Война. Часть 1 (СИ) - Кротов Сергей Владимирович - Страница 67

— А как же социалистический реализм?

— Пользуются этим методом, чтобы кормить свои семьи…

«Грымза» с опаской приоткрывает дверь, но увидев нас стоящих у окна в приличных позах, быстро заходит внутрь.

— Вот, Алексей Сергеевич, объективки на посетителей.

— Да ладно, ни за что не поверю, что ты всё прочёл, — Оля привстаёт с плюшевого дивана с прибитым к его ножке железным инвентарным номером.

— Не хочешь, не верь, — равнодушно пожимаю я плечами, — просто сегодня у меня было полтора часа свободного времени.

— Обе книги за полтора часа? Это невозможно.

— Очень даже возможно. Хочешь я тебя научу?

— Хочу. У меня эти книги заняли два вечера, — глаза подруги загораются.

— Тогда пошли в кабинет. Нет, лёжа читать нельзя, — задёргиваю штору, усаживаю Олю на стул и, вдобавок к верхнему свету, включаю настольную лампу, — так, ты ни в коем случае не должна проговаривать про себя прочитываемые слова, это сильно замедляет чтение. Кроме того, надо расфокусировать взгляд, так чтобы ты в каждый момент видела не одно слово, а сразу всю строчку. Это трудно, можешь начать не со строчки, а с трёх слов, это в три раза увеличит скорость чтения. И ни в коем случае не возвращайся, чтобы вновь прочитать предыдущее слово. Чтобы этого не происходило, веди по строке пальцем…

— Как малограмотная?

— Именно так.

— Ладно, я потом поучусь, когда время будет. Ну что скажешь о «Первом ударе»?

— Ясно всё с тобой, — снимаю пиджак и подхожу к платяному шкафу, — ну продолжай как первоклассница шевелить губами при чтении, а времени у тебя никогда не будет…

— Нет-нет, не раздевайся, у нас скоро будет гость, — тоже подлетает к шкафу подруга, — так всё же, как тебе роман Шпанова?

— Роман? Без романтической линии. Это как? И, кстати, автор называет своё произведение повестью о будущей войне. Слушай, в ней с нашей стороны нет ни одного отрицательного персонажа. Да даже и с немецкой, там фашистские лётчики идут на таран наших стратегических бомберов. Мы штурмуем мирно бодрствующие германские аэродромы, где самолёты находятся в ангарах и это всё через несколько часов после начала боевых действий. Сюр, какой-то…

Оля начинает рыться в своих платьях, моя единственный парадно-гуляльная тройка оказвается прижатой к стенке.

— … Польша у него союзница Германии, а Франция принимает военную помощь от СССР. Галицийские крестьяне спасают сбитых советских пилотов, а немецкие рабочие поют на заводе «Интернационал», радуются, что наши разбомбили их завод и расположенное рядом хранилище отравляющих веществ, а в итоге поднимают восстание против Гитлера, мне продолжать?…

— … Угу, — Оля вытаскивает из плотного ряда висящих платьев очередное, обтягивающее чёрное и прикидывает на себя, критически глядя в гардеробное зеркало.

— … Хорошо, слушай, мне предыдущее больше нравится, — пытаюсь помочь в трудном выборе, подруга презрительно кривится, — Наша воздушно-десантная бригада успешно высаживается в тылу германских войск и вырезает весь штаб армейской группы, который защищает почему-то только кавалерийский полк. Наш истребитель таранит аэростат, который несёт бактериологическое оружие. И всё вышеперечисленное происходит в первые двенадцать часов войны. Я даже не говорю о технике: у Шпанова немецкие автожиры в количестве ста штук сбрасывают мелкие бомбы с высоты 8000 метров, на строй наших стратегов, идущих на тысячу метров ниже со скоростью 500 километров в час. Пусть даже его фантастическая паровая турбина по недоразумению и разогнала бомбер до таких скоростей, формально это законов физики не нарушает, но винт автожира на восьми тысячах не работает…

— Это, — счастливо улыбается подруга, — ну, нет так нет, значит будем исправлять. Мне не всё равно, что будет написано в книге из серии «Библиотека командира».

— … И ведь технически грамотный человек, учился в Петроградском политехе, — не могу остановиться я, — и всё пальцем в небо. Вот взять Алексея Николаевича Толстого, чистый гуманитарий, а какая проработка технических деталей. Какой дар предвидения. Манцев перед смертью оказывается работал над рентгеновским гиперболоидом с ядерной накачкой! Потрясающе, мне вообще нечего добавить или исправить… Удалась у него третья книга.

— А как тебе линия с Хлыновым? — перебивает Оля, — студент-химик, кто бы мог подумать, что он из органов… а как он мастерски обрабатывает Зою Монроз… Впрочем, это было не трудно, она безумно в него влюблена…

«Разве»?

— Пропустил? — смеётся подруга, видя моё недоумение, — эх ты, скорочей.

— Ты же сказала, чтобы я проконсультировал Толстого по техническим вопросам…

— Тебе образ студента, оказавшегося сотрудником госбезопасности и крупным учёным, ничего не напоминает? — ядовито улыбается Оля, — нет, а как они с Зоей ликвидируют Гарина, как уничтожают гиперболоид, похищают его чертежи, взрывают шахту на «золотом острове», оставляют с носом иностранных агентов?

— Немного странным показалось, что они с Зоей на родину через Париж полетели, где шёл матч за первенство мира по шахматам между Алехиным и Левенфишем…

— Он же нас с тобой в романе вывел!

«А ведь точно, в Париже, очень кстати революция нарисовалась…. и в Германии, и в Чехословакии… Роллинга взорвали, значит и в Америке она не за горами… Хорошо хоть не Гитлера, но всё равно жирный троллинг… и вишенка на тортике — Хлынову с Зоей в Кремле ордена Ленина вручает Киров… На фоне Мировой революции, картин мирной, роскошной жизни, царства труда, науки и грандиозного искусства».

— А вот в конце граф напортачил, — довольно хлопаю в ладоши, — Мировая революция не в тренде…

— Напортачил, исправим… — подруга картинно водружает на нос очки консервы с дымчатыми стёклами.

— Это у тебя откуда? Дай глянуть…

— В Женеве купила — неофановые стёкла, — гордо протягивает мне очки, — спортивные, противобликовые, с улучшенной цветопередачей…

— Любопытно, — поворачиваю голову к хрустально люстре, жёлтый свет от лампы накаливания становится белым, а остальные цвета в комнате более насыщенными и контрастными, — они что, вообще не пропускают жёлтую часть спектра? Для лётчиков самое то, солнце меньше слепить будет. Конфискую данной мне властью, футляр дай, пусть спектрометристы поколдуют над ними, надо определить состав покрытия. Стучат?

— Точно, — Оля срывается с места, во входную дверь снова негромко постучали.

— Проходите, — в гостиную входят невысокий мужчина лет сорока с бутылкой шампанского и подруга с букетом красных роз.

— Николай Николаевич Шпанов.

«Зима на дворе, где достал? Не иначе, как в Ботаническом саду по знакомству».

— Я, Николай Николаевич, совершенно с вами не согласен. Польша никогда не будет союзником Германии. И причиной тому будет не столько её «гонор», сколько то, что Франция и Англия этого не допустят, они и дальше будут разжигать германо-польский территориальный спор. Франции нужен сильный союзник в её противостоянии с Германией, способный вынудить последнюю к войне на два фронта.

— Но вооружение Польши ведётся на английские деньги, — возражает Шпанов, хлопая себя по карманам в поисках папирос, — и Англия очень заинтересована в войне между Германией и СССР!

— Согласен, заинтересована. Но также ни в коем случае не допустит союза Польши и Германии. Это её давняя стратегия: не допустить усиления одной страны в Европе, будь то Франция, Германия или СССР, способной бросить ей вызов на континенте, а тем более создания союза таких государств…

— Тогда будет война Германии и Польши, но Франции это зачем? — кривится писатель, не найдя табака.

— Англия убедит союзницу, в самом деле, какая разница, кто откроет против Германии второй фронт на Востоке, Польша или СССР?

— Помяните моё слово, — вступает в разговор, молчавшая до сих пор Оля, — будут полякам давать гарантии военной помощи в случае нападения Германии, а немцев убеждать, что вмешаются только если на Польшу нападёт СССР, англичане мастера на такие фокусы…