Майя для сурового (СИ) - Романова Ульяна "Ульяна Романова" - Страница 28

– Нет, – Майя выглянула из-за плеча Богдана, – поехали.

– Уверена? – напряженно уточнил у нее Суворов.

– Да, – твердо ответила девушка и первая пошла к выходу.

Когда проходила мимо Михаила, одними губами прошептала: «Спасибо». Господин Никитин в ответ подмигнул и, пропустив ее вперед, пошел следом.

Все должно было пройти идеально и так, чтобы Татьяна запомнила надолго. Майя с вихрастым придумали отличный сценарий предложения, но страсть к контролю в Михаиле была неискоренима.

Однако ладони потели, а сердце уже вторые сутки колотилось в горле. Все в его офисе сидели тихими мышками, ожидая, когда же главный начальник наконец перестанет рычать по поводу и без.

– А я говорил, что нужно спонтанно жениться, – продолжал веселиться Демьян, – взял в охапку – и в ЗАГС.

– Гордеев, заткнись, как человека прошу, – сквозь зубы прошипел Михаил.

Демьян только насмешливо хмыкнул, садясь за руль автомобиля Никитина.

К дому Майи Никитин вел машину сам, ругаясь так, что даже у бывалого Гордеева уши трубочкой сворачивались. А когда некто имел наглость Михаила подрезать… Демьян нехило так пополнил собственный богатый словарный запас.

До офиса они доехали спокойно, а вот пока репетировали и проверяли технику, Михаил своими придирками достал всех, пока не оказался удовлетворен результатом.

По домам разъезжались уже поздно ночью, злые и вымотанные. Всем предстоял насыщенный день…

Господин Никитин достал всех! К тому моменту, когда у Михаила не осталось претензий, у большей части нашей компании дружно дергались оба глаза, а желание придушить и прикопать виновника торжества стало практически нестерпимым.

В огромном офисном здании были только мы и сонный охранник, который первые несколько минут наотрез отказывался нас пускать. Но господину Никитину не отказывают.

Наконец Михаил хлопнул в ладоши и оповестил:

– Всем спасибо, все свободны.

«Все» так же дружно закатили дергающиеся глаза и молча стали расходиться, стараясь не проронить ни слова – вдруг Михаилу придет в голову очередная, на его субъективный и придирчивый взгляд гениальная, мысль.

Напрягало еще и то, что господин Никитин как-то странно поглядывал на нас с Суворовым, который практически не отходил от меня, молчаливо поддерживая.

У меня не было сил даже вращать глазами, язык заплетался, а в голове не осталось ни одной внятной мысли.

– Поехали, – велел Богдан, подходя ко мне.

Сил хватило только согласно кивнуть головой.

– Птичка, может, у меня переночуешь? – участливо осведомился Вадик.

– Птичка переночует у меня, – сообщил Богдан таким тоном, что спорить никто не решился.

– Ну пока, коллега, – подошел Стас, – с тобой было очень приятно работать, – с грустной улыбкой сказал он.

Мы с Вадиком переглянулись и в два голоса сообщили:

– Ты ведь не думаешь, что мы бросим тебя в такой ситуации?

Стас удивленно округлил глаза, переводя ошалевший недоверчивый взгляд с меня на ухмыляющегося Вадика, и буквально просиял:

– Не ожидал... Спасибо.

– На хлеб не мажется и в кармане не хрустит, – выдал Вадик. – Но мы потерпим, – тут же добавил он, пожимая Стасу руку.

Богдан подошел ко мне, приобнял за плечи и повел к выходу.

Мы тепло простились с господином Никитиным, а я даже удостоилась отеческого поцелуя в макушку. Я была благодарна Михаилу. За поддержку и то, что своими придирками оттеснил на второй план мои собственные переживания.

На отца долго злиться я никогда не умела. Тем паче, что матушка совершенно точно устроила обоим незабываемую ночь. И это еще Руслана дома не было…

Уже в машине Богдан взволнованно поинтересовался:

– Ты как?

– Очень устала, – криво улыбнулась я, откинув голову на сиденье и разглядывая ночной город за окном.

Суворов молча кивнул и перевел взгляд на дорогу. Ехать пришлось недолго. Спустя пятнадцать минут Богдан уже тормозил у своего дома.

Суворов жил в обычной панельной многоэтажке, но в хорошем районе недалеко от центра. Однотипный двор, каких тысячи в городе. Мозг машинально отмечал детали, пока я зевала в кулак, ожидая, когда Богдан найдет в кармане ключи от домофона.

Вошли в подъезд и поднялись на второй этаж. Богдан отпер дверь и пропустил меня вперед. Забрал сумку из ослабевших рук и повел в гостиную.

– Чаю? – предложил он.

– Нет, – я повернулась к Суворову и положила руки ему на плечи.

Богдан гулко сглотнул, кадык дернулся, а глаза потемнели.

Я перевела взгляд на его губы, которые безумно хотелось поцеловать. Богдан наклонился так, что его лицо оказалось очень близко. Ноздри Суворова подрагивали, словно он пытался втянуть мой запах. Я не выдержала первая – встала на носочки и притянула его к себе, касаясь, наконец, желанных губ. Богдан тихонько застонал, обхватывая пятерней мой затылок, углубляя поцелуй, лишая кислорода. Голова закружилась, стало жарко.

Он прижал меня к себе так, что, казалось, еще немного – и ребра затрещат. Словно хотел растворить в себе, целуя жадно, глубоко, неистово.

Сама не заметила, как лишилась блузы и лифа, оказавшись лежащей на полу. Богдан рывком стянул с меня брюки. Рваными хаотичными движениями разделся сам. Нас обоих трясло от дикого, неконтролируемого возбуждения.

Суворов накрыл мое тело своим, впечатываясь в губы и сжимая ладонью грудь. Я прижалась теснее, инстинктивно выгибаясь, наслаждаясь совсем не нежной лаской.

Одно движение – и Богдан во мне, а я задыхаюсь, взлетаю и падаю от невероятных ощущений, царапая ногтями новенький ламинат и хватая ртом воздух. Перед глазами темнота. Богдан снова терзает мои губы. Ни на секунду не останавливаясь, не сбавляя темпа, вбиваясь до упора. От каждого толчка электрические разряды по всему телу, низ живота тяжелеет и наливается, пока я не взрываюсь громким криком, выгибая спину и корчась в невыносимо сладких конвульсиях.

А потом мы просто лежали прямо на полу, обнявшись. Богдан рисовал пальцами узоры на моей спине, лениво обводил позвонки подушечками пальцев, вызывая мурашки. Положив голову ему на плечо, я млела от каждого прикосновения.

– Мышка, открой глазки, пойдем на кровать.

Я проснулась от нежного шепота, резко открыла глаза. Богдан гладил мою щеку и улыбался, словно сытый огромный кот у пустой крынки из-под сметаны. Суворов легко поднялся, подхватил меня на руки, и я тут же снова уснула у него на плече.

Он так давно хотел её себе!

До скрежета зубов, до дрожи тайной.

С перчинкой язычок на высоте,

И спящей статуэточкой хрустальной!

Хотел быть ближе, не боясь её огня!

Ожоги только душу закаляли.

Она в него как будто бы вошла

Клинком из прочной и надёжной стали.

(Автор -Ева Ветрова.)

Богдан Суворов

Он смотрел на спящую Майю, не в силах поверить, что у них, наконец, все стало налаживаться. Протянув руку, погладил ее скулу и прикрыл блаженно глаза. Майя неосознанно подалась ближе, закинув на Богдана руку и ногу. От близости ее обнаженного тела у него мурашки по коже побежали, а член снова болезненно налился. Ему было мало. Всегда! И Богдан бы с удовольствием продолжил весьма увлекательное занятие, если бы Майя буквально не отключилась в его руках, доверчиво уткнувшись носом в плечо. Мышка. Его маленькая дерзкая Мышка. Если бы она только знала, насколько сильно он ее любит... И как давно…

Богдан ничего не мог с собой поделать. Его к ней тянуло как магнитом какой-то неведомой высшей силой. Он до дрожи хотел обладать этой строптивой девушкой с вредным характером.

Еще в школе неосознанно всегда хотел быть ближе, с удовольствием отвечая на все ее пакости. Ему нравился тот огонь, который горел в ее глазах. Потом, много позже, он пожалел, что довел их отношения до открытой конфронтации. Он должен был уступить и первым прекратить конфликт.

После окончания школы Богдан поступил в университет и только там понял, что скучает. Дико скучает по вечным пикировкам, пакостям и упрямо вздернутому подбородку. Майя часто снилась ему во сне. Он даже хотел с ней встретиться, возможно, пригласить погулять и наладить отношения, но к тому времени ее семья уже переехала в другой город.