Свои чужие (СИ) - Шэй Джина "Pippilotta" - Страница 21

С пару минут я смотрю на Варламова открыв рот. Нет, есть же какие-то пределы адекватности, да? Карьерист Варламов из-за меня пропустил собеседование.

— Чувствую, я теперь с тобой до конца жизни не расплачусь за такие подвиги. — Мрачно вздыхаю я.

— Забей. — Дима отмахивается. — Я не особенно надеялся на то место. Если им не зайдут мои эпизоды — так и плакать не о чем. Хотя… Хочешь расплатиться?

— Хочу. — Устало откликаюсь я.

— Тогда пообедай со мной, Поль. — Широко улыбается Дима.

Внезапно!



Первое, что делаю я после этих слов Варламова — смотрю на часы. Тут же жалею, на самом деле, что не подумала перед этим. Уж слишком это красноречивый, знаковый жест. И до него, я могла бы вежливо покачать головой и сказать, что нет, я не могу и вообще опаздываю, то сейчас даю понять, что обдумываю предложение. И Дима смотрит на меня выжидающе.

И тем не менее, эмоции потихоньку укладываются на привычные рельсы и начинают бодренько об них постукивать. Обед? С Варламовым? А такая ли это удачная идея вообще?

Ага, акции Варламова сейчас взлетели в цене почти до олимпийского уровня. Впервые за последние пять лет я хочу сказать ему что-то хорошее, а не послать к чертовой матери.

После этого часа в лифте и не могло быть иначе. Но это же только сейчас. Завтра я все это пересплю, загляну на страничку Варламова в фейсбуке, полюбуюсь на аватарку, где его обнимает его Верочка, и исцелюсь. И по-прежнему буду жалеть, что на встречу с некоторыми людьми нельзя носить сковородки.

Или можно? А то у меня, если что, чугунная есть. Бабушкина. Готовить я в ней не готовлю, но для благого дела, типа “вправь мозги кобелю” — точно могу пожертвовать.

— Если тебе надо куда-то ко времени, я же могу тебя отвезти куда надо, Поль, — добавляет он и “включает” обаятельную улыбку. Поганец. Всегда любила его улыбающимся, а не загнанным и мрачным — каким он был в последние годы нашей семейной жизни, вот и сейчас — на душе прыгают солнечные зайчики. Правда, что ли, ему со мной было так паршиво и скучно, что вот не лезло это все?

В ответ на эту улыбку я закатываю глаза. Из принципа. Мол, не малолетка поди, заканчивай свой пикап. Хотя нужно сказать, да — не малолетка, но по-прежнему эффект имеется. Но я ж не глазами думаю, а головой. Поэтому Дима и не поймет ничего.

Он меня отвезет? К загсу? О-о-о, я представляю его лицо. При том, что я ему вообще не нужна, чувствую — по поводу брака с Костей Варламов проедется еще не один раз. Просто из принципа. Я ж у его недобритого величества разрешения не спросила, а у него на всех баб взгляды как у вожака стаи: что в постель упало — то уже мое и никому ни шагу влево-вправо не положено. И фигня, что к некоторым он заглядывал в спальню пять лет назад. Все равно “мое”. Рабовладелец чертов.

А руку-то с кольцом я тихонько ныкаю в кармане жакета…

От греха и длинного Варламовского языка подальше.

Интересно, еще не заметил или просто проигнорил?

Ну, раз мозг не выносит, значит — не заметил. В то, что Дима может из ревности не выносить мозг — я не верю. Быстрей поверю, что у него сейчас менее ранимое самолюбие стало, но чтобы он и перестал ревновать?

— Ну, один обед, Поль, неужели думаешь, я тебя отравлю? — не сдается Варламов. Его даже мое задумчивое молчание не отпугивает. Хотя… Никогда не отпугивало, он всегда был редкостная птичка-задолбай. Вот как попугай, только задолбай.

— Ну, вот скажи мне, на кой черт тебе это нужно, Варламов? — Я задумчиво качаю головой. — Ну, серьезно, я для этого мотивации никакой не вижу. У тебя актриски кончились, что ли? Так я не вариант.

— Хочу извиниться за пятницу, — Дима пожимает плечами. — Ты хоть поужинала тогда?

— Нет, конечно, — я не удерживаюсь, хихикаю. — Вообще все выходные мне кусок в горло не лез, отбил мне аппетит на трое суток, ирод. И как тебя еще земля носит?

Дима смотрит на меня странно. Будто бы все понимает, но при этом слегка жалеет, что я сейчас не шучу. Или кажется мне это?

Эх, знал бы он, сколько я в ту пятницу коньяка приняла, чтобы выбросить из головы его чертовы руки… Сильные, крепкие, страстные такие руки…

Вообще мне не хочется отказываться. Тем более что в загс мне еще через два часа всего, а тут вроде как недалеко.

И, в конце концов, это просто обед.

И мне вообще-то с Димой еще год работать, не помешает навести мосты, на самом деле.

И… Я обещала, что его отблагодарю.

В конце концов, у него так-то жертва во имя меня принесена. Вдруг ему потом это собеседование в карьере аукнется? А я в его компании тарелку супа съесть боюсь?

— Ну, думаю, один обед в меня влезет.

Я улыбаюсь, он улыбается мне в ответ, в меня будто отрикошетила моя же улыбка, только у Димы получается как-то лучистей.

— Только давай уже зал посмотрим, наконец, а то зря я, что ли, через все это прошла? — с неприязнью кошусь в сторону лифта.

Дима кивает и оттопыривает локоть.

Эмоционально я по-прежнему не до конца в форме, поэтому хватаюсь за этот локоть как-то по инерции. А уже потом чувствую себя не то дурой, не то лохушкой.

Вообще я приучена. Как собака Павлова, блин. Постоянно с ним мы ходили вот так — под руку. Я после развода еще полгода отвыкала — привычка ходить с укреном влево осталась, а опора исчезла. Элька еще долго на меня ворчала, что я её во время прогулок норовлю утолкать влево. Оказалось быстрее привыкнуть вставать слева самой, чем перестроить мозг с его привычками.

Ну и… Подставил локоть Варламов сам. Значит, и лох тоже он сам. А я пройдусь, шарахаться не буду, вот еще. Еще палиться, что до меня дошла вся интимность этого прикосновения. Не дошло. Не интимно — и не волнует.

…А когда по вечерам Дима мыл посуду — я могла “греть ладошки” в передних карманах его джинс…

Почему я это вспомнила именно сейчас?

Ох, Полина… Почти замужняя женщина. Еще не взятая фамилия Кости грустно смотрит на тебя, как побитая собачка.

Концертный зал в этой школе на самом деле неплох. Просторный, современный, светлый. Новый — и комар тут нигде не сидел.

— Прожектора слабоваты, но мы заменим лампы во время съемок, — замечает Дима. — Декораторов напряжем и можно сделать из него как зал кастинга, так и репетиционный. И концертный тоже, я думаю.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Вот это чуть более профессиональный подход, если честно. Я-то что, я только внешне оценить и могу. А по внешним показателям мне любой зал подойдет.

— Репетиционный зал должен быть меньше, — я оглядываюсь, рассматривая помещение. — Там же что-то вроде небольшого дома культуры…

— Да, я помню, — Дима кивает. — Ты не думай, даже из такого уровня можно сделать что-то более колхозное. Портить наши декораторы умеют прекрасно. Только попроси.

Придется поверить на слово. Опыта у меня нету вообще. А Варламов как раз в курсе, что нам требуется от этого помещения, и может оценить все как надо.

— Я до сих пор не верю, что это все реально, — задумчиво произношу я, касаясь пальцами правой руки черной кожаной обивки кресла.

— Что именно?

Сейчас мне хочется назвать Диму занудой.

Ну, вы только гляньте, какой сухарь вырос из моего восторженного молодого жениха, стоит тут, смотрит на меня как на дурочку.

Я ведь даже не думала, что когда-нибудь буду участвовать в съемках.

По моей книге.

Да еще и с ним…

После развода последнее казалось самой недостижимой частью этой мечты.

Кто не мечтал работать со своим благоверным? Ну, когда еще был юн и наивен и твердо веровал, что супруги не должны расставаться. Вот и я мечтала. Глупой, розовой мечтой, что мой всемогущий и крутой муж когда-нибудь будет работать со мной локоть к локтю.

Ну вот. Работает. По-прежнему крутой, по-прежнему всемогущий, если судить по его трюкам с проникновением в лифт, но уже не муж. По-прежнему это меня дергает, хотя должно бы уже перестать.