Очаг (СИ) - Гребенчиков Роман - Страница 28

— А если не найдёте лекарство?

— Найдём, — ответил Антон.

Хотелось им возразить об оставленном без родителей ребёнке, но я вспомнил о Насте. Я тоже её оставил. Только, в отличие от Даманиных, моё возвращение может быть не таким радостным поводом. Я даже не спросил о дочери у Маши. Плохой из меня отец.

Ещё этот маньяк, напавший на Мишу, — Кузнецов. О чём он знал, мне было страшно представить. Тем более теперь вдобавок к своему брату я видел убитого мною ребёнка. Я надеялся, что он больше не появится.

— Появится, Марк, — видимо, ты не так сильно раскаиваешься в его смерти, — сказал Кирилл.

Мой братец появлялся при каждом неудобном случае, как всегда.

— Тебе вообще детей доверять нельзя! Смотри, что с Аней случилось!

Аня… Ещё и Аня. Надо было дослушать её сообщение.

— А оно тебе надо? Нужно тебе лезть в чужие дела? Тебе же плевать на семьи погибших! — Мы с Кирком уставились друг на друга. — Можешь ничего не отвечать, я всё равно в твоей голове. Так что спокойно бойся своего сумасшествия.

Мне было не плевать — не плевать на погибших из-за меня. И было не плевать на Аню.

— Извините, мне нужно идти, — сказал я Даманиным и, не дожидаясь ответа, рванул прочь от толпы.

Я шёл к берегу — туда, где сидел ранее.

Проходя мимо последнего дома, я заметил, как из-за угла за мной наблюдает знакомый конопатый мальчуган.

— Мне не плевать на твою смерть, — пробормотал я себе под нос.

Я наконец-то остановился на берегу Онежского озера. Смотрел на другой берег и на воду.

— Кирк, вся эта история паршива! Я сделал много плохого. «Очаг». Ты. Моя семья. Я все мог исправить, но… — Брат лишь кивнул мне в знак понимания. — Я должен разобраться, что случилось. Возможно, есть ещё шанс справедливости для Ани. Её не вернуть, и меня это не оправдает, но это правильно — надо хоть раз в жизни поступить правильно, а не отвернуться и спрятаться от проблем.

«Я всё детство провела в пряничном королевстве. Я была в нём принцессой. Единственной принцессой, ведь все мои братья и сёстры постоянно покидали меня. Они внезапно появлялись, но так же внезапно исчезали. Раньше не понимала почему, да и больше задавалась вопросом — почему они все такие чудные, все с какой-то внешней особенностью, — поэтому всегда искала эту особенность в себе. Волосы я не признавала — ведь точно такие же были и у мамы, и у деда. Я не нашла эту особенность снаружи и начала искать внутри. Прыгала с высоты. Резала руки. С разбегу билась об стену. Постоянно надеялась, что у меня откроются суперсилы. Откроется моя особенность. Но всё, что я открыла в себе, — так это манера расстраивать маму.

Она постоянно плакала. Я видела это, как бы она ни скрывала слезы. Этого я тоже не понимала. Не понимала, что это плохо, ведь дедушка в такие моменты задаривал её подарками. Дедушка. Дед. Мой отец… Я любила его. Брала пример с мамы и через слёзы заполучала у него всё, чего хотела. Точнее, я тогда не понимала разницы, ведь не понимала истинных причин слёз моей мамы. Мне казалось, что счастье от подарков не закончится, но всё закончилось в один миг: когда мама покончила с собой…

Я ей так и не сказала, как сильно её люблю, ведь поздно осознала, что со мной не так, в чём моя особенность.

Все эти годы мама оберегала меня от этого монстра. Я многого не видела, что творилось за закрытой дверью, но знаю точно, что он никогда не бил нас — он нас любил. Только сейчас понимаю, что она так долго держалась лишь из-за меня, — ведь забрать меня у него было невозможно по единственной причине. Я любила его и не смогла бы отказаться от того мира, что он дарил мне. Краем глаза я видела, что происходит за пряничными воротами, и оказаться там было страшнее всего, хотя любопытство манило туда.

Мне исполнилось семнадцать, когда мамы не стало. Это стало шоком для меня. Я верила, что семья будет со мной во все самые важные моменты моей жизни, но остался только он. Он успокаивал меня. Он был со мной. Он любил меня.

Чёрт возьми, я уже не раз повторила, что он любил меня, но ведь так и есть! Я его не оправдываю, но для него я — самое дорогое в жизни. Единственное, ради чего он живёт.

С каждым днём он менялся. Был подозрительно ласков, но мне это нравилось. Казалось, он хочет восполнить отсутствие мамы в моей жизни, но моё отношение изменилось с совершеннолетием.

Он был так нежен со мной, а для меня это новые ощущения и опыт, поэтому я не сопротивлялась. Было больно, но мне казалось это нормальным — ведь я не раз заставала его с мамой за тем же. Только вырвавшись в реальный мир, я поняла, что это было не нормально, что секс с собственной внучкой — не здорово.

Меня лишили такого огромного мира, и самое страшное — что этот мир меня не принял. Ведь я не такая, ведь я — особенная. Почему мир не понимает, что я не выбирала такую судьбу? Я не выбирала семью.

“Дефектная”… “Бракованная”… “Дитя инцеста”… Как меня только не называли! Мне не место в этом мире. Я не могу нормально в нём существовать. Я никому не могу больше доверять, а любой контакт с мужчиной вызывает жгучее отвращение. И чтоб как-то понять ценность настолько расхваленного всеми секса, я употребляла всё, что находила. И это так отвратительно!

Марк! Извини за произошедшее в Питере, да и за моё поведение в целом. Извини, что на тебя взваливаю такой тяжкий груз, просто мне больше некому об этом рассказать. Йоша идеализировал меня, поэтому я не могу его разочаровать, а тебе повезло со мной провести последние дни. Тем более нормальные люди так делают: при самоубийстве оставляют последнее послание. Так ведь? Да, знаю, что я не нормальная, но больше всего в жизни теперь хочу быть нормальной. И я боюсь подобную моей судьбу подарить ребёнку. Да, Марк, я беременна, если уж ты не заметил. Отец об этом не знает, и это хорошо. Я не дам ему испортить ещё одному ребёнку жизнь. Не знаю как, но я найду завтра способ покончить с этим.

Надеюсь, я не помешаю твоим планам и ты без проблем сможешь добраться до Беломорска. Единственное, о чём я тебя прошу, — передай эту запись тому, кому надо: Максиму или Мише. Решать тебе.

Я не хочу больше видеть отца, поэтому прошу тебя: закончи мою историю».

Запись закончилась. Как и жизнь Ани. Или нет. Что я мог сделать? К кому обратиться?

— К Максиму — он же так вожделеет занять место Кузьмича! — Кирк был уже рядом и бросал камни по воде.

— А вдруг это неправильное решение? Вдруг это неправильная справедливость для Ани?

— Ей это уже всё равно.

— Нельзя так. Нельзя быть таким чёрствым.

— Я чёрствый? — возмутился Кирк. — После всего, что мы пережили в Ястребске, я чёрствый?! Братец, да ты лицемер! То есть мою последнюю просьбу ты отказался выполнять, а для неё — нате, пожалуйста! Давай именно сейчас проявим честность.

— Вся эта поездка — ради тебя. Да, я поступил с тобой по-скотски, но я хочу всё исправить. Измениться.

— Нет. Всё происходит из-за тебя. Ты забыл? Меня нет. Из-за тебя нет.

— Хватит! Больше нет смысла спорить! Я признаю, что виновен.

— Это так не работает, братец.

— Исчезни! — сказал я, отпустив его навсегда.

Маша отдыхала на диване после тяжёлой и непонятной недели. Ей хотелось забыть всё, что с ней произошло не только за последние дни, но и за всю жизнь. Настя также лежала с ней, но ребёнка не мучили никакие размышления. Маша вместе с дочерью смотрела простенький ситком, в котором герои после очередной проблемы возвращались в свою зону комфорта, всегда находили выход и были счастливы. Но, проецируя свою жизнь на ситком, Маша не находила ничего хорошего. Из несчастливой жены мужа-неудачника она стала несчастливой женой мужа-убийцы. И, анализируя всю свою жизнь, она видела лишь медленное падение на самое дно. Она осталась одна с ребёнком, причём не её. Маша понимала, что Настя не виновата в том, в какую жизненную ситуацию её поставила жизнь. От этого она сочувствовала ребёнку, ведь, в отличие от Насти, все её выборы в жизни были сознательными.