Необычное путешествие (СИ) - Андреас Карин - Страница 11

Затем парочка поднялась вверх по улице, которая вывела их из города к возвышенности. На вершине холма они сели под деревом на траву, любуясь городом.

— У тебя по-детски наивный, чистый взгляд. Ты такая миниатюрная, что кажешься ребенком, сколько тебе лет?

— Двадцать два года, — Сона робко улыбалась.

— Расскажи о себе, о семье, о родителях.

— У меня нет никого, я знала только маму, она умерла два года назад.

— Ты не знаешь кто твой отец?

Сона опустила голову и тихо начала свой рассказ:

— Честно признаюсь, однажды в мое сердце закралось подозрение и оно в нем осталось. Мне мама в детстве говорила, что мой отец погиб, но перед смертью просила прощение, а за что так и не успела рассказать. Может быть, родила меня будучи незамужем. У нас всегда порицались внебрачные связи. Возможно, боясь осуждений, даже поменяла место жительства. Мама ничего не рассказывала о родственниках и сердилась, если я спрашивала о них.

— Я тебя понимаю, порой бываешь сиротой при живых родителях. На кого ты похожа?

— Мама говорила, что я похожа на отца и буду счастливой. «Если девочка похожа на отца, то будет счастлива, а мальчику лучше быть похожим на мать», — она так говорила. Мне показалось, что ты и сер Пьеро похожи.

— Он мой отец.

— Он говорил, как строгий и заботливый родитель.

Каждый задумался о чем-то своем.

— Спой что-нибудь, — попросил Леонардо.

Сона, смущаясь, робко запела тихую, грустную песню о Киликии. Леонардо нежно обнял ее, сжал руку и шепнул тихо:

— Спасибо, пой, у тебя красивый голос.

Почувствовав поддержку, Сона стала смелее, грудной голос зазвучал уверенней.

В тот миг они понимали друг друга, он прислонил ее к груди.

— Что-то похожее мне пела Катерина, моя мать, — признался Леонардо, когда Сона закончила петь. — Спасибо тебе, чувствую себя изумительно, словно побывал у нее в гостях.

Им было хорошо вдвоем, Сона осознавала, что ее присутствие приятно Леонардо — ощущение как после приятной музыки, которая умолкла, но еще звучит в воздухе.

Леонардо держал девушку в объятьях, взял ее ладонь в руку.

— Действительно, лак на твоих ногтях необычный, — с интересом разглядывал кисть гостьи. — Такими тонкими длинными пальцами хорошо играть на лире или лютне.

— Мне очень жаль, но я не училась музыке.

— Ты говорила, что мечтала встретиться со мной. Почему хотела увидеть меня? Чем я тебе интересен?

— Как-то давно я видела, как одна девочка, умеющая одновременно писать обеими руками, выводила буквы в зеркальном отображении. Она говорила, что может расшифровать твои записи. Она читает очень мелкие символы, ей не нужна лупа. Всюду пишут, что ты зашифровывал записи на непонятном языке. Я сильно удивилась — до чего твои знаки похожи на наши армянские буквы. Почему сходства еще никто не заметил?

— Не все секреты можно раскрывать, сначала надо убедиться, что их будут правильно использовать — только во благо.

— Ты прав, — вздохнула Сона, — много хороших изобретений используют для уничтожения людей.

— В тебе нет притворства и этим мне нравишься. Хотя ты застенчива, но искренна. Приходи завтра.

— Если буду приходить каждый день, то рискую скоро тебе надоесть, — Сона кокетливо рассмеялась.

— Не откладывай на завтра то, что можно сделать сейчас, — серьезным тоном произнес Леонардо.

— Кто бы говорил! О тебе многие писали, что ты, не доведя до конца одно дело, бросаешься к другому.

— Я хочу создавать совершенства!

— Всё, что ты создаешь, гениально!

— Ты преувеличиваешь, хотя, не скрою, мне приятно слышать такие слова.

— Ты сам знаешь, что говорю правду, просто в твоей стране в данный момент тебя не ценят.

Леонардо поразмыслил с минуту.

— Может, просто завидуют, — добавила Сона немного погодя.

— Чему завидуют?

— Таланту, конечно же.

— Вы, там в будущем, знаете о моих творениях?

— Даже не очень образованные люди знают, что Леонардо великий художник, а грамотные — считают тебя изобретателем и учёным. Твои картины восхищают, радуют глаз, о них спорят. Чтобы увидеть Мону Лизу и ‘Тайную вечерю’, люди стоят в очереди.

— Что еще говорят обо мне?

— Много экспериментируешь с красками в поисках лучшего качества, но получается хуже.

— Сможешь принести краски из будущего?

— Я пока не уверена, что смогу еще раз попасть в твою комнату. Все получилось случайно, не знаю как, но попробую выполнить просьбу.

— Если говоришь правду, значит ты обладаешь необыкновенной способностью перемещаться во времени и пространстве. Как давно пользуешься этим?

— Во времени переместилась впервые, а в пространстве — во второй раз. Несколько месяцев назад ночью я оказалась в Париже, на набережной, но подумала, что приснился сон.

— Сможешь прийти на холм?

— Стесняешься друзей?

— О ком ты говоришь?

— Лучше попробую снова появиться в твоей комнате, вдруг мне больше не удастся путешествовать усилием мысли.

— Если окажешься на холме, найдешь мой дом?

— Отсюда далеко идти. Не знаю, найду ли улицу, — неуверенно произнесла Сона. — В своем городе я не испытываю затруднений в ориентации на местности, но здесь другая эпоха, город, люди, язык. Что-то не хочется приключений в незнакомой среде. Разве я осмелюсь в одной рубашке шагать по городу? Такого длинного платья, как это сиреневое, у меня нет.

— Тогда побудь со мной еще немного, не спеши с возвращением, — Леонардо встал и подал ей руку. — Пошли ко мне, пора обедать. Я голоден.

Где-то снаружи надрывалась автомобильная сигнализация. Сона проснулась, сладко потянулась и открыла глаза. Рассмотрела геометрический рисунок на шторах.

«Симпатичным занавесям с лимонно-салатовым узором лет семь — не меньше. Вова жил один, возможно, их повесила его мама, — она встала с постели, надела халат, подошла к окну и раздвинула шторы, впустив в комнату солнечный свет.

— Похоже, Вова покрасил раму в прошлом году, у нее более ухоженный вид».

Четверг начался для нее как-то обыденно — Сона даже не удивилась тому, что проснулась на чужой кровати, в чужой комнате. Квартира с мебелью и расположением становилась для нее привычной. Только вещи в гардеробе смущали, там было много мужских костюмов и брюк. Та одежда, что дала Сильва, помещалась на одной вешалке.

После душа Сона устроила себе пир из фруктов — съела персики, виноград и сливы, запила все кефиром.

«Вова, зачем ты купил так много еды? Кажется, я объелась, не помню, когда ела сразу так много фруктов. Значит надо прогуляться, чтобы потратить энергию. В гости к Сильве! Сначала позвоню».

Подруга оказалась дома и очень обрадовалась звонку:

— Жду тебя, приезжай немедленно!

Дом, куда поселили Сильву, оказался новым, в хорошем районе. Замужней подруге, как молодой семье, дали двухкомнатную квартиру. Сона подумала, что тут не обошлось без связей — муж Сильвы работал в полиции, имел чин и, наверняка, полезные связи.

— Сюда вселились еще несколько семей из нашей пятиэтажки. Куда переехали остальные, я не в курсе. Мы же не со всеми соседями общались, — подруга поделилась новостями.

Хозяйка показала квартиру, говорила какие еще планирует покупки. Она успела обустроить жильё. В спальне стояла роскошная кровать, широкий гардероб и висело большое зеркало — все в бежевых тонах. Гостиную занимали диван, два больших кресла и телевизор на тумбе. В просторном помещении преобладал салатовый цвет.

— Я люблю все большое, — объяснила Сильва, заметив реакцию Соны на крупную мебель, и, улыбаясь, добавила. — Если понадобится свободное пространство, все вещи отдам свекрови, а для нас новые куплю. Теперь можно подумать о ребенке. Ты о себе рассказывай.

Гостеприимная хозяйка угостила подругу чаем со сладостями и виноградом.

— Расскажи, как и когда меня нашли. Что ты знаешь об этом? — Сона ждала ответа.

Сильва смутилась, покраснела и тихо заговорила: