Темное пламя. Дети Проклятия (СИ) - Зима Ольга - Страница 4

— Не «женюсь», а «выйду замуж», — привычно поправляет ее няня. Достает очередное платье, проверяет, не обтрепались ли рукава, цела ли вышивка. — И, пока наш король тебя не отпустит… если хоть кто-то не побоится попросить разрешения, будет уже хорошо.

— Почему это?

— Потому что… Если пойдет что не так, не поздоровится всем.

— Что может пойти не так?

— Я расскажу тебе, — хмурится Меви. — Позже.

Кто осмелится взять в жены девушку, чьи родители повинны в смерти ши королевской крови, более того — правящей династии? Чью жизнь вытребовал Джаред вопреки всем канонам кровной мести? Чей род в опале, дом уничтожен, а замок — разорен? Да если хоть волосок упадет с головы Гвенн, Дея или Майлгуира, смерть будет грозить и моей девочке, и ее будущему мужу.

Не нужно ей это горькое знание. А если моя госпожа уедет, может, оно и вовсе обойдет ее стороной.

Дей возвращается в канун Самхейна. Возмужавший и еще более красивый. Его приезду радуется весь дом, а он радуется Алиенне.

И ведет ее к лесу, что мне совсем не нравится! Безошибочно выводит к тому месту, где когда-то был Золотой лес. Только теперь тут лишь непроходимая чаща.

Туман выползает из ельника, окружает опушку кольцом — сизым и плотным. Можно смотреть, можно щупать. Пульсирует от слов, как от ударов сердца.

— Покажись! — кричит Дей.

Марево переливается то сизо-синим, то грязно-зеленым.

Не надо паниковать, надо бежать! Бежать от этой обманчивой хмари!

Девочка улыбается, девочка держит за руку Дея. Они не трогаются с места. А мне страшно за обоих. Чую присутствие магии, магии древней и запредельной. Кто, откуда? Морок друидов? Возможно. Даже под Тенью они пострадали меньше прочих.

— Я пришел. Как и обещал, — шепчет марево. — Прелестна… Волчье солнышко! Всегда лучится улыбкой, даже когда больно.

Дей вскидывает голову, раздувая ноздри, а туман продолжает:

— Ты так уверен в ней, что решил показать мне? Вдруг она мне понравится больше, чем тебе? Вдруг я захочу забрать ее?

Туман хохочет. Мерзкий склизкий туман заливается разноголосо, гримасничает множеством лиц, и весь лес, кажется, возится и шушукает. То ли в поддержке, то ли в страхе. Лица мужские и голос мужской, но это ничего не значит. Черты немного похожи на Дея — кто зеркалит его?

Кривляки сливаются в одно. Мужчина. Тень за его спиной колышется призрачно, закручиваясь над головой вверх и в стороны, словно рога. Или он и есть эта тень? Рука! Синяя рука, выплывает из тумана и тянется к моей госпоже.

— Она моя! — не выдерживает Дей. Девочка молчит.

— Какой же ты злой! Настоящий волчонок, — опять хохот, но рука останавливается. Грозит пальцем: — Жду не дождусь, когда подрастешь.

От этого голоса у меня мурашки и гребешок дыбом. Оборачиваюсь: замок вдали еле различим.

Девочка примиряюще говорит Дею, готовому сорваться:

— Ему очень одиноко.

Волчонку, видно, тоже одиноко. Раз такой у него друг, которого он решил показать моей госпоже. От королевских волчат все шарахались еще сильнее, чем от моей госпожи. Теперь Дей подрос, но друзей у него не прибавилось.

— И грустно, — добавляет она.

Туман из смешливого становится заинтересованным:

— Какой это умник отправил снежинку прямиком в темное пламя? — тень опять подается вперед. — Родители? Нет… Сестра! — глубокий вздох словно сочувствует одиночеству. — Будь осторожна, принцесса. Волки очень красивы, но жестоки даже в любви.

Дей… Он на несколько лет старше моей госпожи. Широкоплечий, высокий, узкий в бедрах. Правильные черты лица оживляет капризная линия припухлых губ и гордый излом бровей. Светло-серые глаза пылают серебристым огнем, гладкие черные волосы подчеркивают матовую бледность кожи.

Истинный волк. Как его отец когда-то.

Синяя рука снова тянется вперед, и Дей закрывает Алиенну:

— Не смей ее трогать!

Но теперь рука не останавливается. Она словно пересекает невидимую границу — дрогнувшую, как поверхность воды — обрастает черной шерстью, пальцы изгибаются, выпуская черные когти.

Звериная лапа молниеносно хлещет по щеке Дея, оставляя красные полосы. Брызжет кровь, и моя госпожа вскрикивает от неожиданности и боли. Серые языки тумана быстро тянутся к ране, жадно лижут ее…

Мы не на опушке! Где мы? Как же страшно! Хмарь на миг скрывает все вокруг, и мы… мы в глубине леса! Пасмурный день сменяет призрачная ночь, воздух сгущается, вязнет, не продохнуть, и темнеет. Трава сереет и сохнет, ломаясь под ногами оглядывающегося Дея. Волчонок знает весь лес подле Черного замка вдоль и поперек, и он тоже уверен: нет в их лесу такой необычной поляны! Он по привычке хватает воздух вместо крестовины меча над левым плечом. Оружие — в замке.

Изогнутые, словно под рукой великана, деревья лишены листьев и скрипят без ветра, невидимые птицы рыдают, будто оплакивая кого-то. Нет просвета, нет даже крови на щеке Дея.

И туман здесь другой. Он клубится, меняет форму, увеличивается и тянет свои щупальца. А в его глубине что-то переливается черным, растет и зреет, готовое вот-вот прорваться.

— Неплохо, очень неплохо, — шелестит голос.

— Бежим, Лили!

Я опять согласен с Деем, еще как согласен. И оружие здесь не поможет, хоть Дей и выхватил кинжал.

Он бросается в сторону, где светлее, не отпуская руку моей госпожи. Вряд ли знает, куда бежать, но и оставаться невозможно. Что-то тяжелое, большое и доселе невидимое тоже летит следом. Бухает, шуршит и топает, ломая сучья. Я знаю: стоит лишь обернуться и нам не выбраться из этого леса.

— Быстрее, быстрее!

Ой! Дей запинается о корень и падает наземь.

— Беги! — кричит он. — До опушки недалеко!

— Нет!

Девочка взмахивает рукой. С ее тонких пальцев срывается рой зеленых пчел? Стрел! И летит к туманной фигуре, склоняющейся над лежащим Деем. Она покрывается мелкими красными каплями, как кожа от стеклянных осколков.

— Не того защищаешь, — шипит чернота и пропадает.

Теперь это лес, просто лес, где мы были не так давно.

Дей поднимается торопливо, и они пересекают границу света и тени. Недоволен, что моя госпожа его защитила, а не наоборот.

— Как это у тебя вышло? — хмурится Дей. — Попробуй еще раз!

Это было чудесно. Но у моей госпожи свои заботы: кровь у Дея полилась сильнее.

— Нужно остановить, — девочка достает платок, встряхивает и прижимает к щеке волчонка.

— Мелочи, моя принцесса. Все затянется за день, — со знанием говорит Дей. Похоже, ему не впервой получать раны.

Медлит, но все же отдает Алиенне ее платок.

На его руке восьмигранный шрам так и остался. Не вывел. Оставил метку, волчонок?

— Знаешь… — девочка мягко улыбается, — странный у тебя друг.

— Не знаю, друг ли. Ты его явно взволновала, — усмехается Дей. — Ты нравишься всем.

И утыкается носом в макушку Алиенны! Ну что за бесстыжая порода!

Лили тихо и очень незаметно хмыкает мне в ответ. И прижимается к волчонку! «А ты — моя!» забыл добавить.

— Вернемся домой? — шепчет Дей и гладит Лили по голове.

Да-да, моя госпожа! Пора домой! Вы оба даже не понимаете, как близко были от смерти. Я все еще дрожу весь — от рожек до хвоста!

Девочка поводит головой в несогласии.

— Посмотрим на звезды? — просит она волчонка. Солнечную девочку редко выпускают из Черного замка.

— Как пожелаешь, моя принцесса, — привычно отвечает Дей.

О, так домой мы попадем нескоро.

— Позовем Гвенн? — теплые, полные любви к этому миру глаза распахиваются, и мне одновременно радостно и тревожно.

— Не получится. Она веселится в Верхнем, — кривится Дей. — Пойдем на горку?

Звезды над Айсэ Горм большие и желтые. Они смотрят на нас с черного неба, огненными стрелами падают за горизонт, расчерчивая небо над дальними елями.

— Во-о-он, смотри, какая полетела! Загадывай скорее!

Девочка улыбается.

— Нет, это ты загадай желание, мой принц. Она твоя!