Ты моя проблема (СИ) - Высоцкая Мария Николаевна "Весна" - Страница 8

В голове появляется закономерная мысль, но я боюсь себе ее озвучить. Так не бывает. Просто не может быть. Но меня так к нему тянет. Сильно. На уровне инстинктов.

Неужели Соколов мне нравится? Нравится как человек противоположного пола?

Но ведь это абсурд. Он мой брат, хоть и сводный. Я не могу чувствовать к нему подобного. Не могу.

— Слушай, мамка пирог с мясом оставила. Может, по чайку? — не унимается Васька.

— Я не ем мясо, — поджимаю губы и жду нравоучений. В большинстве случаев люди не могут реагировать нормально на подобные заявления. Пытаются докопаться до какой-то лишь им известной сути, с оговоркой на ненормальность.

— Прикольно. Прости, я не знала.

У Василисы звонит телефон, и она выбегает из-за стола. Пока она болтает, я умываюсь и забираюсь под одеяло. Очень хочется уснуть. Пусть этот день уже закончится.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

13

* * *

— Выбрала на экзамен «Грозу»*. Честно, — Юля прикладывает ладошку к груди, — я до жути боюсь опозорится. Солохина сказала, что я хочу прыгнуть выше головы.

— Почему? — незаинтересованно рассматриваю распечатанную на листочках пьессу.

— Я плоха в драме.

— Не говори ерунды. Ты самая талантливая на курсе. Кафедра помрет от экстаза.

Юлька и правда у нас впереди планеты всей. Только сама этого так до сих пор и не понимает. Она реально себя занижает. Ее слова не способ нарваться на похвалу. Они больше о самооценке. Юля из неблагополучной семьи, она прошла через настоящий ад — жила в интернатах, ее даже удочеряли. Правда, потом отказались. Не знаю, как она вообще все это пережила?! Как смогла? Своих родителей Фёдорова вспоминать не любит. Даже фамилию в восемнадцать сменила. Бабушкину взяла, по линии матери. До двенадцати лет, пока та не умерла, Юлька жила у нее и была счастлива. С биологическими родителями Ю не общается. Только знает, что они живы и по-прежнему пьют.

— Так, — Фёдорова отбирает у меня папку и сжимает мои ладошки, — рассказывай, что происходит?

— Ничего, Юль, не обращай внимания.

— Да конечно. С ума сошла?

— В общем, — тру нос, — я не знаю. Просто грустно так.

— Почему?

— Это странно, но меня… понимаешь, меня задевает, что я ему не нравлюсь.

— Кому? Подожди, ты про Соколова, что ли?

— Про него, — бормочу и отворачиваюсь. Чувствую себя дурочкой.

— Ксенечка, — Ю тянется ко мне с объятиями, — не грусти, малышка.

Юля не донимает и ни в коем случае не вспоминает мои пафосные слова о том, что я не хочу быть очередной его девкой. Я так громко их тогда сказала, а теперь, кажется, депрессую из-за того, что действительно не подхожу на эту роль.

Очередной я быть, конечно, не хочу…

Ну вот как мое маленькое приключение могло преобразиться в это?

— Девчушки, привет! — Макар забрасывает руку на мое плечо, по-свойски так.

Он учится на пятом курсе. Но, несмотря на это, мы прекрасно общаемся.

— Привет, — выкручиваюсь из захвата и прижимаюсь ближе к подруге.

Кожа просто горит от прикосновений. Не хочу, чтобы меня трогали.

— Че это с ней?

Юля пожимает плечами и улыбается.

Мы с Макаром знакомы с моего первого дня в училище. Он сам подошел. Сделал комплимент, я по своей наивности развесила уши. Правда, вечером, на тусовке у ребят со второго этажа, куда нас с Юлей пригласили, Макар уже зажимался с Бертой. А ведь я так готовилась к тому вечеру, хотела произвести на него неизгладимое впечатление. Произвела…

Но даже тогда мне не было так паршиво, как сегодня.

В кармане вибрирует сотовый, и я покидаю этих двоих. Забиваюсь в самый дальний угол и отвечаю на мамин звонок.

— Ксеня, я до тебя все утро не могу дозвониться.

— Не знаю, может, связь пропадает.

— Ладно. Квартиру я тебе нашла. Водитель заберет тебя после учебы. Это недалеко от училища, как ты и хотела.

— Спасибо, мама.

— Пожалуйста, — мамин голос становится мягче, — ах, и еще. На эти выходные ничего не планируй. У Миши день рождения, и я очень хочу, чтобы ты наконец-то приехала к нам в гости. Познакомитесь хоть.

— Я не увере…

— Ксеня, — мама вздыхает.

— Ладно, я буду.

Мы прощаемся. Она отключается первой.

За все годы маминого замужества я так и не познакомилась с Мишей. Да и в доме у них была всего пару раз, когда задерживались рейсы Москва — Казань. В такие моменты мамин муж всегда был на работе. Да она и сама особо никогда не настаивала на нашем с ним знакомстве.

Закусываю щеку изнутри и иду к ребятам. Делаю всего несколько шагов, прежде чем меня прошибает понимание. Боже, ведь Денис тоже будет на этом празднике. Кожа покрывается мурашками.

Пока я еще не понимаю, как мне себя с ним вести. А что, если он придет не один? Эта мысль царапает по сердцу острым лезвием.

 *«Гроза» — пьеса Александра Николаевича Островского в пяти действиях, написанная в 1859 году.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

14

Обвожу рукой огромное ростовое зеркало с подсветкой и широко улыбаюсь. Никогда не думала, что, переехав в Москву, буду жить в такой квартире. Здесь обалденный евроремонт, красивая мебель, много света и большие окна. Лоджия с потрясающим видом на город. Мне даже страшно представить, сколько стоит аренда такой жилплощади.

В этот раз мама меня очень удивила. Поселила в настоящую сказку.

Завязываю тугой хвост на макушке и иду открывать дверь, в которую звонят.

Знаю, что это Олька. Моя старшая сестра. Поворачиваю ключ и почти сразу накидываюсь на эту пропажу с удушающими объятиями.

— Тише ты, — Оля смеется, уворачивается.

Опускаю взгляд и сажусь на корточки.

— Катюша, какая ты уже большая.

Племянница вцепляется в ногу своей матери, прячется. Это неудивительно. Последний раз я видела ее совсем крохой. Ей тогда всего пару месяцев было. А теперь уже три полноценных года.

— Катя, не бойся. Это тетя Ксюша.

— Нашла тетю, — цокаю языком, — просто Ксю. Проходите, так и будем на пороге стоять?

Олька поднимает малявку на руки и шагает вглубь квартиры. Пока они раздеваются, я ставлю чайник и открываю коробку с принесенными сестрой пирожными.

— Хорошая квартира, — констатирует Оля, заглядывая в кухню.

— Мне тоже очень нравится.

— Уехала бы тогда с нами…

— Не начинай, Оль.

У нас с сестрой хорошие отношения. Теплые. Но она никак не может простить мне, что я тогда осталась с отцом. Нет, не так. Она корит себя, что бросила его. Она бросила, а я проявила смелость, хоть и была младше, чтобы остаться.

— Прости. Как там папа?

— Хорошо. Кстати, давай ему позвоним, — тут же загораюсь этой идеей, — по видеосвязи. Он обрадуется. На Катюху посмотрит. Он тоже давно ее не видел.

— Не знаю…

— О-о-о-оль, — закатываю глаза, — сейчас принесу планшет.

Олька мнется, но неуверенно кивает.

Они с отцом редко видятся. И созваниваются тоже редко. У Оли полно предрассудков и колоссальное чувство вины. Она уверена, что папа на нее в обиде, поэтому еще больше трясется идти на контакт.

Снимаю планшет с зарядки и притаскиваю на кухню. Чайник отщелкивает кнопкой, сигнализирует, что вскипел.

— Так, сейчас, — высовываю кончик языка, — во-о-о-о! Привет, папуль, — машу ему рукой и поворачиваю камеру так, чтобы Олька с Катей тоже вместились.

— Девочки, — папа мягко улыбается, и сразу становится теплее на душе. — Это у нас уже Катюша так выросла?!

Малышка ерзает на руках матери, но заинтересованно смотрит на экран.

Я же делаю вид, что у меня звонит телефон, и выскальзываю в соседнюю комнату. Пусть наедине поговорят. Оля скованная. Ей всегда нужен толчок, чтобы решиться.