Записки охотницы (СИ) - Муравская Ирина - Страница 41

Вот мы уже у машины. Открываю переднюю дверцу, зависаю на какое-то время и с раздражением захлопываю её обратно. Нет, ну не в моих это силах — сдерживаться. Либо дайте немедленно покурить, либо я закачу сцену!

— Ты чего? — водитель как раз забросил пакет на заднее сидение и обошел машину.

   Мало понимаю зачем, но влепляю ему пощечину. Порыв души.

— Специально выбешиваешь? Я уже и так, и эдак… сколько намеков ещё надо? Решил поиграть в непристу…

Договорить не успеваю, потому что оказываюсь на капоте, вжатая Димой так, что выбивает дух. “Бедная машина” — успевает еще проскользнуть в голове, пока все мысли не улетают далеко и надолго, помахав на прощанье крылышком. Сознание начисто пустеет, когда я чувствую обезоруживающий вкус поцелуя.

Настойчивого, обжигающего… совсем не такого, что был в Петропавловской крепости. Тогда это было лишь “легкое неуловимое знакомство”, но если бы он и в тот раз отпустил контроль, я могла и не удержаться... Потому что сейчас контроля нет. Вообще. Напрочь. Вот от слова совсем. Не с той силой, с которой Дима прижимает меня и уж точно не с той требовательностью, с которой привлекает к себе… ещё и ещё ближе…

Перестаю дышать, забывая, как это вообще делается. Опережая события, обхватываю его ногами и руками, впиваясь ногтями в спину с такой силой, чтобы ничто не могло меня от него оторвать. Захочет прерваться, не позволю. Хотя он и сам не сможет. Мое тело чувствует это.

От мужского запаха и горячих рук, скользящих по коже, сносит крышу. Счастье, что никого нет поблизости. А может и есть, кто знает. Всё равно плевать. Уже не до этого. Мну его рубашку и не могу заставить себя ослабить хватку. Кажется, выпущу, и все закончится…

Целуемся до тех пор, пока тело окончательно не сходит ума и перестает повиноваться. В какой-то момент Дима чуть отстраняется, перехватывая меня за запястья. Мгновенно накрывает волна паники.

— Нет, нет, нет. Не вздумай… — вырывается у меня с хрипом. Только пускай попробует остановиться!

Нет, никто не собирается останавливаться. Меня всего лишь настойчиво тянут к заднему сидению. Даже в темноте приближающейся ночи вижу озорной блеск, беснующийся в голубых глазах и вот уже ватные ноги не проблема. Ни за что им больше не воспротивлюсь.

Едва помещаемся в тесном салоне, но и это не проблема. Такие места точно не предназначены для подобных мероприятий, но ничего... Захлопывается дверца, и я почти сразу оказываюсь сверху, с шумом снося макушкой крышу. Смеемся, не прерывая очередной волны поцелуев. Стаскиваю с плеча болтающийся пиджак, а за ним следом поспешно отправляется всё остальное. Но Дима не торопится.

Он дразнит меня. Долго дразнит, покрывая тело табуном улюлюкающих мурашек и бесконечных дорожек из поцелуев. Играет. Играет со мной и, по всей видимости, решает ещё заодно и отомстить за ту мою отчужденность. Терпеливо сношу всё, хотя по ощущениям вот-вот взорвусь. В какой-то момент не выдерживаю, практически умоляя. Только тогда надо мной, наконец, сжаливаются…

Лежим, развалившись на узком сидении. Запотевшие стекла стыдливо прикрывают нас от любопытных взглядов, если такие, конечно, найдутся. Ноги, локти упираются в спинку и дверцы, внутри машины ужасно душно, но кто бы обратил внимание на неудобства.

Тяжело дышу и никак не могу прийти в себя. Волосы прилипли к мокрому телу, но смахнуть их не могу и не хочу — слишком удобно расположилась на вздымающейся груди Димы. Его руки обнимают меня напополам с очередной порцией мурашек и… елки, как же это приятно.

Так и лежим, не знаю сколько. Даже не разговариваем. Объятий вполне достаточно. А потом я вспоминаю о непочатых бутылках, которые нам то и дело попадались под ноги в процессе. Зато сейчас очень кстати. Дима, закинув руку за голову, наблюдает за моими попытками выбраться из мужской хватки и сесть поудобней.

— Хорошее зрелище, — говорит он, когда я, справившись, откручиваю пробку и с наслаждением отпиваю заветной прохлады. Согревшейся уже, конечно, но ничего.

Еще бы ему не нравилось. Сидит тут полуголая девица, кому такое не придется по вкусу? Замечаю у заднего стекла шляпу и накидываю на голову.

— А так? — заигрывающее поправляю поля.

— Еще лучше. Согласен смотреть на такую картину каждый день.

— Каждый день много, быстро надоест.

— Вот и посмотрим.

Чувствую, как пунцовеют щеки. Еще и эта приятная усталость, сводящая мышцы. Давно мне не было так хорошо. Очень давно. Однако долго счастье не длится. Почти мгновенно настроение мрачнеет.

— Не хочу уезжать. Может, останемся до утра? — вздыхаю я, бездумно рисуя ногтем узоры на запотевшем стекле.

— Нужно. Мы и так задержались.

— Жаль.

Дима тоже пытается сменить лежачую позу на сидячую, так что забираюсь с ногами на сидение, даже не пытаясь скрыть наготу. Было бы чего стесняться. Да и к тому же, если есть чем… почему бы не похвастаться?

У меня нагло отбирают начатое пиво и осушают не меньше половины одним единственным  исконно мужским глотком.

— Эй, ковбой! Тебе ещё за руль, — без зазрения совести отбираю бутылку обратно.

— Тогда в твоих же интересах меня споить и остаться тут.

— А, и то верно. Тогда бери, бери. Там еще есть.

Только вот вместо пива меня притягивают к себе. Его пальцы скользят по щеке и на мгновение задерживаются на губах. Дыхание снова сбивается. И когда это он начал так на меня действовать?

— И что теперь будем делать? — непроизвольно закусываю нижнюю губу.

— А что по планам? Делать вид, что ничего не было или попытаться повторить?

— Прямо сейчас?

— Да с удовольствием, — Дима уже тянется ко мне для поцелуя, но нас перебивает звонок мобильника. И не в первый раз, кажется, но тогда мы на него не обратили внимания. Приходится прерваться. На экране маячит знакомое имя.

— Дай мне, — отбираю телефон и нажимаю принятие вызова. — Ну, чего тебе?

На том конце ошалели от такой наглости.

— Чего мне? Где вы шляетесь? Немедленно возвращайтесь назад.

— А то что?

— А то головы пооткручиваю. Нашли время для выездных прогулок. Живо обратно.

— Отвали, папочка. Я большая девочка: приеду, когда захочу, — отключаю звонок, вырубаю заодно и сам телефон и отбрасываю его на переднее сидение.

Дима неодобрительно качает головой.

— Зря ты так. Он же беспокоится.

— Знаю. Но какой тон, такой и ответ. Не люблю, когда на меня кричат.

Тяжелый вздох.

— Знаешь что? Я займусь твоими манерами на досуге. А в качестве наказания, — под ногами нашаривают мою кофту и протягивают мне. – Одевайся. Конец прогулке.

Ага, да конечно! Он же сам этого не хочет, так что у меня все козыри на руках. Послушно вытягиваю руки.

— Сам тогда одевай.

Само собой, я знаю, чего добиваюсь. Нацепленная лишь на половину одежда слишком быстро оказывается снова стянутой, и мы задерживаемся еще на часок. И только потом, уже самостоятельно собравшись, с хохотом переваливаемся вперед и выезжаем в цирк. Лагерь словно вымер, ни души. Еще бы, на дворе вообще-то ночь. Нас встречает лишь взбешенный Стас, но его я оставляю в полное распоряжение Диме и шустренько ускальзываю в свой трейлер.

Ева не спит, черт. Взбучки так и не удается избежать, но с ней все же попроще, чем с несговорчивым Даниловым старшим. Извиняюсь, хлопаю глазками и поспешно сливаюсь с разговора, ссылаясь на дикую усталость. А так как мы спим с ней на одной постели (за неимением места в крошечных хоромах), отворачиваюсь на бочок и миролюбиво  желаю спокойной ночи и сладких-сладких снов в придачу.

Только вот сон не идет, разумеется. Какой уж там после случившегося. Вместо этого долго лежу с закрытыми глазами, вспоминания в деталях каждое мгновение. Довольная улыбка лезет на лицо и, вот же зараза, я ничего не могу с ней сделать.

Закончив с тщетными попытками, вспоминаю, что я за сегодня так и не покурила. Так что тихонько встаю, стараясь не разбудить Еву, и ищу в темноте рюкзак. Нащупываю, но быстро понимаю, что он слишком легкий. Где катар? Может, Ева перепрятала? За ней станется.