Война Грязных Искусств (СИ) - Райро А. - Страница 14

Питер замер. Он таращился на меня и не верил глазам.

Я не стал ждать, когда он придёт в себя. Молниеносным движением руки вынул из кобуры револьвер и взвёл курок. Но меня тут же отшибло в сторону, и я полетел спиной в стену, в ту самую стену, по которой только что сбежал вниз.

Одновременно с этим я нажал на спусковой крючок.

Прозвучал выстрел, и мир вдруг распался на куски, а потом всё поглотили боль и полумрак…

Удар был сильным.

Показалось даже, что моя многострадальная спина раскрошила к чертям всю кирпичную кладку… или это захрустели кости позвоночника?.. К тому же, я ещё и затылком неплохо приложился — половину черепа охватило теплом хлынувшей из раны крови.

По шершавой стене я съехал на пол, жёстко приземлившись на задницу. Пиджак вместе с майкой задрались до самой груди.

Горячая струя крови продолжала заливать мне затылок и заднюю сторону шеи, текла меж лопаток. Перед глазами двоилось, вокруг то темнело, то светлело, пространство утопало в золотисто-красных тонах… Но что бы ни происходило, моя правая рука крепко сжимала рукоять револьвера, а большой палец снова тянулся к рычагу курка.

Сквозь шум в ушах я услышал рычащий вопль:

— Теодор Ринг! Грёбанный ты циркач!

На меня надвигался Питер.

На его бежевом пиджаке, в районе левого плеча, темнела алая клякса — значит, моя пуля всё-таки попала в него. Левая рука Питера висела плетью вдоль тела и казалась безжизненной, даже какой-то излишне длинной. Зато правая была в порядке.

Увидев, что я ещё не отошёл от сильнейшего удара в стену, Питер оскалился, наклонился к полу и приложил к нему ладонь. И пока он не успел полноценно соприкоснуться с материалом, я выстрелил ещё раз.

Не попал — цель продолжала двоиться.

Зато услышав выстрел, Питер отпрянул от пола, вскинул правую руку и крикнул:

— Ксипра! — В меня метнулась молния парализующего эрга. — Ксипра! Ксипра!

Я упал плашмя на живот.

Белёсый энергетический поток протрещал над головой и ударился в стену. Молнии были такой силы, что затрещала кирпичная поверхность стены, а сверху посыпалась щебёнка отколовшихся мелких кусков.

Питер снова приложил ладонь к полу. От его руки ко мне пронеслась борозда ощетинившегося камня. Толщу пола будто взрыл невидимый червь.

Не успел я подняться, как камень подо мной нагрелся и начал втягивать мой пиджак в свои оковы. Мне пришлось быстро снять его с себя — чёрт… так быстро я никогда ещё не раздевался.

Оставшись в своей грязной вытянутой майке, я поднялся на ноги, прислонился спиной к стене и одновременно поднял руку с револьвером. Теперь цель не двоилась передо мной, и Питер это заметил.

— Дёрнешься — застрелю, — сказал я ему. — Щит ты применить не успеешь. Пуля быстрее, чем жест и действие словесного ключа. Ты же не идиот, правда?

Питер замер и нахмурился, а потом вдруг повернулся к Хлое, но я тут же рявкнул:

— Только попробуй!

Хлоя, с удавкой на шее, в это время отползала в угол, к Дженни. Неуклюже перебирала босыми израненными ногами, дёргала связанными руками, всхлипывала и шептала: «Рэй… Господи… Рэй, Рэй…».

Питер повернулся ко мне и снова замер.

— И что ты предлагаешь, мистер Ринг? — спросил он.

Я оттолкнул себя от стены и, держа Питера на мушке, двинулся к нему. Тот заметно напрягся. На самом деле, ничего хорошего я бы ему не предложил. За то, что ублюдок избил Хлою, напугал Дженни и порядком достал меня самого в попытке прикончить, я бы прикончил его сам.

Видимо, это легко читалось в моих глазах даже без навыка ментального чтеца.

Питер сглотнул.

— Эй… Ринг, может, договоримся? Я бы предложил… — начал он.

Но его перебил отчаянный выкрик Хлои:

— Рэй, не подходи к нему! Там везде ловушки из ям с жидким камнем!

Я тут же отступил назад и остановился.

— Рунная тварь… — Питер опять покосился на Хлою.

И в этот самый момент я метнулся вперёд. Сделал широкий шаг, переступая ближайшие каменные плиты, чтобы избежать ловушек, и ударил Питера револьвером по лицу. Стрелять не стал намеренно — рисковал задеть Хлою или Дженни.

Удар вышел не сильным, скорее неожиданным и болезненным, но Питер был дезориентирован мгновенно.

Я повалил его на спину, и пока он не отпихнул меня, опять применив эрг, я стянул с запястья запретные путы… и вместе с ними отшатнулся в сторону. Питер всё же толкнул меня эргом. Револьвер упал на пол. Я смял в кулаке путы и встал на четвереньки, провоцируя Питера на вполне определённый удар…

В живот ногой.

Идеально.

Он двинул мне туда со всей дури, зато ногу убрать не успел — я обхватил его за щиколотку и рванул на себя. Одной рукой прижал ступню Питера к полу коленом, а второй — быстро намотал вокруг его ноги верёвку из дериллия.

Питер среагировал на мой выпад в ту же секунду и отвесил мне точный удар второй ногой в простреленное плечо. Знал козёл, куда бить — мои раны, не прикрытые пиджаком, были как на ладони…

Скрипнув зубами, я снова на него навалился.

И вот теперь уже мои удары посыпались на него один за другим, методичные и безжалостные. В нос, в нижнюю челюсть, в живот, в печень. Потом ещё раз, ещё раз, ещё раз… пока он не заскулил. Печать исполнила роль кастета и отлично отработала, дополнив атаку.

Вырываясь из моей хватки, Питер снова попытался применить эрг, хоть какой-нибудь. Выкрикивал то «тихара», то «ксипра», то «агникара», и никак не мог сообразить, почему я не реагирую, а продолжаю впечатывать его в пол и бить.

И тут, в перерывах между ударами, он вдруг заорал на весь пустырь:

— Какого хрена?! Какого, мать твою, хрена ты со мной сделал?!

Я посмотрел на его охваченное ужасом и окровавленное лицо — и не сдержал смеха. Чёрт… заржал, как дебил, но это было сильнее меня.

Надо было видеть, как Питер таращился в диком страхе. Наверняка, он подумал, что моя Печать лишила его силы и, возможно, навсегда. От паники у него задёргался глаз.

Питер побагровел и сейчас, в пиковый момент отчаяния, напомнил мне своего старшего брата Феликса — такой же туповатый и злой.

Подавив в себе смех, я мгновенно стал серьёзным. Наше противостояние достигло апогея.

— Печать тебе всё равно не достанется, — выдавил Питер, кромсая меня бешеным взглядом.

Его глаза налились кровью.

И то, что он сделал дальше… чёрт…

Я не сразу понял, что в живот мне по самую рукоять всадили нож. Тонкий клинок вошёл мягко и незаметно. И только когда Питер провернул нож в ране, меня пронзило обжигающей болью.

Внутренности будто разодрало на куски, в глазах потемнело, и пока боль полностью не завладела сознанием, я нашарил возле себя револьвер. Не глядя, взвёл курок, приставил ствол к животу Питера (дотянуться до его головы у меня не хватило сил) и выстрелил.

Опять взвёл курок и выстрелил.

Взвёл и выстрелил.

Я всадил в него три пули — все, что оставались в барабане — после чего опустил руку и еле перевалился на бок. С ножом в животе.

Питер лежал рядом и задыхался в конвульсиях, с уголков его рта стекала кровь, а глаза… он уставился в небо, будто пожирал его своими огромными глазами. Вечно тусклые, они вдруг обрели цвет и глубину…

Эхо от выстрелов ещё несколько секунд летало по стенам заброшенного здания и отдавалось у меня в ушах. Как только звуки стихли, я услышал топот бегущих ног, скрежет каменной крошки под чьими-то подошвами и вскрик, исступлённый и срывающийся:

— Питер! Рэй! НЕТ!

Гаснущее сознание выдало торопливый, но, похоже, правильный, вывод. Это был голос Терри:

— Хлоя… Хлоя… они убили друг друга!..

Я никак не мог понять, жив я или мёртв.

Бесконечное движение маятника. Между реальностью и сном, светом и темнотой, кипучим пульсом и безразличием покойника.

Ощущение, что я всё-таки жив, накатывало на меня волнами, обрушивалось морозом по коже, чтобы потом отхлынуть и оставить лишь прозрачное отсутствие.