отбиваться. — Не трогайте! — все закружилось.

Последнее, что удалось запомнить — ощущение, что меня бережно подхватывают сильные руки.

— Будьте вы прокляты! — прошептала я.

И, прежде чем провалиться в темноту, услышала ответ:

— Уже.

Часть 2 Ущипните меня! Глава 1 Добро пожаловать в тюрьму!

Горан

— Не смей! — я оторвал санклита от девушки, как только понял, что сжав запястье Саяны, мужчина пытается убить ее, вытягивая силу. Она упала на мои руки, и я впервые в жизни растерялся, не зная, что делать.

— Да ладно, забирай, — он осклабился, — самому хочется убить? Думаешь, не понимаю, Драган?

— Пошел вон! — мерзавец ушел, жадно глянув на Соболеву, мы остались вдвоем.

Ее запрокинутая голова напугала меня, а ведь страх и Драганы несовместимы, как любил повторять отец. Некстати вспомнились байки о Каре Господа — говорят, чувства к ней накрывают санклита мгновенно и неотвратимо. Только этого не хватало! Не приведи, Всевышний! Кара Господа, да еще из семьи заклятых врагов-Охотников, Соболевых? Только не это!

Я нервно сглотнул, прижав ее к себе, и пошел к машине, игнорируя боль в груди — эта проклятая Охотница, Гуля, воткнула в мою грудь кинжал с вплавленной в клинок костью бессмертного — тот самый, которым можно убить санклита. В сердце он не попал, следовательно, рана должна быстро заживать. Но боль только усиливалась, заставляя подозревать, что в довершение всех бед у меня появилась новая проблема — кость с кинжала откололась и застряла в грудине, блокируя регенерацию. Но сейчас важнее Соболева.

Когда опустил переднее пассажирское сидение и начал укладывать девушку на него, ее глаза приоткрылись. Взгляд скользнул по мне, и она снова потеряла сознание. Я вгляделся в лицо Саяны и выругался — слабеет, причем очень быстро. Этот гад все-таки успел причинить вред, начал вытягивать ее жизненную силу. От такой атаки санклита она может впасть в кому и умереть! Моя кровь помогла бы, но нам не зря запрещено давать ее смертным.

Я сел на водительское сидение и зашелся в кашле. Боль была ужасной. Во рту появился железный привкус. Это плохо, очень плохо. Ведь в больницу мне ехать нельзя, а никого из тех, кому мог бы довериться, в Стамбуле не знаю. Разберусь как-нибудь, не привыкать.

— Держись, — прошептал я, глянув на Саяну, которая вновь открыла глаза. Джип сорвался с места и в рекордное время доставил нас домой. Пока мы были в пути, прислуга по моему звонку подготовила комнату и все необходимое.

Я внес девушку в дом, не обращая внимания на хрипы и хлюпанье в своей груди. Врач нас уже ждал. Он занялся Соболевой, уложенной мной на кровать, и мне позволено было перевести дух. Но услышав неутешительные новости, я вновь подскочил. Сделав все, что мог, врач ушел. Вернее, уселся ждать в соседней комнате, потому что когда он заикнулся, что ему пора, я так рявкнул, что эскулап вжался в стену.

Потекли часы, как принято говорить, томительного ожидания. Уколы и капельница поддержали девушку, но потом ее состояние резко ухудшилось. Дыхание стало прерывистым и поверхностным. А я ведь даже в больницу ее отвезти не могу, там мать Катрины, Лилиана до нее доберется, она уже получила Глеба и теперь жаждет убить и другую Соболеву. По санклитским законам она вправе сделать это из-за того, что придурок Глеб, брат Саяны, пытался убить ее дочь.

Я вглядывался в лицо девушки, что становилось все белее, а потом понял, что медлить нельзя — она уходила, мне было несложно это понять, ведь санклиты чувствуют приближение смерти человека. Ничего острого рядом не нашлось, пришлось просто расковырять свою вену иглой из капельницы и, приоткрыв рот Саяны, направить струйку крови в него.

Ранка быстро заросла. Я сел на стул у кровати и сжал ее руку — такую ледяную, и затаил дыхание. Слава Господу, щеки розовеют! Будет жить! Приоткрылись глаза. Понял, что улыбаюсь, как дурак. А потом она просто уснула.

Саяна

Говорят, есть несколько секунд утром после пробуждения, когда не помнишь всего плохого, что случилось вчера. Что ж, людям, у которых это так, повезло. У меня подобных благословенных секунд не было. Мой "процессор" загрузился мгновенно. Глаза открылись, и воспоминания сразу вернулись, заставив меня зажмуриться. Я свернулась в запятую от нахлынувшей одновременно душевной и физической боли, проклиная все на свете. Вдох-выдох, вдох-выдох. Через не могу. Есть такое слово — надо. Это любит повторять Глеб.

Глеб. О нем мне сейчас думать нельзя! Ни в коем случае! Иначе сойду с ума. Он жив. я чувствую. Это главное. Нужно на чем-то сосредоточиться. Несмотря на то, что даже думать больно. При каждом вдохе сильная тупая боль взрывается жгучим фейерверком. Я одно сплошное нервное окончание. Вот что бывает, когда не занимаешься спортом, а потом заставляешь мышцы работать сверх их возможностей. Но это пройдет. Надо дышать и отвлечься.

Хотя бы попытаться понять, где находишься. После обморока почти нет воспоминаний, одни отрывочные смазанные картинки. Машина, встревоженное лицо Горана, пулевые отверстия на его рубашке — как так? Пассажирское переднее сидение опущено, чтобы мне можно было лечь. Его надсадный кашель, кровь на губах, посеревшее лицо.

Я на его руках, он хрипло дышит, вносит в какой-то большой дом, несет наверх по лестнице, кладет на кровать. Надо мной склоняется смешное лицо — круглое, просто идеальный круг, маленькие глаза прячутся в складках, нос-пуговка, а под ним роскошные усы с кокетливо закрученными вверх кончиками. Эркюль Пуаро, да и только.

Мне удается внимательно рассмотреть этого колоритного персонажа, сегодня много было таких, зацепиться за эту картинку, чтобы не думать о Глебе. Потом ничего. Хотя нет, из глубин памяти всплывает еще одно воспоминание — Горан сидит у постели и держит меня за руку. Его ладонь горячая и сильная. Он все такой же встревоженный, лицо серое, а дыхание хриплое. Но мужчина улыбается. На моих губах вкус крови, но я чувствую, как становится легче, болезненное состояние медленно уплывает, словно отступая на задний план, и на смену ему приходит спасительный сон. Теперь точно все.

Итак, куда же Горан меня принес? Глаза не хотят открываться вновь, но им придется. Похоже, они опухли по максимуму. Вокруг сумрак. Ночь? Первое, что попадает в поле зрения — мои руки, прижатые к груди. Ладони забинтованы каким-то голубым бинтом. Разглядывая их. замечаю странность. Я и так нечасто делаю маникюр, обычно просто коротко стригу ногти. А вчера руки вообще были как у колхозника-трудоголика — грязные и исцарапанные. Сейчас же пальчики чистые, розовые, как после бани.

Мне удалось, морщась и ругаясь, дотянуться до головы. В волосах нет земли, песка и травы, они шелковистые на ощупь. Весь мусор из них явно вычесан.

15
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело