Комендантская дочка. Книга 2 (СИ) - Елизарьева Дина - Страница 2

- Что молчишь? Спрятала свой язычок?

- А ты, я смотрю, прямо языкастой стала, - Элия, не выдержав, огрызнулась, - можешь больше не рассчитывать на место и хорошие рекомендации!

- Тю! Идиотка малолетняя! Думаешь, что всё вернётся в прежний порядок и никто не узнает про предательство твоего папаши? - не унималась повариха.

- Кому-то действительно не помешало бы побыть третьей женой и поучиться вести себя! Хамка! - крикнула покрасневшая Элия.

- Сама хамка! - парировала повариха. - Что выпучилась? Правда глаза колет! А вот посмотрим, как будешь себя вести в третьих-то жёнах, котлы чистить да портки стирать! Ты ж у нас комендантская дочка, только и дел что людям мешать работать да угрозы швырять!

- Если ты воруешь у стражей еду, будь готова к тому, что тебя накажут! Скажи спасибо, что просто оштрафовали, а могли бы и плетей дать! Может, и надо было выпороть, чтобы знала своё место!

- Подумаешь, поймала меня с яблоком в кармане! Посчитала бы, сколько сладостей и мяса постоянно тырила твоя мамаша! Вот кто воровка, так воровка! Вот кому плетей бы дать!

- Ах ты, бесстыжая тварь!

Элия не выдержала и вцепилась в волосы обидчицы, посмевшей клеветать на её маму. Та не смолчала, раздирая косы Элии:

- Сама тварь! Думаешь, никто не видел, как ты сразу за тремя офицерами волочишься, шалава!

Всё! Словесная баталия закончилась, когда в дело пошли кулаки и коленки. Элии удалось повалить мерзавку, однако та утащила её в пыль за собой, визжа на всю крепость. Локоть воровки попал Эли в грудь, больно так!

Она укусила эту тварь за щёку со всей силы. Так ей и надо! Будет знать своё место!

Эта мысль билась в голове Элии, пока она пинала, бодала, молотила и отбивалась ото всех, кто пытался их там разнять.

Будет знать своё место, дрянь!

Тварррюга!

Внезапно рот оказался запечатан её же косой, а руки - крепко захвачены охранником и заломлены назад. Обеих скандалисток подняли, повернув к начальству.

- Ай, как нехорошо, - поцокал важный аварх, - покажи лицо!

Повариху повернули к нему повреждённой щекой, охранник задрал ей юбку и вытер место укуса, вновь запузырившееся кровью.

Главный распорядился:

- Воинам отдать, - и отвернулся от страшно завывшей поварихи, забившейся в руках охранников. Авархи потащили несчастную куда-то в кусты, впрочем, Элию эта дрянь не волновала. Червячок стыда шевельнулся в глубине души, однако тут же был задавлен мыслью о том, что если бы ей покоцали лицо, то это она сама вопила сейчас в кустах. Впрочем, она не позволила бы себе так унижаться. Ни за что.

Главный двинул бровями, охранник тут же вытащил из её рта косу и заставил поклониться.

- Ты зачинщица драки? - начальник прищурился.

- Она оскорбила мою мать, - Элия попыталась с достоинством выпрямиться, жалея о своём внешнем виде, однако тяжёлая рука охранника снова согнула её в поклоне.

- Я не одобряю женские ссоры, - главный многозначительно обвёл взглядом притихшую толпу девушек и решил, - до завтра не давать ей еды. Это станет вам всем уроком. В следующий раз я не буду так добр. Великая Степь не прощает глупых людей.

Он ушёл обратно в комендатуру, а Элия почувствовала, как её руки отпустили. Она спешно начала приводить себя в порядок, оглядываясь и почему-то ожидая, что жёнушка Ри сейчас как-нибудь уколет её. Однако никого рядом не обнаружилось, наоборот, все отодвинулись, как от заразной. Она обвела взглядом женщин:

- А где Варьяна?

- Кто? Какая Варьяна?

- Чего ты мелешь, и не было здесь такой, - возмутилась толстушка, жена командира четвёртого отряда.

- Что происходит? - встревожился охранник.

- Мне показалось, - выдохнула Элия.

- Что происходит, спрашиваю?

Можно было попытаться отговориться, но вдруг она подумала, что противная блондинка сбежала в то время, когда её били! Ну уж нет!

- Мне показалось, что тут ещё девушка была, её ещё из архива пригнали, - Элия махнула в сторону дымящегося здания.

Охранник осмотрел женщин, тревожно сжавшихся в кучку, что-то крикнул на своём резком языке. Другие охранники тут же разбежались в разные стороны.

«Как тараканы на кухне Ирхана», - подумала Элия, с брезгливостью вспоминая тот единственный раз, когда она заглянула в гости к влюблённому в неё парню. Разумеется, чтобы поболтать о Ри. Больше ни-ко-гда ни за что! Фу!

Разумеется, любовь красивого офицера была... приятна. Да, приятна. Не более. Даже мама в этом случае пожимала плечами и говорила:

- Слишком уж он простой для тебя, доченька. Не носят аксамит с лаптями.

Эта безыскусственность так и пёрла из Ирхана. Нет, упаси Ярт-Проказник, он не ковырялся в ушах, как казначей, не сыпал пошлыми анекдотами, как почтовик, и, слава всем богам, не ходил за ней хвостиком, как предыдущий офицер-бедолага, которого за это отец и выпер из крепости!

Ирхан, в сущности, был неплох. Добродушный и весёлый, он слишком быстро в неё влюбился - как раз за те два танца, что они протанцевали на балу по случаю прибытия новых офицеров в крепость. Элия испугалась, что будет повторение непонятной страсти того бедолаги, что не давал ей проходу. Однако нет. Ирхан умел отделять службу от чувств, но уже стал ей неинтересен.

Таких ирханов, лемаров, дэйсов было полно вокруг неё всегда - весёлых, простых, забавных. У них в глазах плескалось «Нравится!». А с четырнадцати лет, когда она вытянулась и прибавила в груди, - «Нравится, хочу!».

Ещё в раннем детстве Элия усвоила, что «Нравится!» почти всегда возникало, когда она в хорошем настроении и улыбается. Тогда и взрослые мужчины в ответ улыбались, дарили всякие мелочи, говорили ей и родителям приятные слова о ней. Отец всегда радовался. Это было так просто!

Став чуть постарше, она поняла, что приятные слова говорили бы даже в силу того, что отец был над всеми начальником. Но ей хотелось, чтобы отражение в глазах всегда сочеталось с высказанными словами. Значит, надо сделать так, чтобы это стало правдой, вот и всё.

Мама говорила, что только мужское мнение имеет значение. Почему? Элия не задумывалась, а если бы ей и пришло в голову оценить это утверждение, то она согласилась бы, что мама права.

В их доме всё всегда было подчинено отцу. А ему нравилось, что дочка росла красавицей и умницей. Иногда ему хотелось, чтобы Элия немного пошалила и побаловалась. Изредка он ждал, чтобы её поступки шли наперекор правилам, почему-то особенно был доволен такими случаями, пусть для вида и ругался. Но от других людей отец всегда хотел слышать о дочери только хорошее.

Постепенно она научилась выполнять эти невысказанные приказы. Конечно, не обходилось без тех, кто был к ней равнодушен или кому она не нравилась. Эли не принимала на свой счёт. Ведь может человек просто не любить детей, к примеру? Да легко. Ну и пусть не любит всяких других детей. А её любит!

Долго у неё не получалось найти подход к казначею. Второй важный человек в гарнизоне был к ней безразличен и холоден. Более того, когда он приходил, то её всегда выставляли за дверь, и тогда ей нечего было ответить маме на вопрос:

- Доченька, о чём папа с дядей разговаривали?

Ей страстно хотелось изменить ситуацию. Казначея не веселили её потешные реверансы. Она освоила их в совершенстве и демонстрировала перед мужчинами, неизбежно вызывая улыбку. Не помогали вежливые вопросы о здоровье супруги. Вот когда спрашивала мама, казначей весь рассыпался в улыбках и уверениях в почтении. Конечно, мама была женой коменданта и архивистом, но она-то, Элия, комендантская дочка!

День, изменивший их отношения с казначеем, перевернул многие её представления. Тогда отец, наоборот, неожиданно позвал её в кабинет. Оказалось, что казначей сам захотел с ней поговорить. И при этом, как Элия вдруг с негодованием поняла, этот лер даже не помнил её имени!

Взрослые сидели за рабочим столом и пили лимонную воду. Отец улыбнулся ей, а казначей недоверчиво спросил: