Краш-тест для майора (СИ) - Рам Янка "Янка-Ra" - Страница 16

Разворачивается.

— А, нет. Отбой. Стоять. Охрана видела, что ты в дом заходила. Сбежишь, все подозрения на тебя. Придется тебе остаться. Врать умеешь?

— Наверное, — пожимает плечами.

— Паспорт ты взяла?

— Нет, — прищуривается, заправляя волосы за ухо.

— Не умеешь, ты Лена, врать. Откуда ты знаешь про какой паспорт речь?

— Ааа… — задумчиво.

— Отключись от ситуации. Представь, что я тебя об этом вчера спросил. Брала паспорт?

— Нет, дома оставила… Зачем мне паспорт?

Пальцы теребят пуговицу.

— За ответ — зачёт. Но твои руки врут и взгляд. Когда врёшь, смотри в глаза, расслабься, руками не трогай лицо, уши, нос, бровь, серьги, волосы… не теребить предметы, кисти расслабить. Ни в коем случае не смотри вверх. Хмурься растерянно или скептически, и вперед смотри или в глаза. Но не переигрывай. Не более 2 секунд на эмоцию удивления и недоумения. А потом гаси…

Чему девчонку учу?…

— Усвоила? Брала паспорт?

— Нет, дома оставила. А что?

— Настин паспорт!

— Настин? Зачем? — дергает бровью.

— Дуру из себя не строй! — рявкаю я тихо, но строго.

Пугается, но тут же берёт себя в руки.

— Что орёте? Своих нарожайте и орите. Дался мне этот паспорт…

Брезгливо ведет плечом, делая шаг назад.

— Вот сейчас молодец была. Если вдруг капитально встрянешь, сдавай меня, я разрулю.

Протягиваю ей «пять», получаю в ответ «краба».

— Я на Вас, Сергей, возлагаю большие надежды! — с пафосной ноткой.

— Я и сам возлагаю. Иди, торт поешь… Вкусный, наверное. Сейчас всем не до него станет.

Ухмыляясь сбегает.

Убираю документы в карман. Сделать временный для Муратова вопрос одного дня. Но уже никак не сегодня.

Смотрю на часы, четыре уже.

Если бы в такой ситуации на принцип пошел я, то заставил бы зарегистрировать и по ксерокопиям.

Одного паспорта точно недостаточно… не до паспорта ему должно быть!

Пишу брату…

Сергей: Привет, Анрдюха. Нужно, чтобы немного подкрутил планету на завтра в нужную мне позицию.

Андрей: Конкретней.

Сергей: Через час пусть позвонят Муратову, и оповестят о том, что с утра у него отчет перед нашим полканом по всем восьми эпизодам, что я отправил в отдел.

Пусть всю ночь херачит, концы с концами в ужасе сводит. А не невесту трахает!

Андрей: Во-первых, ты еще ничего не прислал. Во-вторых, полкан с утра сам на докладе.

Сергей: Это неважно. С утра позвонишь, перенесешь на обед. В обед позвонишь, перенесешь на вечер. Занятой у нас полкан. Форс-мажоры.

Андрей: Аа… всё. Усёк. Просто дрочим подполковника.

Сергей: Бинго, братишка!

Пусть нон-стоп трахается с документами, а я пока с невестой… разберусь!

Кипиш действительно начинается. Начинается пока тихо…

Охрана суетится. Аккуратно уводя по одному человеку. Ну неужели обыск?! На свадьбе-то?..

Ну ты, Муратов, долбанутый!

Настя, опустив взгляд, проходит мимо меня в своем дымчато-серебристом платье.

Хмуро и виновато говорит с Ольгой, с Леной, еще с парой женщин. И опять возвращается в дом. Иду к ней наперерез, юбка касается моих брюк. Настя с застывшим взглядом и гордо расправленной спиной пытается проскользнуть мимо. Очень нежная и красивая… Но мне хочется с треском разорвать эту воздушную как облако газовую юбку!

Меня, конечно, обыскивать никто не рискнет, но я всё равно тихо исчезаю за беседкой и ухожу за угол дома. Потому что окно кабинета Муратова выходит как раз туда, на глухой забор. И оно открыто…

От окна до забора метра три.

Оперевшись спиной на стену, кручу сигарету в пальцах и слушаю их голоса.

— Настя, паспорта лежали на камине. Мой на месте.

— Глеб… Я не знаю, что сказать. Ты что думаешь, я стащила свой паспорт? Зачем это мне?

— Вот и я не понимаю — зачем! — рявкает он тихо.

— Да не брала я… Поверь мне, я бы не стала позорить тебя перед гостями. Передумала бы — сказала до начала банкета.

— Настя…

— Ну, может, украли!

— Украли бы кольцо с бриллиантом, которое лежало сверху. А украли паспорт. Только твой. Да и кому тут воровать?

— Глеб… что ты хочешь от меня?

— Не ты?

— Какой мне смысл? Два года живём. Что поменяет печать?

— Кое-что поменяет.

— Что?

— Твой страх рожать не в браке.

— Да рано мне пока! Хоть в браке, хоть не в браке. Дай мне карьеру сделать. Хоть какую-то…

— Аа… да не вопрос, Настенька. Зав. отделением будешь сразу, как получишь документы по своей защите.

— Ну это смешно, Глеб, какой из меня зав, в двадцать четыре. Обсмеют.

— Ты думаешь кто-то посмеет обсмеять мою жену? — с угрозой в голосе.

— Просто позволь всему развиваться своим чередом! Не нужна мне эта должность таким путём.

— Всё, я сказал! Она нужна мне — эта должность. Чтобы была за тобой. И она будет. В самое ближайшее время.

— Зачем?..

— Ты мне вот что… скинь своё диссертационное исследование завтра на почту. Я почитать хочу на досуге. Что там за побочка была? Насколько она устойчива? Можно ли ее как отдельный эффект использовать?

— Глеб, ну о чем ты сейчас? С паспортом-то что. В ЗАГС опаздываем.

— Да похую мне на паспорт. Нас и так зарегистрируют. Для гостей церемония и для тебя. Документы я позже им передам. А безопасники пусть тихо мне найдут борзого. Кто посмел в моём доме самоуправничать.

— Они пока одного найдут, всех остальных перепугают! Ольгу мою уже перетрясло от этого обыска! Нехорошо это.

— Пусть боятся! Все. Особенно приближенные. А как они хотели?… Люди, Настенька, когда бояться перестают, начинают охуевать. Такова их природа.

— Да… я помню… именно это ты и сказал мне тогда, — с горечью.

— Когда?

— Ну… когда мы поссорились.

— Аа… Я извинился. Я был пьян и крайне расстроен. Не вспоминай об этом, пожалуйста.

Слышу звук поцелуя.

— Считай, что я ту запись удалил.

— Ну это же неправда, зачем ты врёшь. Ты никогда ничего не удаляешь.

— Ты просто не думай об этом. Её нельзя удалить.

— Почему?

— Потому что она может быть не в единственном экземпляре. И если ее смонтировать, вырезав пару кусков, то тебя нельзя будет отмыть даже до условного, понимаешь? Поэтому нам нужна страховка на этот случай. Вот сейчас проверка у нас, и если докопается Зольников до того эпизода… А он же, сука, как неутомимый бульдозер копает и копает! — с ненавистью. — Нельзя, в общем…

— Ясно…

— Ясно?… Я Настя столько ради тебя делаю. А ты мне один только этот эпизод и припоминаешь! — со злой обидой.

— Извини меня. Я знаю. Я очень благодарна, Глеб. Просто страшно…

— Ну чего ты боишься? Мы же целое. Ты меня никогда не предашь, я тебя. Верно?

— Верно… Поедем уже… Что тянуть? — нервно срывается ее голос.

— Настя… Настя… ну что ты? — ласково, утешающе. — Что за нервы, моя девочка? Я тебя никому никогда не отдам. Я всех уничтожу, кто посмеет на тебя косо взглянуть. И Зольникова этого в порошок сотру.

— Не надо! Хватит порошков… У меня на эти порошки аллергия!

— Тогда — успокойся. Что тебя трясёт всю?

— Да паспорт этот чертов… Мало ли что теперь?..

Врёт… даже я не видя ее глаз и лица слышу, что врет. А он и подавно видит. Но делает вид, что верит в ее искренность?

Забавная игра… Маньячная. А моя Настя марионетка… кукла… Он за ниточки дергает, она исполняет.

Зачем тебе эта игра в чувства Муратов? Это такая любовь у тебя к ней?

— Настенька моя… — с нотой похоти, — иди сюда.

— Глеб, да ты что… опаздываем!

Ну, давай, братишка, — смотрю я на часы. — Пора.

— Подождут. Столько сколько будет надо. Все, блять, у меня будут ждать! Никто и слова не посмеет сказать. Тут выше меня никого нет. А значит… и выше тебя!

— Глеб, телефон твой…

Выдыхаю…

Меня тошнит от факта, что он трогает её. Что она не смеет дернуться.

Открыв вторую фрамугу, Настя тихо причитает: «за что мне?». Глубоко и судорожно дышит.