Дочери богини Воды (СИ) - Шурухина Мария - Страница 29

Терри терпеливо поддерживал кружку, ждал, пока она выпьет все до дна.

Затем он огляделся, вернул кружку на стол и, словно вспомнив что-то, подошел к двери и закрыл ее на крючок. Вернулся к Гведолин, присел на кровать и неумолимо потребовал:

— A теперь — рассказывай.

Легко сказать — рассказывай. Мысли путались, а голова снова начинала болеть, как только Гведолин попыталась вспомнить, как и когда она попала сюда. Хорошо еще, не пришлось вспоминать — зачем. Предупреждала же бабка Зарана…

Недолго они просидели в молчании, потом Терри решился спросить:

— Когда ты вернулась?

— Вчера. Кажется. Ночью, вернее, в полночь.

Оказалось, что когда спрашивают, отвечать становится легче.

— Что же случилось, Гвен? Я проснулся, гляжу — ты лежишь без сознания, у тебя кровь идет носом, всю подушку залило. Я и голову тебе запрокидывал, и снега за окном зачерпнул, приложил на переносицу. Припомнил только, как ты обещала вернуться и говорила, будто тоже кое-что умеешь. — Он с хрустом потянулся. — И почему-то мне даже кажется, что от этого жуткого воспаления я уже не умру.

— Точно не умрешь, — улыбнулась Гведолин через силу.

— Вот только задница болит, — пожаловался Терри и потер то самое место. — С чего бы это, не знаешь?

На этот раз у Гведолин получилось улыбнуться. С тем, чтобы потом разом нахмуриться.

— Ничего. До свадьбы заживет.

Терри ответил совершенно бесстрастно и не задумываясь:

— Ну, тогда у меня еще прорва времени.

Прорва времени. Вот как. Она не хотела его расспрашивать. Зачем, раз он сам ей не рассказал? Но сейчас представился удобный случай, потому вопрос все-таки сорвался с языка:

— А ты разве жениться не собираешься?

— Женится? — Терри поморщился, выдрав клок волос вместе с колтуном. Нахмурился. — Постой, к чему такой вопрос?

— У тебя есть невеста. А раз есть невеста, значит, полагается на ней жениться, — буркнула Гведолин и почему-то отвела взгляд, уставившись куда-то в стену.

— Невеста… Какая невеста? — удивился Терри до того искренне, что ей показалось, будто она ослышалась или неправильно истолковала слова приходившей ночью женщины. Но не успела она обрадоваться, как Терри нехотя добавил: — Ты, наверное, имеешь ввиду… Вот Засуха! Откуда ты узнала?

— Неважно. — Льдом в голосе Гведолин можно было бы выморозить всю комнату.

— Теперь уже неважно. Мешать вам я не буду. Надо было сразу сказать. Я не знала, что у тебя есть невеста. Не надо было нам встречаться, Терри.

Вот ведь глупая. И на что она только надеялась? Поиграет и бросит, предупреждала тетка Роуз. Так и вышло.

Придвинувшись ближе, Терри бережно взял обе ее похолодевшие ладони в свои

— теплые и сухие.

— Послушай, Гвен, мне важно знать, от кого ты узнала про невесту.

— Ночь сюда приходила какая-то женщина. Похоже, твоя мать, ведь больше некому. Не замечал у нее привычки разговаривать с самой собой?

— Верно, у нее бывает, — выдохнул Терри, согревая свои дыханием ее руки. Но тут же недобро вскинулся вновь: — Мать приходила? Сюда? А как же ты?

— Не переживай. Я спряталась под кровать. Она меня не заметила. Посидела немного и ушла.

— Выходит, моя мать вслух рассуждала про мою невесту, в то время не зная, выживу ли я или нет. И что же она сказала, Гвен?

— Что твоя невеста расстроится, — грустно промолвила Гведолин, все еще не отводя взгляда от стены. — Да, так и сказала.

— Ясно. — Терри придвинулся к ней еще ближе. — Гвен, посмотри на меня, пожалуйста, — попросил он мягким, вкрадчивым голосом. Охватил тонкими жесткими пальцами ее скулы, заставляя поднять голову. — Я не собираюсь жениться. Потом когда-нибудь возможно, но не сейчас. И уж точно не на девушке, которую выбрала для меня моя мать.

Ей очень хотелось ему верить. Доверять, как прежде. Безмятежно радоваться, что дружит с таким, как он, но…

— Понимаешь, — продолжал он, ласково заправив прядь волос за ухо Гведолин, — моя мать уже спланировала мою женитьбу и разыграла как по нотам. Понять не могу, что на нее нашло. Пробовал поговорить — бесполезно. Убеждения для нее — пустой звук. Говорит, моя невеста — порядочная девушка из хорошей, и что немаловажно, состоятельной семьи. Засуха! — хрипло выкрикнул он вдруг. — Перед тем, как я заболел, мать два дня возле меня вилась, заставляя немедленно пойти и объявить о помолвке! Даже кольцо мне отдала — фамильную драгоценность, доставшуюся ей от прабабки. Красивое, — успокаиваясь, выдохнул Терри. — Аметист в серебряной оправе. Я бы подарил… девушке, которую я действительно люблю. — Он ненадолго замолчал, обдумывая что-то. — В тот же вечер отец за меня взялся. Принялся отчитывать, убеждать, что пора бы мне уже остепениться и продолжить семейное дело. To есть, заправлять мясной лавкой вместе с женой. Представляешь? Нет, учиться родители не запрещают, но и смысла в этом особого не видят. Только мясо. Только лавка. Только деньги. Только семья и дети. А у меня совсем, совсем другие планы на жизнь…

Терри отстранился, поставил локти на колени, обхватил руками голову, ладонями сдавил виски. Плохо ему? Наверное, не лучше чем Гведолин.

— Ложись, я встану.

Встать ей не позволили. Лишь подвинули к стенке. Бесцеремонно вытянувшись рядом, касаясь ее бедра своим, Терри продолжил с нескрываемой горечью в голосе:

— Сначала отец со своим продолжением семейного дела. Теперь вот мать со своим продолжением рода. — Гведолин ощутила, как рука прикорнувшего рядом парня нагло обнимает ее за плечи, прижимает к себе. И как это понимать? — Достали, сил больше нет. Они ничем мне пока не угрожают, но я знаю своего отца… А мать жалко, будет за меня вступаться. Поэтому, пока болел, дал себе обещание: если выкарабкаюсь — сбегу из дома. Всем так будет легче. Не хочу и не собираюсь делать то, к чему меня принуждают силой.

Сбежит. А Гведолин снова останется одна. Она попыталась сбросить его руку, подняться. Но рука прижала ее еще сильнее. И откуда у него только силы взялись? Ведь казался таким слабым, беспомощным. Костлявое плечо напоминало об этом как нельзя лучше.

— А как же учеба?

— Ерунда, — отмахнулся Терри. — Уже в начале весны я сдам экзамены и получу диплом.

— Получишь диплом? — изумилась Гведолин, все же пытаясь отодвинуться от него подальше. Но дальше была только стена. — Но, ты говорил, в академии учатся

четыре…

— Года. Так и есть. Но я очень люблю учиться. Очень-очень, — хитро прищурился он, наблюдая за попытками Гведолин отстраниться. — И успел изучить все программу своего курса. На год вперед. Мой куратор разрешил мне попробовать сдать экзамены. Я не сомневаюсь в собственных силах — точно сдам.

В изумлении Гведолин замерла, позволяя Терри накрутить тугую вороную прядь ее волос на его палец. Раскрутить. И накрутить снова.

— Ты молодец, — осторожно похвалила она, думая, что после того, как Терри получит диплом, уже ничто и никто не удержит его в родительском доме.

— Спасибо. Кстати, — словно невзначай лениво бросил парень, — я не говорил, что собираюсь прихватить тебя с собой?

А вот это что-то новое. Терри хочет сбежать вместе с ней? От такого заявления сделалось легко, и радостно, и страшно.

— Молчишь? Правильно, прежде обдумай все хорошенько. Только хорошо подумай, Гвен, подумай о том, что ждет тебя в будущем, если останешься там, где сейчас.

— Я думала… об этом, — наконец, разлепила сухие губы Гведолин. — Ты и так уже обрисовал все мои пере… преспекто…

— Перспективы. И еще раз обрисую, если понадобится. Надо что-то менять.

Жизнь одна и разменивать ее на то, чтобы стирать пальцы, горбить спину и утруждать глаза, прядя шерсть, глупо и абсолютно неразумно.

Светало. Уже можно было различить робкие снежинки, кружившиеся за окном и печально оседавшие на голые ветви яблони.

Шагов они не услышали. Дверь дернулась, но не открылась — держал крючок.

— Терри! Терриус! — женский голос, который Гведолин слышала под кроватью, раздался по ту сторону двери. — Почему дверь заперта?! Барри, дверь заперта! Гера! Да где же вы все…