Её (мой) ребенок (СИ) - Рам Янка "Янка-Ra" - Страница 1

— Лёв мой… — игривый горячий шёпот. — Мяу…

От её голоса прошивает до самого основания.

Кошка моя любимая!..

Но вместо упругих бёдер мои руки сжимаю одеяло, втрамбовывая его туда, где всё требовательно ноет.

— Доброе утро, что ли?… — сокращаюсь я с мучительным стоном.

Распахиваю глаза. В груди спазм от понимания того, что это недостижимая реальность — «мяу», все те сладкие шалости и наш кипяток, которые следовали когда-то после. Для меня — недостижимая, а какой-нибудь козёл наслаждается моей Кошкиной. Возможно, прямо сейчас. Потому что давно она не моя, да.

Большим пальцем на автомате ищу свою обручалку на безымянном. Откуда ж ей там быть? Наотмашь вколачиваю кулак в постель. Дайте кого-нибудь убить, а?

Дрянь…

Мучает меня до сих пор. Сколько лет уже прошло.

Отвали от меня! Пропади пропадом! Снится, зараза такая…

Иду в ванную. По дороге заглядываю в зеркало, проводя пятерней по взлохмаченной шевелюре. Натянуто улыбаюсь, прикасаясь к ямочке на щеке. Она тащилась от них…

В зажим зеркала вставлена визитка. Это одной интересной дамочки. И вообще, я планировал сегодня загул. Но после сна настроения нет, и от этой еще вчера будоражащей мысли словно отморозило.

Сминаю визитку в кулаке.

Нахрен баб… Всех! Отосплюсь лучше.

Морщусь от слишком громкого и настойчивого звонка в дверь. Надо сделать звук потише.

Еще не вырвавшись полностью из эмоций сна, плетусь к двери. И, недовольно хмурясь, открываю. У меня вообще-то выходной. Кого принесло в такую рань?

За дверью — жена моего соседа снизу и сослуживца Кролькова — Галина, с рыдающей дочкой Милой. По лицу Милы — красные пятна…

— Что случилось? — с недоумением и тревогой смотрю на них.

— Лёва… — жалобно сводит она брови косясь на Милу. — Спасай.

— Мм?…

Галина протягивает мне коробку, которую держит в руках. Машинально забираю.

— Понимаешь, купили Миле вчера суриката. А у нее такая тяжёлая аллергия, что даже супрастином снять не могу.

Заглядываю в коробку. Оттуда выныривает плоская голова с двумя внимательными черными глазами. Утыкаясь своим любопытным носом в мой.

— Оу! — от неожиданности дергаюсь назад.

— Не на улицу же его. Он теплолюбивый…

Мила начинает рыдать громче и убедительнее.

— Мы ему хозяев ищем. Пусть денек у тебя побудет, а? — умоляюще просит Галина.

— Он вещи мне не погрызет?

— Нет… он домашний, ручной. И совсем непакостный.

— Ладно, не плачь, — треплю по голове рыженькую девчонку, перехватив коробку под мышку. — Пусть денек потусуется твоя животинка.

— Это Гаврюша… — заикается она, горько подвывая.

— Гавр, значит. Ну пойдём завтракать, Гавр.

— Лёва! Спасибо! Я так благодарна!

— Да ладно…

Галине отказывать грех, быть женой Кролькова — это само по себе уже наказание.

Закрываю дверь. Заношу коробку на кухню. Гавр подозрительно нюхает воздух… Забираю кусок яблока с тарелки.

— Держи.

Берет своими короткими лапками.

Нажимаю кнопку на кофеварке.

Сурикат грустно смотрит на яблоко, не спеша пробовать.

— Вот так бывает, братан. Когда любишь до истерики, но, мля, аллергия или несварение на какую-то важную деталь. И вместе быть — не вариант. Ешь, давай…

Мы синхронно без аппетита откусываем каждый от своего куска яблока.

— И хоть прав ты, хоть Лев ты, хоть сурикат. Такие дела…

Сегодня тепло… но мокро. Огромные редкие снежинки медленно кружатся. Разглядываю, как очередная превращается в каплю на пальцах.

Стираю с лица мокрый снег.

Смотрю на экран вибрирующего телефона. Младшая сестренка…

А разговаривать ни с кем не хочется. Даже с Леной.

— Внимаю! Что-то срочное? Занят…

— Да!

— В двух словах.

— Меня сегодня перевели на старшую группу…

Она уже несколько месяцев работает в детском саду.

— Поздравляю.

— Да я не про это!.. И у нас тут есть одна новенькая девочка…

— Что-то криминальное?

— Да нет! Просто интересное.

— Лен… — с досадой закатываю глаза.

Лена готова часами говорить о своих подопечных. Ну а мне то за что?

От идеи с детьми я еще дальше, чем от идеи брака. Последний мой плотный опыт общения — это младший брат Женька. Который еще в детстве мне напрочь отшиб желание размножаться.

— В общем, я тебе отправила кое-что интересное в сообщении, как будет время, посмотри.

— Обязательно.

Скидывает вызов.

Ну и славно.

Кофе, что ли, попить?

Оглядываюсь. В округе — только «Венеция». Слишком приличный ресторан для моего «джинсово-кроссовочного» прикида.

Здесь Марьяна, бывшая жена, меня со своим крёстным знакомила. Районным судьёй. Но он уже давно на пенсии. Не видно, не слышно его… Марьяна обожала этот ресторан.

Тоскливо сегодня что-то. Чтобы окончательно не расклеиться решаю забить на внезапный наплыв ностальгии и пообедать именно в «Венеции».

Надо бы Медведева вытащить, с ним не так уныло. Скидываю ему смску.

И через полчаса мы уже внутри. Потому что он в ментовской форме, в отличие от меня, и ему не решаются предъявить требования по дресс-коду.

— Ты наследство, что ли получил, Лёва? — ведёт он бровью, листая меню.

— Вам, сударь, какая печаль? Я ж угощаю… Могу я пошиковать раз в пятилетку?

— С барышней шиковать надо, бестолковый. Я тобой и так очарован без меры.

— Ну их… — морщусь я.

— Чой-то? — с сарказмом начинает стебать меня.

Расскажу, опять заладит, чтобы я её нашел. Поэтому я молчу.

— Опять по бывшей страдаешь?

Игнорирую.

— Ясно… Тогда давай бифштекс с овощами.

Сделав заказ, разглядываем в панорамное окно центральную площадь. Новогодняя ёлка все еще стоит. Но днем на горках уже пусто.

— Может, вечером на шашлыки всем отделом?

— Четырнадцатое февраля, дружище, — съезжает Медведь. — У нас сегодня с Машей планы на вечер. Романтичные…

Завидую молча. С романтикой у меня острый дефицит. Ну не рождается она во мне больше. Вот вместе с Кошкиной и исчезла.

— Хорошая тачка… — смотрю на подъехавший к ресторану мерс последней модели.

Мужик в костюме открывает дверь со стороны пассажирского сиденья.

— Мхм… — кивает Медведев. — Номера московские.

Опускаю взгляд на номер, боковым зрением улавливая, как из машины выходит блондинка в короткой норковой шубке. Лица заметить не успеваю. Отворачивается…

Образ бьёт под дых.

— Братан, ты дыши, давай. Нельзя так на тачки то возбуждаться!

Судорожно вдохнув, наблюдаю, как девушка идет под руку с мужчиной на крыльцо этого ресторана. Мля… похожа-то как сзади — походка… рост… комплекция…

— Да причем тут тачка?..

Рывком перевожу взгляд вход. Могучие плечи Медведя перекрыли весь обзор, и я наклоняюсь в сторону, чтобы увидеть лицо, понять, что не она и… выдохнуть! Но двери остаются закрытыми. Никто не заходит.

— Ты чего, Айдаров? — подозрительно смотрит на меня Медведь.

— А здесь с крыльца есть еще вход куда-нибудь?

Взгляд Медведева задумчиво поднимается вверх.

— Была какая-то. Но без вывески. А что?

— Так… показалось, — оттягиваю душащий ворот водолазки.

Всё этот сон дурацкий.

— Что-то давно Женька твой в нашей конторе не светится?

Дал же бог брата… Нет, я его люблю, конечно…

— Угомонился?

— Женька?! Да я тебя умоляю…

— Ты б позвонил, поинтересовался как дела. С ним же как с ребенком — долго не слышно, значит, в процессе сотворения очередного звездеца.

— Ты прав… Сегодня позвоню.

— А Лена как?

— Нормально! А кстати…

Вспоминаю, что Лена что-то там прислала…

Поглядывая в окно на припаркованный мерс, с колотящимся сердцем жду возвращения той блондинки. Бросаю взгляд на экран. Там две Лениных детских фотки лет шести, с чуть разных ракурсов.