Сделай мне ребенка (СИ) - Новикова Татьяна О. - Страница 15

— Покажем им класс? — ухмыльнулся Ларионов, и его горячая ладонь поползла по моему бедру. — Или боишься сорваться, а, детка?

— Ляля, ты уверен, что справишься с соблазном? — ответила на ухо, ногтями чертя узоры в районе ширинки на его джинсах.

Илья резко помрачнел и перестал шутить. Зато когда музыканты исполняли одну из моих любимых песен, не удержался от того, чтобы поднять меня и усадить себе на шею.

— Пусти немедленно! Ты меня уронишь! — визжала я, вцепившись ему в воротник.

— Доверься мне, Арефьева! — хохотал Ларионов. — Я всегда тебя удержу.

Ох. Я выдохнула сквозь стиснутые зубы и подняла руки, отпуская все свои страхи. Он всегда меня удержит. Разве могут быть слова, желаннее этих?..

— Обязательно встретишь снова всех, кого ты так сильно любил[3], — напевал Илья на обратной дороге, выстукивая по рулю незамысловатый мотив.

Мне казалось, что в этой песне для него скопилась какая-то особая боль. Но он молчал, а я не спрашивала, не лезла в его душу грязными ногами, не пыталась растеребить прошлое.

После мы поедали в Макдональдсе ужасно вредную картошку фри, запивая её густым молочным коктейлем, и я впервые за долгое время ощущала себя счастливой и беззаботной. Как в далеком детстве.

Ну а в третий раз мы встретились при особых обстоятельствах. Тем вечером я долго колебалась перед тем, как набрать знакомый номер. На глаза наворачивались абсолютно глупые слезы, которые я смахивала рукавом джемпера.

Черт, какая же ты слабачка, Арефьева!

Я нервно вслушивалась в гудки и боялась, что Илья пропустил звонок или слишком занят, чтобы ответить. Пожалуйста, возьми трубку. Я не смогу признаться позже. Для этого придется порвать себя на части.

— Привет, — сказал Ларионов, едва гудки сменились шумом улицы. — Что, настало время для новой попытки?

— Ляля… я беременна…

— Правда?! — опешил он. — Да ладно?! Еду!

Он примчался через полчаса с охапкой кроваво-красных роз, и мне остро захотелось остановить мгновение, когда я вручала пузатый конверт, набитый пятитысячными купюрами. Илья непонимающе заглянул внутрь, будто позабыл суть нашего контракта. В его глазах мелькнуло что-то такое. Темное. Мрачное. Безнадежное.

— Спасибо за своевременность в оплате, — криво усмехнулся он и кинул конверт в наплечную сумку.

— Не хочешь пересчитать?

— Верю на слово.

Если бы в эту секунду он предложил остаться — я бы согласилась. Мы бы провели этот вечер вместе, готовя на кухне какой-нибудь салат или обсуждая сериалы. Возможно, я бы даже предложила ему вступить в свободные отношения и изредка спать друг с другом без каких-либо обязательств.

Но Ларионов хлопнул дверью и ушел быстрее, чем я успела что-либо сказать. Всё логично. Он пришел за деньгами, и ему не хотелось оказывать услуги, за которые не выплачено отдельной суммы.

Пусть так.

В мусорном ведре валялось пять положительных тестов. Наши отношения официально считались законченными.

[1] Наутилус Помпилиус — «Непорочное зачатие»

[2] Сегодня ночью — «Сигареты и кофе»

[3] Ундервуд — Всех, кого ты так сильно любил

— Женщине противопоказано думать. От этого в ваших головках рождаются катастрофы, которые сносят собой города

Ляля

Никогда бы не подумала, что стану той безумной девицей, которая начнет отсчитывать дни в календаре до ПДР[1] и спустит кучу денег на обследования, чтобы наверняка убедиться: с малышом всё в порядке. Увы, стала. Я боялась спугнуть то хрупкое нечто, которое поселилось в животе и крыльями бабочки мазало по внутренностям.

При этом я упорно не признавалась девочкам в том, что моя мечта сбылась. Не поменяла привычный образ жизни. Не исключила из жизни стресс.

Зато на шестой неделе встала на учет в платной женской консультации, где мне высчитали приблизительную дату зачатия. Те недели блаженства наедине с Ларионовым не прошли даром. Наверное, он был прав. Мы расслабились, отбросили предрассудки, перестали заниматься сексом как два изголодавшихся кролика. Доверились друг другу.

И всё получилось.

Мне не верилось, что внутри меня есть нечто новое, неизведанное. Я не чувствовала особых изменений, кроме вечной усталости. Но на седьмой неделе впервые услышала на УЗИ стук сердца маленького человечка. Нет, не человечка, а существа размером с горошину.

Обалдеть!

Пашка, почуяв что-то неладное, дрых теперь исключительно на моем животе и урчал так радостно, будто принимал в зачатии непосредственное участие.

Мы с девочками встречались не в барах, а в кафетериях, где поедали пончики и пили зеленый чай. Смешно, если вдуматься. Три беременные подружки, правда, Ленка с Викой не догадывались, что я примкнула к их рядам. Они обсуждали какие-то анализы, а я сидела с неизменно кислым выражением лица.

— Как процветает твоя идея плодиться за деньги? — полюбопытствовала Ленка во время очередных посиделок в кафе.

Её пузо росло как на дрожжах — сказывалась третья беременность. Вокруг столика носился старший сын и пытался то облизать ножку, то пожевать салфетку, то просто разреветься.

— Посмотрела на вас и передумала. Вы ж совсем поехали кукушкой от своих эмбрионов.

Я равнодушно дернула плечом и всмотрелась в чаинки, что кружили по заварочному чайнику. Вика зыркнула на меня исподлобья взглядом, который выражал максимальную степень упрека. Разумеется, ведь она свела меня с Ларионовым, чтобы мы провели вместе остаток жизни. А мы рассорились, разбежались, да ещё причин не обозначили.

Что-то мне подсказывало, что Илья не признался Вике в том, что получил деньги и свинтил в неизвестном направлении.

— Илья в последнее время очень подавленный, — вставила она грустно. — Мне кажется, ему одиноко.

Странно. Неужели его не радуют полмиллиона наличности, которые можно спустить на любые развлечения?

В груди тревожно ёкнуло. Может быть, он тоже переживает из-за нашего разрыва?..

С другой стороны, почему меня должны волновать чьи-то страдания?

— Искренне ему соболезную. Пусть бабу себе нормальную заведет.

— Мам, а когда мы пойдем к бабе? — ожил Ленкин непоседа, уловив знакомое слово. — Баба с дедом меня водили в зоопарк!

— К этой бабе ты пойдешь не раньше восемнадцати лет. Илона, а что Филипп? — Ленка вгрызлась в сырную булочку с таким удовольствием, будто бы изголодавшийся путник.

— Пытается меня завоевать. Вчера я пришла на работу, а на моем стуле восседает двухметровый медведь, — вздохнула я тягостно. — Реально гигантский плюшевый медведь. Я в шоке, зато Света пищит от восторга. Всё замечательно, но куда эту мечту зоофила девать? Прямо вижу, как ко мне заходит клиентка, а её встречает плюшевое чудовище. Короче, теперь медведь обитает в кладовке. Швабры охраняет.

Девочки заржали.

— Молодец Филипп, настоящий мужчина. Решил тебя вернуть и ни перед чем не остановится. — Викины глаза заблестели. — Может быть, простишь его? Раз уж у Ильи нет ни единого шанса.

— Виктория, это только ты принимаешь обратно всех районных кобелей, — пресекла Ленка, которая к Филу всегда относилась скептически. — А нормальные женщины имеют самоуважение.

Наверное, не стоит признаваться ей, что мы договорились пересечься в эту субботу в итальянском ресторане. Не знаю, почему, но мне захотелось повидать Филиппа. Возможно, разыгрались гормоны, а возможно, вспомнилось совместное прошлое. Ведь было среди измен и что-то хорошее. Что-то, из-за чего я дорожила нашим браком.

Короче говоря, крепость сдалась неприятелю.

Всё, что угодно, только бы перестать думать о другом мужчине, чей запах — горчащий, терпкий, мускатный — до сих пор мерещится мне в торговых центрах.

Несколько недель я вытравливала из себя память об этом человеке. Если он высвечивался в рекомендуемых друзьях — перелистывала страницу. Только бы не задержать взгляд на фотографии.