С 4 (СИ) - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич - Страница 7

— Яша, подержи Шанти.

Передав собачку, Борис одарил задиру самой приветливой улыбкой на какую только был способен, после чего врезал от всей широкой души. Тот не ожидал ничего подобного. А потому отлетел в сторону, лихо взбрыкнув ногами, под изумленные вздохи и восклицания присутствующих.

Просто Измайлов вдруг понял, что слова тут попросту бесполезны. Как не поможет и охрана, будь ее тут хоть батальон. Если кто-то решит спровоцировать вас на дуэль, то так или иначе, но он своего добьется. Тем более, если это профессиональный бретер. Каковой и угадывался в незнакомце.

Не сказать, что Борис проникся дворянским духом настолько, что отстаивая свою честь был готов встать к барьеру. Но тут есть два обстоятельства. Первое. Если откажется драться, то ему не видать Кати как своих ушей. И второе. Хочет он того или нет, но тут сословное общество. Поведет себя как трус, в понимании местных, и никакая Харизма не сможет обелить его в глазах своих же соратников.

Ну а раз уж хуже уже не будет и поединка не избежать, так отчего бы тогда не получить от этого удовольствие. Ну вот мало ему забрать у этого придурка жизнь. И судя по всему, весьма удачливого, или умелого. Борис видел его Суть. Восьмая ступень, и в запасе неизрасходованное возрождение.

— Я дворянин португальской короны и требую удовлетворения, — даже не придя до конца в себя, потребовал неизвестный.

— Будет вам удовлетворение, сударь, — хмыкнув пообещал Борис. — Но если изволите хамить, задевать моего шпица или товарищей, я перед тем вам еще раз набью морду. А пока, потомственный дворянин Российского царства Москаленко-Измайлов Борис Николаевич, к вашим услугам.

— Барон Орнелас.

— Ну вот и познакомились. Ваши секунданты найду меня в гостинице «Таврической». Честь имею. Яша, ну ты чего замер. Пошли. Есть хочется.

— Борис Николаевич, а за каким лядом я вам сдался, ели все так-то.

— Ты, дружище от других напастей. А с этой я уж как-нибудь сам разберусь. Ох, твоюж медь. Яша, иди вон за тот столик, и закажи половому что пожелаешь. Я на минутку.

Вот уж кого не ожидал тут увидеть. Нет. Как только завертелось с этим представителем южных широт, нечто подобное подспудно в голове возникло. Но, чтобы вот так… Не ожида-ал.

— Сеньорита да Мота, — подойдя к столику за которым сидела молодая аристократка, кивнул Борис.

— Сеньор Зотов. Или все же Москаленко-Измайлов? — с самой радушной улыбкой произнесла она, указывая на стул напротив себя.

— Без разницы, — присаживаясь за стол, отмахнулся Борис, — На тот момент ваш брат все одно не мог вызвать меня на дуэль.

— Но потом… — многозначительно произнесла и осеклась она.

— И потом тоже. Вы забываете, сеньорита Фелисия, что стреляли в меня. Так что ни о каком праве чести не может быть и речи. Поэтому я мог себе позволить не раскрывать своего инкогнито. Но не будем об этом. К чему все эти сложности? — кивая на присевшего рядом с ней, барона Орнеласа, недоумевающе поинтересовался Борис.

— Чтобы вы там себе не решили, я представительница древнего дворянского рода. А потому не опущусь до удара из-за угла.

— Повторяю, вы сами разрешили ситуацию с вашим братом, стреляя мне в спину.

Говорили они негромко, а потому разобрать о чем именно, присутствующим было довольно проблематично. А Измайлову не нужно особо стараться, чтобы не устраивать всеобщего представления. Хватит уж. Повеселились. Да и сейчас, сидят перешептываются.

— Тогдашнюю ситуацию можно квалифицировать как боевое столкновение, где все средства хороши.

— Если это был боевая обстановка, то с чего ваш братец вдруг решил, что я оскорбил его?

— Сначала вы повели себя недостойно дворянина, отказавшись нам помочь. Потом начав распускать руки. Впрочем, теперь я знаю, что иначе вы попросту не умеете, — презрительно бросила она, явно намекая на происхождение.

Разговаривать тут бесполезно. И выдвигать какие-либо доводы тоже. Она попросту не готова к конструктивной беседе. Перед ней ведь быдло, которое по недоразумению вдруг обрело дворянство.

— Последний вопрос. Мистера Арцмана вы так же решили покарать?

— Он конечно такой же выскочка, как и вы. Однако к нему у меня нет претензий, потому как он вышел к барьеру. Просто моему брату не повезло. И потом, не он в ту ночь правил балом, а тот, кого он считал имеющим право принимать решения.

— А как вы смогли подстеречь меня именно в этом трактире?

— Всего лишь случайность, которой мы воспользовались, — откровенно ответила она.

— Я так понимаю, что завтра выбудете присутствовать на поединке, дабы лично лицезреть мою гибель.

— Всего лишь потерю одного из возрождений. Что бы вы там для себя не решили, я не убийца и не монстр.

— Ну-ну. В таком случае, до завтра.

Борис поднялся из-за стола, обозначил коротким кивком поклон и направился к Якову. Что-то у него не на шутку разыгрался аппетит. Он сейчас быка готов съесть.

По поводу предстоящей дуэли Борис не переживал, от слова совсем. Вернее, почти. Полторы секунды неуязвимости это слишком малый срок, чтобы активировать дар принудительно. Запоздает выстрел и можно будет неприятно удивиться. В пассивном же режиме он сработает только если будет непосредственная угроза жизни.

То есть, если пуля прилетит в плечо или ногу, то «Неуязвимость» не разрядится. Уж какие только варианты они не опробовали. А значит будет больно. Причем долго. Потому что лечиться можно только методами традиционной медицины. И никаких артефактов.

Жульничество? Есть такое дело. Но Измайлов не терзался угрызениями совести. С чего бы? И перед кем? По сути, его решили убить, завуалировав это под поединок. Тоже своего рода жульничество. Не добьется успеха один бретер, найдется другой. Явление достаточно распространенное. Дворянская честь! Три ха-ха! За ярким и красочным фасадом прячется такое вонючее дерьмо, что проблюется бомж в пятом поколении.

Кстати, о даре он поведал только самым близким. Проскурину, Рыченкову и Носову. Даже Григорий был в неведении. Дело не в том, что Борис не доверял ему. Просто, Травкин был убежденным социалистом. Мало ли, в какую сторону его еще качнет. А этим ребятам палец в рот не клади.

После обеда в трактире, они с Яковом направились в гостиницу. Елизавета Петровна уж пеняла Борису на то, что прибывая в город можно было бы останавливаться в ее особняке. Но он всякий раз отказывался. Хотя, как и требовали того приличия, оказываясь в Яковенском первым делом навещал матушку. Н-да. Ну вот так все выкрутилось.

Из гостиницы отправил письма названым братьям Петру и Федору Москаленко, дабы те выступили его секундантами на предстоящей дуэли. Ну и телеграмму на Голубицкий, старикам разбойникам. Не то чтобы на всякий случай, а чтобы они были в курсе. Еще обидятся.

Когда поднялись в номер Яков удалился в свою спальню и предался послеобеденному сну. Измайлов же разложил этюдник, взял одну из рамок с натянутым картоном. Смочил его и вооружился красками. Ничего не поделаешь. Если он собирается достичь высот мастера ему нужно рисовать, рисовать и рисовать. Кстати, опыт «Акварели» уже дошел до половины и замер. И так будет пока не подтянутся остальные умения.

Радует одно. Как только показатели достигнут четверти, количество получаемого опыта возрастет вдвое. Хотя и в этом случае составит всего лишь триста двадцать очков. Но даже для получения этого буста ему нужно написать еще шестьдесят девять акварелей. Вот он и пишет их, используя каждый час свободного времени. Вернее три-четыре часа, которые уходят у него на одну акварель.

Не мог он писать их растягивая процесс на несколько подходов. Хотя такое и возможно, при работе сразу с несколькими работами. Однако он вдруг понял, что акварель для него стоит особняком. Она выражает его настроение и чаяния в данный момент. И если он не завершит ее за один подход, то потеряется магия и очарование этих теплых, ласковых и непокорных красок.