Его моя малышка (СИ) - Лабрус Елена - Страница 25

— Ну, скажи, что вы частные инвесторы никогда так не делаете, — хмыкнул Моржов, продолжая жевать. — А мусорные облигации — это высокодоходные облигации с кредитным рейтингом ниже инвестиционного уровня. И вообще рейдерство появилось вместе с акциями, не я его изобрёл. Есть акции — всегда есть риск поглощения компании помимо воли собственника. И ты сам-то не прикидывайся белым и пушистым, раз уже окучиваете Скворцову с двух флангов.

Романа аж передёрнуло от этого его «окучиваете». Но напрягло его не только это.

Во-первых, дошёл смысл слов «так красиво меня ещё никто не покупал». Скворцова была очень умная женщина. И чертовски проницательная. Куда проницательнее самого Гомельского, как он понял только что. И пусть она не разбиралась в кухне финансовых операций, зато прекрасно чувствовала суть нездоровой возни вокруг себя.

А во-вторых, Романа неприятно удивила осведомлённость Моржова.

— Это разве окучиваем, — невинно улыбнулся он, не подавая вида. — Захотела девочка стать деловой леди, на подружек впечатление произвести, да пусть развлекается. Лизавета как-то и свою линию одежды для беременных решила запустить. И кажется, какую-то херню — тренажёр типа широкой резинки для подтяжки задницы в Инсте рекламировала. Где-то у нас до сих пор валяется пару сотен таких штук. Тебе случайно, не надо? — показал он пальцами на свою филеную часть, имея в виду округлые выпуклости Моржова.

И хоть это была банальная и грубоватая шутка, и все, кому не лень со студенческой поры издевались над толстой жопой Моржова, тот до сих пор реагировал на эти подколки болезненно, а в гневе терял бдительность. И вывести его из равновесия, из режима высокопарного умничанья в режим злобного тявканья, Гомельский сейчас и рассчитывал.

— То есть ты всё ещё пребываешь в счастливом неведении, что девочка в этот раз настроена серьёзно? — гаденько улыбнулся директор «Морж-банка». — Настолько серьёзно, что даже открыла у нас расчётный счёт и уже зарегистрировала своё собственное предприятие.

Он небрежно вытер рот салфеткой. Так резко мазнул, что кусочек тонкой белой бумаги прилип к подбородку да так и остался на ней. И с таким остервенением смял и швырнул контейнер с остатками еды, что лёгкое мусорное ведро качнулось, но на счастье хозяина кабинета не упало.

Михаил Петрович Моржов достал из шкафа тоненькую папочку и нарочито аккуратненько положил её перед Романом на стол.

— Зюйд-Вест? — полезли у Романа глаза на лоб, когда он увидел название компании, свою фамилию и логотип.

Почти как у «Вест-Ист», где на золотой розе ветров красным были окрашены стрелки на запад и восток, здесь шестнадцати-лучевая звезда кричащего канареечного цвета, и сама похожая на растрёпанную канарейку, словно опиралась на освежёванную красную канареечную ногу. Правую.

«Зюйд-вест — это же юго-запад, — автоматически отметил Роман и подумал, что последняя жена его отца, художница с тончайшим вкусом, что она напрасно прививала Роману, сейчас бы воскликнула: Едкое дерьмо! И была бы как никогда права».

Он, конечно, понимал, что Моржов откровенно наслаждается его ошарашенным видом. Но пусть. И вспомнил ещё одну цитату: «У каждого свой вкус — один любит распускать сопли, второй утирать, третий размазывать». Моржов любил мелко мстить и производить дешёвое впечатление. Ну чем не сопли? Но сейчас у него получилось заставить Романа не разозлиться, а задуматься: почему он до сих пор об этом ничего не знает? И когда Лиза была в офисе Моржова? И почему ему не сказала? А ещё: с каких пор они жрут с Моржовым одну и ту же отвратную еду?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Эти вопросы, простые, неожиданные, очевидные катились словно яйца со стола, которые он не успевал ловить. Но чувство внезапного прозрения было далеко не из приятных.

— И кто посоветовал ей это необычное название? — читай «дурацкое», «идиотское», нелепое. Роман небрежно отшвырнул папку.

— Боюсь, Скворцова, — улыбнулся Моржов, и кусочек салфетки, что уже высох на его подбородке от этого растянутого движения, отвалился и упал на лацкан пиджака. — Или её помощница. Не суть важно. Но Лиза даже заказала такую розу румбов в знак признательности за помощь и подарила Марине Вячеславовне. Я видел только фото, — словно опомнился он, что слишком много говорит. — Там оба луча «Вест» и «Ист» украшены, кажется, рубинами.

«Так вот о каких дорогих и безвкусных подарках говорила Марина!» — нашёл для себя ответ на ещё один вопрос Роман.

Вот только главный вопрос: «А что вообще происходит?» похоже пока остался для него без ответа.

— В общем, Ром, ты подумай. Что той Скворцовой? Какая ей разница. Она будет по-прежнему при делах. Будет получат проценты как соучредитель. Деньги те же, что мы звери какие, женщину не обидим. Но если ты свой транш сделаешь через мой банк, то вместе с моими кредитами это будет как раз больше тридцати процентов активов. А в уставе её компании как раз стоит пункт о долевом участии в управлении предприятия при превышении этой цифры. Поэтому надо сразу на него ссылаться, заключая договор.

— А знаешь, что, — подошёл к нему Роман вплотную и убрал прилипшую бумажку, — а давай мы для начала свозим её куда-нибудь креативненько, — дунул он на ладонь, и кусочек салфетки взмыл и полетел куда-то за спину Моржова. — Покажем, что мы неплохие парни. Что всё у нас серьёзно. И можно с нами дружить. Что она о нас знает? Ничего. И уж точно никаких бумаг, не глядя, не подпишет. А тут на самолётике покатаем. На яхте промчим с ветерком. Вдруг ей понравится, она и сама нам предложит объединить усилия. Может, себе даже такие же игрушки захочет. И время подходящее. Как раз праздники.

— Праздники? — как-то кисленько сморщился Моржов, не уловив ничего: ни иронии в словах Романа, ни даже неприкрытой издёвки над тем, с какой лёгкостью он решил всё обстряпать, да ещё руками Гомельского, словно Роман маленький мальчик. Только Гомельский сам решил приложить загребущие ручонки Моржова к осуществлению своих далеко идущих планов. — Да вроде у меня были свои дела. В Италии.

— А яхта у тебя разве не на Лазурном берегу где-то на зиму законсервирована?

— Не, там в марине Ниццы у меня так, моторная лодка. А яхта одна в Генуе, — замялся он, — а вторая…

«В Апулии», — зачем-то добавил про себя Роман, правда, место что назвал Моржов ничего ему не сказало и могло быть совершенно на другом побережье, но Роман потрудился его запомнить. Леука.

«И боже, спаси эту маленькую лживую сучку, если Леука действительно в Апулии!»

— А эта ваза случайно не из Гроталльо? — показал Роман на безликий белый пузатый сосуд. На одной из полок с так почитаемым Моржовым фарфором и вдруг глиняный горшок точь-в-точь как описывала Лиза?

— Да, «бьянки ди Гротталье», — отмахнулся он, явно решая задачу как же встроить в свои планы неожиданно предложение Романа. И отказать ему нельзя: всё же транш в триста миллионов долларов для его банка приличная сумма, даже без перспектив, которые они только что обсуждали. А без денег Гомельского ему не хватит силёнок провернуть подобное в одиночку и с «Вест-Ист», иначе он не обратился бы.

— Ну, ты подумай, — нет, не пожалел его Роман, хотя мог бы надавить и выбить согласие сразу, а просто дал ему простор для манёвра, для суеты, паники, спешки и… ошибок. К тому же как раз позвонил адвокат, и Роман поторопился выйти на улицу, жестами давая понять Моржову, что будет ждать звонка.

— Да, спасибо, Алексей. Меня устроит любой детектив, если он устраивает вас, — выполнил недавнее обещание, данное самому себе Гомельский. — Я очень рад, что он уже работает и даже заслужил первое вознаграждение. Я сейчас подъеду. А пока, будьте добры, добавьте в задание для детектива ещё один объект: Моржов Михаил Петрович.



— Лен, а ты здесь что делаешь? — замерла на входе в опенспейс Марина, встретив свою «правую руку» по рабочим вопросам. — Да в выходные?