Вильгефорц из Литтл Уингинга (СИ) - "KotJunior" - Страница 110

— Пока мы ждем прибытия свидетеля, я хочу спросить, какова вероятность нахождения двух дементоров вдали от Азкабана?

— На что это вы намекаете, мадам Боунс?

— Всего лишь хочу понять, слухи про гуляющих по городам дементоров правдивы, или нет?

— Разумеется нет, всё это клевета, исходящая от лживых журналистов. Дементоры по прежнему под полным контролем министерства, — громко и уверено объявил Фадж.

— Тогда все ещё хуже, чем я думал.

— Простите, вы хотели что-то добавить, мистер Поттер?

— Нет, добавлять тут уже нечего. Просто я думал, что по мою душу дементоров отправили кто-то из сторонников Волан-де-Морта. Я до последнего надеялся, что тварей перекупили, убедили как-то устроить засаду в доме родственников, но теперь выясняется, что всё это время они находились под постоянным контролем.

Вопрос остался неозвученным, зато каждый из пятидесяти магов захотел бы услышать правдивый ответ на него, жаль Поттер не дерзнул спросить министра прямо. Юноша все же не идиот.

— Слово предоставляется Долорес Джейн Амбридж, первому заместителю министра, — внезапно объявил Фадж. Амелия посмотрела на место справа от кресла министра, и увидела там низенькую и довольно толстую женщину, одетую во все розовое. Та, как только назвали её имя, встала чтобы в очередной раз помочь Фаджу выкрутиться из ловушки.

— Я уверена, что неправильно вас поняла, мистер Поттер, — сказала она, фальшиво улыбаясь, — так глупо с моей стороны. Но на одну маленькую секундочку мне почудилось, будто вы предполагаете, что Министерство магии приказало кому-то напасть на вас.

— Я не предполагаю, а исхожу из имеющихся на руках фактов. Дементоры подконтрольны министерству. Это факт номер один. Они напали на моих родственников, это факт номер два. Соединим звенья логической цепи и получим следующее: кто-то из находящихся в зале суда желает мне смерти.

Амелия не успела удивиться заявлению Поттера, как дверь зала открылась, и внутрь зашел сотрудник корпуса мракоборцев. Мистер Ортон свидетельствовал в защиту Гарри Поттера целых десять минут. Фадж уточнял каждую, даже самую мельчайшую деталь, чтобы его повторно не подловили на формулировке.

— Ваши доказательства не впечатляют, мистер Поттер. Увы, мы не знаем как выглядят мертвые дементоры. Мы также не можем опереться на ощущения мистер Ортона в данном вопросе. Пора уже что-то решать, мы и так затянули процесс слишком сильно. Кто за то, чтобы признать подсудимого виновным?

Первой вверх взметнулась рука Фаджа, а за ней ещё полдюжины рук. Негусто, подумала Боунс.

— Кто за то, чтобы оправдать подсудимого по всем пунктам? — Прогудел её собственный голос. — Так я и думала. Так, хорошо, очень хорошо… Оправдан по всем пунктам. — Амелия взглянула на Поттера ещё раз, чтобы увидеть индифферентное отношение к происходящему. Он по прежнему безмятежно, ни о чем не волнуясь смотрел в глаза… Долорес Амбридж?

— Спасибо за признание, дамы и господа. Я запомню ваш выбор. — Гарри Поттер встал со стула, засучил рукава и, не используя волшебную палочку, трансгрессировал прочь из здания министерства, на котором после нападения обновили антиаппарационые чары.

— Все же гений, а не лгун, — ошарашенно пробормотала Амелия Боунс.

Скрыть от заинтересованных людей суд над Гарри Поттером не получилось, процедура стала достоянием общественности в рекордно короткие сроки, без моего непосредственного вмешательства. Не знаю, кто проболтался, но я бы поставил кружку пива этому господину или госпоже. К вечеру я уже давал новое интервью Ежедневному Пророку, и нескольким другим журналам, собрав всех представителей в «Дырявом Котле».

Народная речь, как её прозвали люди, была произнесена мной при огромной толпе свидетелей, не для того чтобы потешить своё самолюбие, пиная министра за его беспомощность и халатность. Такая выходка имела вполне конкретные цели. Множество магов слышали мои слова своими ушами, кто-то делал колдографии, а значит меньше шансов у журналюг исказить слова национального героя. Бумагомаратели любят это делать, особенно с беспомощными, по их мнению, жертвами.

Уж больно дорого мне обходится поддержание крепкой дружбы с четвёртым сословием, их запросы растут не по неделям, а по статьям. Разумеется я понимаю, как обстоят дела в любом обществе. Лишившись семечек из одной кормушки, голуби слетаются к другой, чаще всего принадлежащей враждебно настроенному индивиду, но журналисты так упорно поливали грязью и помоями власть и нынешнего министра, что им ничего не остаётся, кроме как доигрывать эту оперу по моим нотам.

Иначе им предстоит давать бесконечные опровержения, что ударит не только по материальной части журнала, ведь опровержения придется давать в следующих выпусках, теряя потенциальную прибыль от новостей, забивая страницы, но и по репутационной. Акулам пера не в первой торговать репутацией. Журналы часто увольняют заигравшихся работников по мнимым причинам, отрекаются от слов неугодных сотрудников, когда политический курс постепенно начинает меняться. Журналюги чуют куда дует ветер, и ловко поворачивают штурвал, дабы не плыть против течения и не потопить карьеру.

Сейчас провернуть такой трюк из-за схожих статей в большинстве журналов не получится. Придется плыть до самого конца, иначе народ заметит переобувание, и смену курса корабля. Они спросят: "капитан, а куда мы плывем?" Поднимется бунт, что мне только на руку. Я выигрываю в любом случае. Поэтому, когда Рита Скитер спросила у господина Вильгефорца: «Что писать?», ответ был простым — «Правду».

Средь заинтересованных судейским процессом не мог не оказаться директор школы волшебства и чародейства Альбус Дамблдор. Моя речь, полная недоумения и ненавязчивой критики министра магии подходила к концу, когда среди серой массы мелькнуло одно известное бородатое лицо. Его появление не вызвало фурор, маги не стали терять интерес к моим речам, чего я опасался немного. Хотелось закончить речь на приятной ноте, вопросом к народу о терпимости к беззаконию, царящему в стране. Старый чародей одним своим появлением мог похерить финал, но обошлось.

Я принимал поздравления от трусов, боящихся сказать то же самое перед фотоаппаратами. А ведь в Котле присутствовали не только рядовые колдуны, с чьим мнением можно не считаться. Краем глаза я всё время посматривал на Дамблдора, и не сразу сообразил, что же меня в нем смутило. Кроме меня, никто не замечал легендарного мага. Странные чары, окутавшие фигуру старика, были чем-то знакомы. Схожие ощущения вызывали маглооталкивающие чары. Но нет… Вот кто-то пристально всмотрелся в лицо старца, его глаза расширились от удивления. Маг улыбнулся и радостно поприветствовал знаменитого директора.

Журналисты тут же обступили фигуру Дамблдора, задавая ему те же вопросы, звучавшие в пабе несколькими минутами ранее. Забавно наблюдать, как главный оппозиционер министерства вынужден давать исчерпывающие ответы против своей воли. Для Дамблдора главное — это ученики Хогвартса. Старик уже высказывался по поводу возрождения Волан-де-Морта в однозначном ключе, — «Он вернулся!», — и не хотел лишний раз дергать кота за усы, провоцируя бывшего ученика к активным действиям по отношению к ученикам нынешним.

Пока Дамблдора отвлекали, я незаметно для всех скрылся под мантией-невидимкой из ставшего в миг тесным кабака. Директору не составит большого труда найти меня в доме Сириуса, а пока что у меня намечалась работа на мануфактурах. Летом я работал по двенадцать часов в день. Ещё четыре я тратил на магические тренировки, расшифровку магического алфавита древней магии, состыковку со своими наработками, и создание принципиально нового способа колдовства.

А ведь все должно быть совсем наоборот. Благо работоспособность корпоративного аппарата улучшается с каждым годом без моего непосредственного участия, за счет ценных кадров, польстившихся на высокие зарплаты, короткий рабочий день и человеческое обращение к сотрудникам. Такие условия вселяют уверенность в завтрашнем дне для простых работяг, и для меня тоже. Надеюсь, в скором времени у меня будет больше свободного времени для действительно важных дел. Эх, мечты…