Он мой кошмар (СИ) - Высоцкая Мария Николаевна "Весна" - Страница 19

Такое ужасное чувство, когда ты ничего не можешь сделать. Барахтаешься, пытаешься, но ничего не меняется. И кажется, не изменится уже никогда.

Утром чувствую себя лучше. Можно сказать, бодрее. Принимаю душ и с облегчением понимаю, что в квартире я одна. Ночью действительно приходили папашины дружки. Их громкие голоса мешали спать. Пришлось искать беруши.

Приведя себя в порядок, топаю на остановку. Когда залезаю в маршрутку, звонит мама. Спрашивает, как у нас с Лесей дела. Не проспали ли мы. Ведь сто процентов полночи болтали….

Вчера я соврала ей, что заночую у Бережной. На самом деле мама не хотела, чтобы я оставалась спать в квартире с отцом. Настаивала приехать к ним. К Алинке.

Тащиться к сестре через полгорода желания не было. Да и с какой стати? Это моя квартира. Наша. Поэтому какой-то козел, даже несмотря на то, что он мой отец, просто не имеет права нас терроризировать. Почему я должна чувствовать себя гостьей в своем доме?

Я снова была слишком твердолоба и уверена в себе. За это и поплатилась.

Провожу указательным пальцем по слегка посиневшему запястью, которое подтверждает этот факт и передаю деньги за проезд.

На входе в универ пересекаюсь с Леськой. Она приобнимает меня за плечи и начинает рассказывать, что видела, как пару минут назад Женька приехал сюда в компании какой-то девки.

Леськино возмущение не знает границ. А я… я просто молчу, потому что мое рыльце тоже в пушку, и муки совести лишь усиливаются.

— Просто подвез, — все же подаю голос, — не бери в голову, — крепко сжимаю ее руку.

Интересно, я на самом деле так считаю или просто автоматически стараюсь оправдать и себя? Вот бы найти слова, чтобы объясниться с Леськой… Только их у меня нет. Мне так страшно потерять подругу, что я молчу, как самая настоящая крыса.

Что касается Кострова, то мне до лампочки. Это он себе там что-то придумывает…

— Не переживай, — подбадривающе сжимаю Олесину руку.

Спиной чувствую взгляд, а обернувшись, замечаю Андрея. Он поднимается по ступенькам, параллельно разговаривая с кем-то из сокурсников.

На моем лице замирает полуулыбка. Я киваю и хочу с ним поздороваться, но он демонстративно отворачивается и проходит мимо. Я же так и остаюсь стоять с приоткрытым ртом.

Мои плечи тяжелеют. Я проматываю в голове картинки и понимаю, что никто ничего не заметил. Все вокруг просто прожили секунды своей жизни. А я поставила этот момент на стоп-кадр.

Это не злит, скорее, вводит в замешательство.

Две следующие пары я нахожусь в таком непонятном, можно даже сказать, гнетущем состоянии. Вся сложившаяся картинка снова разваливается. Рассыпается в мелкую крошку, оставляя после себя лишь вопросы в стиле: как это произошло?

Я так хотела избавить себя от его внимания… вот получила.

Может быть, правду говорят: бойтесь своих желаний?

После пар мы с Бережной сидим на улице. Едим мороженое и обсуждаем предстоящую поездку на конкурс. Леська поедет в качестве группы поддержки.

В череде этих дней, доверху наполненных событиями, я даже понять не успела, что наше выступление вот-вот состоится.

— Вы точно всех порвете!

— Надеюсь, иначе ректор сожрет нас живьем.

— Это да… В последнее время они делают большие ставки на жизнь вуза за рамками лекций и семинаров.

— Ага, — выкидываю обертку от клубничного рожка в мусорный контейнер, установленный рядом с лавочкой, и слегка прищуриваюсь. Солнце сегодня яркое, несмотря на то, что температура с каждым днем опускается все ниже. Джинсовую куртку пришлось сменить на пальто и даже прихватить шапку на случай позднего возвращения домой.

— Кстати, ты придумала, как будешь праздновать день рождения?

Олесины глаза загораются неподдельным интересом. Она любит праздники. Красивые, картинные.

Я же вижу праздники иначе. Отложилось из глубокого детства, когда мы еще пытались их отмечать. Отец всегда напивался, устраивал скандал, мы сбегали из дома, чтобы не попасть ему под руку…

Чуть позже мама решила, что не стоит его провоцировать. Никаких застолий. Даже Новый год превратился во что-то странное. Вроде и елка, и подарки, но никакого милого семейного ужина под бой курантов.

С днями рождения все то же самое.

Конечно, сейчас можно собрать друзей, пойти в кафе или еще куда-то… Не проблема. Только вот горький привкус прошлого все равно будет преследовать весь день.

— Да. Я не буду ничего отмечать.

— С ума сошла? — Бережная округляет глаза и даже вскакивает на ноги. — Так не пойдет, подруга. Слышишь? Ни за что. Празднику быть. Можно устроить что-нибудь на природе. Погода еще позволяет. Или у нас дома. Точно. Мама говорила, что они скоро улетают в Москву по бизнесу, вернутся не раньше чем через две недели.

— Лесь…

— Даже не спорь. Нам всем нужно немного веселья, а то в последнее время черт-те что творится.

— Я подумаю, хорошо?

Бережная кивает, но я-то знаю, что от своей идеи она не отступится. Сейчас ею движет желание меня порадовать.

От понимания этого чувствую себя еще паршивее. Нужно раз и навсегда отшить Кострова. Даже как друга. Потому что мне просто-напросто стыдно перед Олесей. И плевать, что ему она безразлична и будущего у них нет.

Остаток недели проходит с полным погружением в учебу и предстоящий конкурс. Мы репетируем до потери пульса. Выкладываемся по максимуму. Ларионова все еще в команде, заменить ее сейчас некем. Коллектив слажен, а номер поставлен и отработан до идеала.

Конечно, это не значит, что я простила нашей выскочке ее «шалость». Как только пройдет конкурс, Анечка попрощается со своим местом в группе. Я пошлю ее к черту сразу после выступления.

А пока приходится терпеть ее присутствие. К сожалению, корысть никто не отменял. Анька нужна мне для того, чтобы выиграть.

Костров частенько заглядывает к нам на репы, несколько раз увязывается проводить меня домой. Много говорит, улыбается, о чем-то расспрашивает. Я же держу в голове одну-единственную мысль: почему Панкратов так резко исчез?

Его было так много, а потом бац… и тишина.

Он делает вид, что меня не знает. Не здоровается, просто проходит мимо.

Часто мелькает перед глазами в компании каких-то телок…

Нет-нет, это не ревность. Я лишь хочу разобраться, понять…

То, что я почувствовала тогда, в нашу последнюю встречу, до чертиков меня напугало. Эти нежность, какая-то забота, которых мне, наверное, так не хватало, подкупили. Я на самом деле повелась. Примкнула к толпе глупых девчонок, бабочки в животах которых устраивали вакханалию и медленно порабощали разум.

Но все когда-то должно заканчиваться. Неудачи, привязанности, страхи…

Я нашла равновесие, перестала задавать себе вопросы касаемо этой темы. Подтянула учебу. Поехала в область на соревнования. Привезла вузу желаемую победу. Нас автоматом зачислили в финал, который пройдет уже в Питере. Даже согласилась на Лесину идею отпраздновать свой день рождения.

Все постепенно стало налаживаться, а потом в один из дней я вернулась домой после учебы и обнаружила, что нашу квартиру обчистили. Вынесли деньги, что мы с мамой копили на море, телевизор и даже микроволновку.

Но самое обидное — ноутбук. Я работала почти полгода, что его приобрести. Откладывала большую часть зарплаты… Почему-то именно эта потеря стала для меня спусковым крючком.

Замки были целы. Дверь открыли ключом.

Это сделал отец. Мама не стала писать заявление. Снова его пожалела. А я… была настолько подавлена, что просто физически не смогла пойти в полицию. Прорыдала полночи.

Вот и сейчас спряталась за зданием университета, вытирая нежданные слезы, плотно прижавшись спиной к стене и неуклюже чиркая зажигалкой.

Никогда не курила, но почему-то именно сейчас решила, что эта пагубная вещь может мне помочь.

— У тебя все в порядке?

Голос Андрея раздался где-то сбоку, и сигарета выскользнула из моих пальцев. Это он ее забрал.