Наследник для медведя (СИ) - Владимирова Анна - Страница 2

Я не хотела так же. И этим хоть немного можно было себя оправдать… пока он не швырнул меня на кровать. Но вместо того, чтобы попытаться сбежать, я испуганно смотрела на зверя. Его взгляд стал диким, темным и злым, будто я все же откусила ему палец.

Но больше передышки он не дал — рванул с меня джинсы с такой злостью, что чуть не содрал кожу! Это немного отрезвило, и я перевернулась на живот, чтобы попробовать дать деру, но на этом мои успехи кончились — Рэм придавил меня к кровати ладонью.

— Иди к черту, — прорычала я, не подозревая, что мне самой тут же выпишут билет в первом классе.

Рэм — эксперт в чужих слабостях, в этом сомневаться не приходилось. От его рывка другой рукой мне в трусы я забыла, как дышать.

— Врешь, Вика, — задвигал жестко он пальцами. — К черту ты хочешь со мной…

Издевался Рэм со вкусом, позволяя прочувствовать мое унижение.

— …Никогда не пробовала с таким, как я? — прорычал жарко на ухо.

А меня будто холодной водой окатили, только это не отрезвило, а наоборот — ускорило достижение его цели. Потому что я не то что не пробовала такого, как он — я вообще никого давно не пробовала. На что ему и наябедничал мой позорный оргазм. Смешение эмоций страха и дикого вожделения едва не убило. Я царапала простыни, оставляя на белой ткани черные пятна от туши, и корчилась от болезненных, едва выносимых спазмов, высекаемых его пальцами.

— Какая послушная…

Провоцировал, бесил намеренно, унижал и издевался!

— Ну как же я без тебя жила? — прохрипела, приподнимаясь на локтях. — Ты по пятницам свободен?

— Теперь да.

Он рывком вздернул меня на колени, и я уже подумала — будет пользовать по-животному в лучших традициях криминальной сводки, наказывая за каждое смелое слово. Но когда он толкнул меня на спину и навис сверху, я пожелала вернуться на четвереньки. Его темный бешеный взгляд и издевательская усмешка лишали последней возможности найти в себе хоть каплю смелости испортить ему удовольствие.

Только я видела — не может терпеть, виски мокрые от напряжения и жажды это напряжение сбросить. Я уперлась ладонями в его грудь, когда он навис сверху, и дернулась как от удара током, когда небрежно мазнул между ног жесткими пальцами, прежде чем упереться членом.

— Где твоя смелость, Вика? — склонился ко мне, упираясь рукой у виска и на удивление осторожно двинул бедрами. Я зажмурилась и раскрыла рот, хватая воздух. Пальцами скользнула по его груди и вцепилась в плечи, когда он качнулся назад, но тут же нетерпеливо вернулся, причиняя боль. — Такой страшный или такой большой?

— Такой ублюдок, — процедила, нарываясь.

Но зверь, как бы ему ни хотелось, не повелся на провокацию.

— Теперь понимаю, откуда столько напряжения, — усмехнулся в губы, продолжая терпеливо толкаться. Я металась под ним, как в горячке, встречая каждое движение стоном, не разбирая — мне плохо? Хорошо? Стыдно? Или плевать?

Рэм замер, давая привыкнуть, и я расслабилась, обнимая его бедра ногами. Плевать — война будет потом. Сейчас приходилось признать — он почувствовал мое слабое «да» и вытащил его наружу вместе с пошлым стоном. Почему, в конце концов, не расслабиться? Я — свободная женщина. А чушь про «продажу» можно забыть — не с моими связями бояться каких-то махинаций моего идиота-братца.

И Рэм почувствовал мое согласие — поблажки прекратились. Сжал пальцы на шее и задвигался жестко, вынуждая сжиматься внутри и тем самым доводить его до хриплого стона. Несколько рваных вдохов, и мы оба превратились из врагов в одержимых удовольствием любовников. Я кричала в голос, скулила, царапала его руки, а он хрипел и рычал, позволяя мне все. А когда устал позволять, вернул лицом в кровать, где меня накрыло очередным позорным оргазмом.

Эта ночь вполне бы могла претендовать на лучшую в жизни, в равной степени как и на последнюю. Рэм выжимал меня досуха, забыв, что между нами не могло быть такой ночи. Я не чувствовала себя шлюхой в его руках, наоборот — он обращался со мной как с единственной женщиной. Оставалось не забыть посмеяться над этим завтра, когда предстоит заплатить за глупость.

Мне показалось, я выключилась на вдохе после очередного раунда.

— Ты — зверь, — вяло промычала, ненадолго придя в себя, когда он повернул меня на спину и легко шлепнул по щеке.

— Ты привыкнешь, — защекотал его смешок в чувствительные губы, и мне бы прийти в себя и срочно рвать когти, пока хватка ослабла…

…но тогда я еще не знала, что из его лап уже не выдраться.

Когда зазвонил будильник, я застонала и с трудом разлепила глаза.

За окном — темно-синяя плотная утренняя муть, как обычно. Но на этом все обычное заканчивалось.

Рэма в кровати не оказалось. Он сидел в единственном кресле и почти при полном параде. Его внимательный изучающий взгляд не добавил утру снисхождения к моему ночному падению. Пора было точить ножи и проверять обойму.

— Уже уходишь, милый? — хрипло усмехнулась я.

Никогда еще не чувствовала себя так опустошенно. Представляю, как сейчас выгляжу. От слез и всего, что они размазали по лицу, кожу неприятно тянуло. Хорошо хоть помадой я не пользуюсь.

Его взгляд, наконец, стал знакомым — суровым, холодным и режущим. Попытка сделать вид, что мне плевать, осталась незамеченной.

— Ты как предпочтешь, сразу ко мне переехать или сначала закончить все дела?

— Что? — вопросительно вздернула бровь.

— В Аджун. Ко мне в дом, — он поднялся, обхватывая длинными пальцами запястье и принимаясь застегивать пуговицу на рукаве. — Или я могу тебе дать неделю, чтобы закончить в городе свои дела и уволиться с работы.

Будь я полной дурой, я бы заорала, что он много на себя берет и вообще с чего взял, что может ставить мне такие условия. Но дурой я себя не считала. Именно поэтому не сбежала вчера и не собиралась хамить сегодня. Но эмоции били через край.

— Почему ты считаешь, я должна делать такой выбор? Ночь закончилась… Или я теперь до конца жизни буду платить по чужим счетам? — расправила плечи, стараясь изо всех сил держать эмоции при себе, только выходило плохо — ткань покрывала скользила из взмокших ладоней.

— Жизнь за жизнь, — стоял он ко мне боком и смотрел в окно. — Твой брат живет, я забираю тебя.

Мысли лихорадочно взрывались в голове. От того, что сейчас скажу и сделаю, зависело многое. А конкретно — как быстро он потеряет терпение и перестанет слушать и спрашивать.

— Мне плевать на брата, можешь делать с ним что хочешь, — сбросила сразу все козыри, понимая, что времени у меня ровно столько, сколько он будет застегивать пуговицу на втором рукаве.

— Мне плевать, что тебе плевать на брата, — развернулся он и направился к пиджаку.

— Что тебе от меня нужно?

Я откинула покрывало, слезла с кровати и направилась к нему голышом. Плевать — чего он там за ночь не видел? На мое фееричное приближение Рэм среагировал на удивление ярко — взгляд налился тьмой и голодом, а я резко потеряла весь кураж, но тормозить было глупо. Он смерил меня жгучим взглядом и склонился к уху:

— Ты вся в моих отметинах. — Его запах и голос пустили волну колючих иголок по телу. Дыхание сперло, и я обхватила себя руками, позорно пытаясь закрыться. — А мне нравится, как ты забываешь про свои же правила и прешь напролом… Не бойся. Тебе можно.

Я вскинула на него испуганный взгляд, желая одного — провалиться сквозь землю. Этот мужчина не только содрал с меня всю одежду физически. Он легко вскрыл и внутренний панцирь, который давал чувство уверенности и защиты.

— Я — не твоя собственность, — прошептала жалко.

Рэм невозмутимо отвел взгляд и подцепил рукой пиджак:

— На столе моя визитка. Сегодня до конца дня определись с моим вопросом.

Я больше не смотрела на него. Стояла, занятая поисками собственного достоинства, когда он, проходя мимо, остановился:

— И, Вика, — дождался, пока подниму на него взгляд, — чем больше будешь сопротивляться — тем больнее будет тебе, раз на брата плевать. Уехать сразу — идеальный вариант, но тебе не подойдет. — При этом выражение лица говорило о том, что он жаждет этой игры.