Приемная дочь Бабы Яги (СИ) - "Meleth" - Страница 88

— Ты, Златка, пошла бы, прогулялась с дитем. Вона на супружника свого полюбуйся, в конце концов! Марфушка все необходимое соберет, пока вы гуляете, а то ты без толку мечешься, словно не в гости собралась, а назад в терем царский перебираешься. Или все же назад надумала?

— Да, тьфу, на тебя! — сквозь смех, пробормотала княжна. — Мне и здесь хорошо.

— Ну, я так и подумал, — фыркнул фамильяр, одним махом перепрыгнув с постели на подоконник. — Ребенка одевай, сама нарядись и иди, любуйся, как твой Змей Руслана по сугробам валяет.

— Да?! — переспросила Златослава, поспешив к окну, и с любопытством глянула в том направлении, в котором смотрел кот.

А за окошком на полянке перед Избушкой, на изрядно осевших после сильной оттепели сугробах, сцепились в рукопашной два статных молодца. Один высокий и мощный, другой значительно ниже его ростом, тоньше, но в то же время невероятно гибкий, шустрый. Хотя стоило отметить, что, несмотря на то, что Зареслав был крупнее, двигался он столь же изящно, а четкости и выветренности его движений Руслану стоило бы позавидовать. Видимо, потому и оказывался золотоволосый Змей, раз за разом повержен и распростерт на утоптанном ими двоими снегу.

— Ох, как бы не покалечились, — выдохнула Злата, завороженно проследив, как Руслан в очередной раз перелетел через плечо брата и бухнулся в чудом уцелевший сугроб.

— Внимательнее надо быть, Ягуся моя, — наставительно произнес Реня, азартно следя за ходом боя. — Зареслав твой осторожничает, вишь, как ступает медленно да плавно, брату навредить он не желает. Ну, разве, что самонадеянности у него поубавит.

Баба Яга в ответ только протяжно вздохнула. Не дано разбираться ей в воинской премудрости. Что ж поделаешь?!

— И впрямь пойдем, свежим воздухом подышим, — наконец решила она, понаблюдав некоторое время за борьбой двух Змеев.

Быстро обрядив малютку и одевшись самой, Златка подхватила ребенка и отправилась гулять. Стоило только ей покинуть стылые сени и оказаться на крыльце, как на нее легким ветерком, принесшим влагу и аромат хвои, словно бы дохнула сама весна. Ёжка вдохнула полной грудью упоительный аромат и улыбнулась яркому солнышку, высокому пронзительно синему безоблачному небу и далекой песне лесной пичуги, уже празднующей весну. Зажмурившись и прижав к груди притихшую малышку, девушка распахнула глаза и стремительно сбежала вниз по ступеням.

Стоило ей только ступить ногами утоптанный снег, как Зареслав и Руслан прекратили бой и одновременно обернулись в сторону Златославы. Светловолосый Змей по-собачьи отряхнулся и помахал Бабе Яге обеими руками, даже попрыгав на месте, будто боялся, что она его на совершенно ровной и голой поляне не заметит. Ягуся прыснула в кулачок и помахала в ответ, после чего перевела выжидающий взгляд на мужа. Зареслав лишь сдержано поднял руку в приветствии, но, даже находясь от него на приличном расстоянии, Ёжка заметила, как растянулись в улыбке губы мужа. Она ему тоже улыбнулась, сама помахала в ответ и неспешно направилась по тропинке, решив обойти Избушку-на-Курьих-Ножка кругом.

Судя по звукам, мужчины продолжили бой, а Злата повернув дочку личиком вперед и прижав ее к груди, шла по проторенной тропке, внимательно разглядывая все то, что ее окружало, будто впервые видя. Если честно, княжна никак не могла дождаться того чудесного времени, когда сойдет наконец весь снег, опостылевший за долгую лютую зиму, земля покроется сочной зеленой травкой, а ветви белоствольных березок зашумят нежными листочками и украсятся словно юные красавицы длинными сережками. Речка ото льда освободиться и можно Верейку будить идти, страсть, как по своей речной подружке Яга соскучилась. Вот удивится русалка, когда малышку увидит, ведь выросла та очень.

Злата вздохнула, задумавшись над тем, отпустят ли ее вообще Верею будить. С мужа и родичей станется не отпустить, после всего, что за эту зиму случилось. Умом Ягуся понимала, почему все так тревожатся, но в душе все равно зрел бунт против чужого самоуправства. Ну, ничего, когда время придет, она, Златка, сумеет их убедить отпустить ее к русалочьей заводи, подружку добудиться. Там всего-то и надо с ивами да березками плакучими договориться, что по берегу растут, а они уж своих хозяек покличут так, как лишь они умеют.

Оставшись довольна своим решением, Баба Яга сошла с тропки и направилась к единственной среди березок высокой осине, на нижней ветке которой сидел знакомый ворон. Он так старательно чистил перья, что сразу было ясно все делается напоказ, для привлечения внимания. Сердце Ёжки кольнуло нехорошее предчувствие, но, не сомневаясь, она подошла ближе к дереву и, вскинув голову, глянула в упор на крупную черную птицу.

— День добрый, мамзель! — искоса глянув на Ягу хитрым блестящим глазом, произнес ворон.

— Добрый, Мор! Добрый! — отозвалась Златослава и столь же небрежно, как и он спросила. — Что за дело тебя привело к моей Избушке или так мимо пролетал?

— Мимо летел, — оторвавшись от чистки перьев, ответил он и, прищурившись, добавил, — решил заглянуть, посмотреть, как Бабе Яге на новом месте живется.

— Хорошо живется, — все сильнее хмурясь, отозвалась Злата, перехватив заерзавшую на маминых руках Василису. — А ты смотрю, переживал за нас.

— Да, мне то чего переживать?! А вот друг твой старинный переживал, куда это Избушка-на-Курьих-Ножках делась вместе с Ягой, — безмятежно пояснил ворон.

— Какой друг? — едва шевеля помертвевшими губами, спросила Ягуся.

— Так тот, который к тебе в гости заглядывал, — уклончиво ответил Мор и все же решил уточнить, — который не совсем живой и почти не немертвый.

— Что?! — вдруг заслышала за своей спиной ледяной голос супруга. — Повтори!

— Ка-а-аррр! — нахально выдал ворон и попытался взлететь, но какая-то сила не позволила хитрой птице даже пошевелить крылом. — Вы что себе позволяете, любезнейший?!

Зареслав, возникший подле своей Ёжки, только промолчал в ответ на вороновы возмущения и лишь глядел на него тяжелым злым взглядом, вынуждая сделать то, что велено. Мор поначалу сдаваться не собирался, молчал, видимо стараясь побороть внезапное оцепенение. У него это не получилось, а вот волошба Змея, что ворона спеленала, полыхнула пламенем слабеньким, едва хватившим, чтобы перья птице пощекотать и чуть опалить, и снова невидимым глазу стало.

— Говори! — угрожающе потребовал княжич Лиходольский и смерил ворона взглядом прищуренных змеиных глаз.

— Да, что говорить-то?! Что говорить?! Я и так все сказал! — нервно заверещал Мор, делаясь похожим не на благородного ворона, а на испуганную сороку. — Туда где Избушка прежде стояла, несколько раз мужик немертвый в черном балахоне приходил. Пройдет по полянке пару раз, поколдует и уходит не солоно нахлебавшись.

— Что еще? — требовательно вопросил Добролюбов, неотрывно глядя на уже почти бившегося в истерике ворона.

— Ничего! Правду тебе говорю, колдун! Ничего более! — вопил Мор, дергая головой так, что Злате стало казаться, что та у него оторвется.

— Если «ничего», как ты говоришь, то, что же ты так испугался, а? — зловеще поинтересовался мужчина, сжимая кулак и вместе с ним, видимо, сжимая кольцо своей волошбы, окутывающее птицу.

— А-а-а! — оглушительно заорал ворон, испугав воплем маленькую Василису, которую Златославе пришлось поспешно успокаивать и утешать. — Ну, ладно! Было! Было еще кое-что! Все скажу, только прекрати!

— Ну! — чуть ослабив хватку, проговорил Зареслав.

— Немертвый меня заметил и спросил о Бабе Яге и ребенке, — учащенно дыша, выпалил Мор. — Я ответил, что не знаю, и он меня отпустил.

— Лжешшшь! — хищно прошипел Змей Лиходольский, снова сжимая руку в кулак.

— Не лгу! — снова дурниной завопил ворон. — Богами клянусь — не лгу! Пусть меня Старший Ворон к последнему берегу не подпустит!

— Живи, — вымолвил мужчина и, брезгливо встряхнув руку, освободил птицу, тут же без лишних слов взвившуюся в небо и мигом исчезнувшую среди еще пока голых ветвей.