Жар ледяного сердца - Пожарская Анна - Страница 2

Ел в одиночестве. С удовольствием пообщался бы с королем, но тот, видимо, был слишком занят, чтобы расточать любезности с убийцей, пусть и старым другом. Ничего! Потолкуют, когда Вильяр вернется домой. Настоящую дружбу не может испортить даже время.

Во дворце кормили лучше, чем в казармах у Пропасти, и просто великолепно по сравнению с тюрьмой. Вильяр не спешил: как бы ни храбрился, мысли о смерти не добавляли радости, и сейчас, когда угроза почти миновала, хотелось насладиться жизнью. Обилием света вокруг, удобным стулом, изысканно сервированным столом. Вкусом отлично приготовленной говядины, острым, с легкой кислинкой, соусом и овощами, томлеными ровно так, как нужно, когда еще сохраняется сочность, но уже пропадает хрустящая жесткость. С удовольствием пригубил отличного терпкого вина с едва заметным вишневым послевкусием и ухмыльнулся. Еще бы вымыться, и можно считать себя самым счастливым крылатым на свете.

Побеспокоил слуга. С привычным к положению Вильяра почтением сообщил, что господина высокого советника ждут, и дракон не стал медлить: залпом допил вино и встал из-за стола. В конце концов, поводов не подчиняться королю у него просто не было. Надо исполнять договоренности.

Слуга вел знакомыми коридорами к оборотной башне, а Вильяр лениво скользил взглядом по привычным картинам на стенах, жадно втягивал пахнущий серой воздух и раздумывал о своей ссылке. Знал о людях немного, но о граде Ледяного сердца слышал достаточно.

Самый близкий к крылатым из укрепленных человеческих городов и, кажется, самый обделенный волшебной силой. Среди драконов давно не рождалось магов, а среди людей их всегда было в избытке, и только на землях Ледяного сердца чародеев можно было пересчитать по пальцам одной руки. Поговаривали, сказывался договор правящего семейства с древним богом Айшала, но жизнь свою на это никто бы не поставил. Про договор вообще рассказывали много жуткого, но со стороны все истории больше походили на выдумки. Вильяр хмыкнул: у него, похоже, будет возможность разобраться, что в слухах правда, а что ложь.

Не заметил, как добрались до заветной двери. Слуга распахнул ее и пропустил Вильяра внутрь башни. Господин высокий советник кивнул в знак благодарности и продолжил путь в одиночестве. Не имеющим крылатой ипостаси – а именно из таких драконов набирали слуг – путь сюда был заказан.

Уходящая вверх лестница казалась неудобно узкой, воздух пах серой, ближе к концу подъема заныли ноги, но Вильяру хотелось петь. Еще полдня назад он думал, что никогда больше не поднимется по этим священным для каждого крылатого ступеням, а сейчас шел по ним без опаски и страха. Не на казнь, всего лишь в ссылку. Показывать свои умения человеческой девке.

Откинул крышку люка и выбрался на площадку. Его ждали: другой высокий советник дракон Лаяр, один из его помощников, его имени Вильяр никогда не знал, и трое высоких мужчин, одетых в черные балахоны. Их лиц было не разглядеть, но фигуры не оставляли сомнений, перед ним точно не девочки.

– Я пришел свидетельствовать исполнение обязательств, – будто оправдываясь, сообщил Лаяр вместо приветствия.

Вильяр махнул рукой, давая понять, что он не в обиде. За последнюю неделю столько раз слышал этот извиняющийся тон, что тот успел порядком поднадоесть и даже начал раздражать. Считаете, что господин высокий советник поступил правильно? Так поддержите публично. Все прочее – лишь тот или иной вид трусости.

– Я полагаю, мы полетим? – поинтересовался он у ближайшего мужчины в балахоне. – И вы все втроем планируете устроиться у меня на спине?

Тот повернулся к Вильяру и снял капюшон. Дракон хмыкнул: видел всякое, но черных призраков встречать еще не приходилось. Прочистил пересохшее горло и поспешил объясниться:

– Иначе тащить меня сюда не было никакой необходимости.

– Меня зовут Эдор, господин, – гортанно возвестил мужчина. – Мы со спутниками сопроводим вас в град Ледяного сердца. Полетим рядом. Главное, не упускайте нас из виду. Без нас небо над городом не пропустит дракона как чужака.

Вильяр закивал. Одна из историй про град рассказывала, что проданные богу Айшала души вечно охраняют покой населения. Сейчас становилось понятно, откуда взялись эти байки.

– Вы трое готовы? – предупредительно поинтересовался дракон. – Я могу оборачиваться?

– Можете начинать, – на призрачном лице обозначилось некое подобие ухмылки.

Вильяр тоже мысленно ухмыльнулся. Чужеземец явно знал назначение башни: лестница внутри помогала концентрировать силы для смены ипостаси. Вот только ему, Вильяру, посторонняя помощь не требовалась, его дракон приходил по первому зову, без лишнего ожидания и проволочек.

Высокий советник глубоко вдохнул, поднял лицо к небу, нашел глазами солнце и потянулся к нему, как к желанной игрушке. До боли напрягая каждую мышцу, изо всех сил желая получить его здесь и сейчас. Еще чуть-чуть… Мир вокруг стал осязаемым и скользким, а потом сотворил немыслимый кульбит, и Вильяр, отфыркиваясь, как выныривающий из воды зверь, с удовлетворением посмотрел на свои массивные лапы с длинными когтями. Взглянул на спутников и страшно пожалел, что не может разговаривать в крылатой ипостаси. Душа просила показать зубы и поинтересоваться:

– Огоньку не желаете?

Эдор будто уловил его мысли и покачал головой. А потом подпрыгнул неловким олененком и поднялся в небо огромным черным вороном. Вильяр взмахнул крыльями и последовал за ним. Двое спутников взмыли ввысь почти сразу после него.

Летели самым коротким путем, не вдоль границы, а над внутренними человеческими землями. Драконы старались не залетать сюда без лишнего повода: никогда не ладили с людьми и случалось всякое, но сейчас Вильяр верил, что спутники ведут его безопасной дорогой. Позволил себе просто лететь и наслаждаться прохладным ветром и открывшимся видом.

У людей приближалась зима. Земли крылатых не знали холодов, но перепутать подготовку природы ко сну с чем-то другим было сложно. Деревья сбросили листья, трава пожелтела, и все вокруг стало походить на рисунок художника, который пытается изобразить мир в серо-желтых тонах. Даже небо, такое голубое на драконьей стороне, здесь посерело и украсилось темными тучами. Очередная всплывшая в памяти история гласила, что здешние жители отдали тепло своей земли и своих сердец в обмен на помощь Айшалы, и Вильяр готов был поставить хвост, что теперь знает, откуда взялись и эти слухи.

Крепостные стены града со стороны внутренних земель выглядели куда безобиднее, чем те, что были обращены к Пропасти. Крепость и крепость, не то что там. Вильяр видел наружные стены еще мальчишкой, и до сих пор так и не встретил ничего внушительнее и неприятнее. Вполне понимал тех ребят, которые не хотели облетать дозором небо вокруг города. Его охватывало похожее чувство. Вроде и знал, что все выстроено против общего врага, но сердце ускоряло бег, а хвост отказывался подчиняться голове, когда дракон вспоминал этот каменный ужас.

Приземлились на ничем не примечательной башне. Спутники Эдора потерялись где-то по пути, и после незначительной суеты с оборотом на площадке остались двое: черный призрак и дракон в двуногой ипостаси. Эдор кинул на гостя пристальный взгляд и заговорил тоном доброго наставника:

– Сейчас я отведу вас к госпоже, помните, вы всегда можете опустить голову в почтительном поклоне.

– Это мне к чему? – нахмурился Вильяр. Еще не хватало, чтобы из него тут пытались вылепить слугу!

– Поможет вам сохранить лицо, – пояснил Эдор и зашагал к выходу с площадки.

Дракон вздохнул, пожал плечами и поплелся вслед за мужчиной. Хватило бы хитрости разобраться, что здесь происходит…

Спустились по довольно широкой лестнице, здесь без усилий могли разойтись трое, миновали изрезанную длинными узкими окнами галерею, прошли через зал, который, вероятно, некогда был парадным, а сейчас пугал пустотой, затхлым запахом и запустением, и оказались у огромной двустворчатой двери. Вильяр поймал себя на желании разглядеть ее хорошенько. На миг показалось: узор на черном дереве изменяется и становится то витиевато-цветочным, то угловато-строгим. Ручка тоже выглядела необычно: отчего-то ее форма со всех сторон напоминала каплю крови. Почему именно крови, дракон не знал, просто где-то в голове отпечаталась мысль, что раньше жидкость текла в жилах бога, а после его смерти навечно застыла на этой двери.