Темное пламя. Дети Проклятия (СИ) - Зима Ольга - Страница 13

— Тебе не кажется, что это предательство?

Слово сестры ранит Дея вновь, растаптывая уже не сердце, а душу, он рычит, спасаясь знакомым жестом, ему трижды не нужна жалость!

— Будь Лили поумнее, давно бы все сказала тебе, не давая напрасных надежд. Все женщины такие, даже наша мать. Алиенна лишь одна из них. Только я всегда буду верна тебе.

Дей вырывается, шумно дыша, ему непросто дается даже молчание. Он выдыхает и крик гибнет, встав поперек горла, мешая жить, обрекая на яростную тишину.

Эмоции волков так сильны, что кажется, вот-вот полыхнут стены.

И Гвенн продолжает опечаленно:

— Ты все еще не веришь мне, дорогой… — не договаривает «брат», но Дей не слышит, ему все равно, как именно зовет его Гвенн. Голос волчицы становится тверже, она кажется обнадеженной. — Поверь себе. Алиенна многим делилась со мной, я хорошо ее знаю, я — не ты! Нежный облик обманчив.

Гвенн все-таки решается довести свой обман до завершения, она видит Дея в будущем, под руку с ней. И совершенно неважно, какое у него там выражение глаз. Пусть даже точно такое же, как сейчас. Гвенн волнуется, рубит фразы, истолковывая только грядущие события на свой лад. Она слишком хорошо знает мою госпожу, чтобы ошибиться.

— Она прибежит к тебе просить за Джареда еще до того, как солнце уйдет за холмы! Ты для нее лишь средство. Расскажи ей правду про нашего советника. Любая женщина захочет отомстить убийце родителей. Любая… кроме влюбленной. Подожди до заката, и Лили сама развеет твои сомнения.

Ох, только не этот безумный волчий взгляд! Страшно вспомнить, каких бед наворотил Мидир, заподозрив в измене свою жену.

Не понимаю, чего добивается Гвенн, но выглядит она весьма удовлетворенной.

— Мне жаль тебя, братец. Но я на твоей стороне.

Смолкает опять, поднимает руки ладонями вверх, понимая, что заигралась. Называет «братец», самодовольно задирает нос, хочет казаться обычной, но хорошо понимает опасность.

— Я всегда буду на твоей стороне и я помогу тебе даже в этой прихоти. Знай, Финтан просил короля отдать ему Алиенну, предъявив дважды побитую щеку и царапину на шее. Наш отец почти согласился, а ее сестрица будет только рада. Завтра наш король объявит о помолвке, стараясь задобрить лорда Фордгалла. Если ты не поторопишься, ее отнимут…

Кулаки Дея сжимаются, грудь вздымается от волнения. Он не отдаст свою женщину, пусть не любящую, но любимую. Волчий принц вздрагивает, когда Гвенн договаривает:

— Ее отнимут у тебя. Навсегда.

— Де-е-ей! — зовет моя госпожа.

Не услышав ответа, заходит в сумрак за приоткрытой дверью. И когда Дей дал свое согласие?

Ой! Он тут же оказывается рядом.

— Дей, я…

— Тшш!

Волк замирает в шаге от моей госпожи, втягивая запах. Затем прижимает к себе, неистово целуя что попадется — глаза, нос, щеки, волосы…

— Молчи, молчи, Лили. Молчи! — выдыхает в приоткрытый рот, не давая сказать ни слова.

Вдруг ложь, гнусная, искусно сплетенная Гвенн, изящно дополненная кусками правды, а оттого еще более страшная, окажется реальностью? Вдруг моя госпожа скажет не то, что ждет сердце? И волк растягивает этот немой момент счастья, пока она еще целиком и полностью его, пока прекрасное вчера не превратилось в одинокое сегодня.

Да что же это: я стал чувствовать его эмоции, как эмоции моей госпожи! С Гвенн было не так, у нее все написано на лице, все ее уловки и ложные ходы.

— Де-е-ей… — на вдохе летит от моей госпожи. — Дей, подожди!

Его губы дотрагиваются до ее губ, не желая отпускать, его руки сильнее сжимаются на ее плечах — но все же подчиняются. Дей отодвигает Лили медленно, с неохотой, словно обрывая все связывающие их нити.

— Что тут произошло? — удивляется моя госпожа.

Покои волчьего принца окутаны сумраком, но то, что разломано все, что можно сломать, видно и мне.

— Я думал, — хрипло отвечает волчий принц, все еще тяжело дыша.

Девочка замечает ткань в руках Дея.

— Мой платок! — протягивает руку забрать, краснея оттого, что Дей увидел эту кривовато вышитую вещь.

Эх, девочка, не о том тебе надо тревожиться! Дея не волнует способ и прилежность вышивки. А вот румянец моей госпожи настораживает.

— Твой платок?!

Тьма, ставшая теплой и уютной с приходом моей госпожи, будто выпускает ледяные иглы, а Дей едва не поднимает шерсть.

— Как ты, Дей? Ты ранен? — беспокоится Алиенна, услышав, как его голос сломался посреди фразы.

— Платок, Лили! — обвиняет Дей.

Он не собирается отвечать на вопросы.

— Я… — вздыхает она, осекаясь от взгляда волка, сверкнувшего янтарем. В его глазах зима, что незнакомо ей, моей бедной теплолюбивой госпоже.

Девочку тревожит диссонанс мира, нарушение тонкой работы небесных сфер, поломку изначальной задумки богов. Ей до боли в сердце нужно поправить вопиющую несправедливость, восстановить равновесие вокруг нее.

Но… лучше бы она не отвечала.

— Я перевязала им Джареда.

Девочка, расскажи ему все, прижмись к нему, разгони тот ужас, что явился вновь, куда более страшный, раз слетел с твоих дорогих зацелованных уст, а не со злых губ Гвенн, и опять не дает ему дышать! Подари ему всего-то — подробности. Подробности, мелочи, детали, что вновь сложат для него светлую реальность из кромешной тьмы, успокоят, дадут почувствовать твою любовь и твою веру в него!

Но ей кажется, все просто. Просто и понятно. Перевязала, потому что был ранен, а как же иначе?

Дей молчит, разглядывая платок, словно змею. Стежки-то неровные! Ну кто же дарит такое на память, в знак близких отношений?

Но он не может увидеть. Запах Алиенны и крови Джареда он знает слишком хорошо, и сейчас эта гремучая смесь слепит его, словно яд гадюки. Реальность искажается, и он уже видит Лили в объятиях советника.

Едва прогнав образы переплетенных тел и перемешавшихся светлых волос, он переводит не менее пристальный взгляд на ее губы.

— Это…

Мой гребешок встает дыбом сам по себе, девочка, ну очнись же, девочка! Мир горит у твоих ног!

Это уже не иглы — они сгорели мгновенно — это пламя, Дей наполнен им до краев и готов взорваться. Он срывает портьеру со стены.

Ну вот. Теперь тут все ещё и порвано.

— Кто это сделал?!

Моя госпожа виновато облизывает губы. На нижней — след от поцелуя, скорее, укуса лесного принца.

— Это… — вздыхает она.

Вину, мнимую вину моей госпожи моментально чует Дей. Только вот понимает совершенно по-иному!

— Финтан! — заканчивает он за Алиенну.

— Дей, я…

— И кто из них твой любимый?! — вслед за злыми словами в стену летит, едва не задев мою госпожу, чудом недобитая ваза.

Глаза Дея вновь горят злым волчьим огнем.

— Дей, как ты можешь! — ахает моя госпожа.

Ее облик мерцает тревожным светом. Будто сильный ветер старается погубить ровное пламя.

Девочка выпрямляется гордо, оскорбленная его подозрениями. Девочка не собирается оправдываться в том, в чем нет ее вины.

— Я не стану говорить о том, кто мне дорог. Я буду просить за того, кому грозит смерть. Из-за меня!

— Его ты тоже потом предашь?

Уж лучше бы принц кричал! Но он говорит медленно. В душе его стремительно схватывается льдом все, что горело и грело, ему больно жить, но продолжать любить ещё больнее. Но не любить и вовсе невозможно.

Девочка ахает от подобной несправедливости. Сдерживает себя, глотая слезы.

Глупо, как же все глупо выходит! Дей часто был груб и говорил ей обидные вещи, но это было очень давно. До того, как узнал ее и, да — до того, как полюбил.

Девочка сдерживается, мерцает только чаще.

— Гвенн сказала, ты можешь помочь.

Моя госпожа верит в силу прочной дружбы и сестринской любви, знакомое имя кажется ей безопасным и добрым.

Ох, не надо было тебе! Джаред, Финтан, Гвенн…

И его сестра, и его любимая говорят про одни и те же поступки, повторяют одни и те же имена, и Дей уже не может отличить правду от лжи, обе кажутся искренними — ведь сестра тоже не лжет!