Откровенный эксперимент (СИ) - Бран Ева - Страница 32

- Она… для меня самое близкое существо, - почувствовала, как начало щипать глаза, но я усилием воли загнала слёзы внутрь. Многолетняя практика помогла. – Я без неё не смогу. Скажешь, я дура? Ненормальная? Но я действительно не смогу без неё! Если с Лялькой что-то случится, то я умру от тоски или от разрыва сердца… - последние слова выдавила на выдохе, ощущая, что так и не удалась мне борьба со слезами. Да что ж такое-то? Превратилась в какую-то плаксу истеричную. – Марк, я устала быть одинокой! Устала! Понимаешь? Я больше так не могу! – провыла последнее предложение, чувствуя, как сотрясаюсь в рыданиях. – Только она у меня есть… - простонала со всхлипом.

Ожидала, что сейчас он переждёт мою истерику, а потом начнёт психологический анализ. Но Марк подошёл ко мне и просто обнял, прижимая к себе. То, что я услышала, заставило меня мгновенно прийти в себя.

- Ты не одна, Ник. Я с тобой. Если позволишь, впустишь в свою жизнь, то я никогда от тебя не уйду. Я люблю тебя, маленькая.

Марк

Утро выдалось напряжённым. Моника транслировала неловкость и чувство вины. Снова...

Я вижу прогресс, но сейчас мы откатились на шаг, а то и на два назад. Всю дорогу до работы прокручиваю ситуацию в голове, ищу возможные ответы. И на выходе получаю две возможные причины аноргазмии у Моники. Решаю зайти со стороны дружеских отношений и доверия к людям в принципе.

Что имеем? Полную и беспросветную тоску в купе с одиночеством. У Моники нет никого, с кем бы она могла вести задушевные разговоры и разгружаться психологически. Естественно, что её мир законтрился на одной точке - кошке. Лялька и выслушает и не скажет в ответ гадостей, и поддержит, и просто побудет рядом. Именно рядом, транслируя хозяйке безусловную любовь. Эта ситуация не о детях. Иногда животные их заменяют. Но не в случае с Моникой. Ей просто нужен друг. Ничего сложного. Никаких хитро закрученных цепочек.

И в тоже время эта ситуация, пиз*ец, какая сложная. Ребёнка можно усыновить в крайнем случае. Да куча возможных решений. А другом так просто не обзавестись, особенно с таким складом психики. А если учесть, как Моника потеряла тех немногих людей, которым доверяла и которых любила, то всё ещё больше усложняется.

Моя девочка просто разучилась верить людям. Даже мне до конца не раскрывается, оставляя тонкую стену для собственной душевной безопасности. Она боится вновь обжечься, испытать боль. Любая боль в её случае может привести к печальным последствиям. Она на грани, дошла до точки. Мне становится не по себе, когда осознаю, как я рисковал, подсылая Дениса. Грёбаный карьерист! Я же мог просто убить Монику! Внутри всё в клочья рвётся и переворачивается с ног на голову. Цунами, землетрясение, ураган вместе взятые, бушуют у меня в грудине.

Не хочу никаких выводов. Не к месту они сейчас. Просто подхожу и обнимаю эту несчастную девочку. Хочу укрыть её от всего, показать, что она не одна.

- Люблю, - выдаю признание, которое внезапно сам осознал только что. До этого была заинтересованность, похоть, жалость, нежность. Всё слилось воедино, преобразовываясь в большое, всеобъемлющее чувство.

Хочу уловить от неё в ответ что-то похожее, но она транслирует только растерянность, удивление и робкую радость. Даже неверие проскальзывает, но не любовь. И это безумно меня нервирует.

Отстраняется, заглядывает в глаза и несмело улыбается, будто ждёт подвоха. - Моника, я тебя люблю, - повторяю, для закрепления эффекта у себя и у неё в голове.

Прижимается ко мне, обхватывая руками за талию, лбом в плечо упирается, вздыхает и молчит. Не хочу на неё давить. Значит, для её чувств не пришло ещё время. Одно пугает, что оно никогда не придёт. Эта мысль вызывает буквально животный страх. Давно ничего подобного не испытывал.

- И с твоей Лялькой всё будет хорошо, - пытаюсь успокоить.

Она отрывается от меня и печально качает головой.

- Когда-нибудь она состарится и умрёт. Этот день наступит, даже если Лялечка проживёт очень долгую жизнь. И я каждый раз чуть с ума не схожу, когда об этом думаю.

Молчу. Знаю, что надо делать, как ей помочь. Но пока не время открывать, кто я. Ведь уже думал над вопросом человеческой быстротечности жизни. И есть один способ её очень сильно продлить. Кошке, думаю, тоже подойдёт. Но это всё потом.

- Сегодня жду тебя на танцах, - просто перевожу тему. Беру её лицо в ладони и глажу большими пальцами по скулам. – Продолжаем уроки танго.

- А можно перенести на завтра? – спрашивает и опускает глаза.

- Почему?

- Живот разболелся, - выдаёт тихо. – Женские дела.

- В таком случае перенесём. Завтра не смогу, поэтому на среду. Договорились?

Моника просто молча кивает и немного дистанцируется. Понимаю, что на сегодня с неё хватит.

- Иди домой, отдыхай, - не могу отказать себе в удовольствии коснуться её губ. Она послушно отвечает на поцелуй, но понимаю, что действует сейчас как робот – на автомате.

Провожаю Монику взглядом, падаю в кресло и до боли зажмуриваюсь. В голове и в душе чёрте что творится. Какое-то время просто пытаюсь настроиться на рабочий лад и у меня, в конце концов, получается. Временно отключаюсь от своих душевных терзаний.

Прихожу домой в каком-то психологическом ступоре. Хочется надраться до чёртиков. А ещё мне крайне необходима сексуальная разгрузка. Последнее время балансирую на грани, провоцируя своего внутреннего хищника. Даже групповые практики с семейными парами надолго не утоляют голод. Все резервы мгновенно истощаются.

Беру бутылку и цежу виски прямо с горла. Тишину элитной квартиры разрывает звонок мобильного.

- Марк, ты, что с девочкой сделал? – без приветствий раздаётся нападка Юли.

- А что случилось? – весь напрягаюсь, ощущая неприятный холодок внутри. Если удалось Юлю из себя вывести, значит, дело плохо.

- Моника всё занятие в каком-то трансе была. Я до неё достучаться так и не смогла. Такое ощущение, что она полностью ушла в себя. Растерянная, разобранная на части. Ты её доканать своими упражнениями решил?

- Я ей в любви признался, - озвучиваю и морщусь, делая большой глоток виски.

- Чегооо? – Юля в шоке. Оно и понятно. – Ты же её лечащий врач! А как же этика?

- К чёрту этику, Юль! – начинаю закипать.

- Это она после твоего признания такая пришибленная? Что совсем ей не нравишься?

- Нравлюсь. Я чувствую, знаю. Тут дело в чём-то другом. Вот как раз пытаюсь разобраться в причинах такого поведения. Но было кое-что ещё перед этим. Интимного характера. Без деталей, - предупреждаю Юлю, что не намерен распространятся на этот счёт.

- Мммм, - тянет она. – Ладно, не буду лезть в душу великому психологу. Сам, думаю, справишься. Можно только совет с женской точки зрения?

- Валяй, - вздыхаю устало.

- Не дави на неё. Дай ей время. Просто покажи, что ты рядом, что на тебя можно положиться. Она оттает.

- Я делаю всё! Чёрт! Извини, - тру переносицу. – Спасибо за совет и за звонок.

- Не за что, - отзывается Юля и вздыхает. – Попробуй с ней поиграть. Девушкам это нравится. Не ковыряние в мозгах, а что-то такое… заставляющее кровь кипеть. А свой психоанализ временно оставь при себе. Ты её душишь.

- Ещё раз спасибо.

- Давай, Марк, - хмыкает и отключается.

За время душевного разговора с тренером Моники успел вылакать четверть бутылки. Алкоголь коварно дурманит мозг.

Игра, говоришь…

Моника

Домой пришла без сил. Давно не ощущала себя такой выжатой. Ни моральных, ни физических. Мне бы радоваться – мужчина, который нравится, признался в любви. А у меня всё внутри болезненно сжимается. На первое место сразу вышел страх. Страх потерять, страх, что меня снова предадут. Лучше одной, чем опять испытать такую боль…

Теперь чувствую себя виноватой со всех сторон. И за вчерашнее фиаско в постели, и за своё поведение утром у него в кабинете… Он ведь ждал от меня какого-то ответа, реакции на своё признание. А меня будто заморозило. Даже мозг отключился, гоняя по кругу одну и ту же мысль. Вернее воспоминание.