Адепт Грязных Искусств (СИ) - Кондакова Анна - Страница 5

– А теперь я пошёл, док. Хватит делать из меня того, кого вы хотите видеть. Я пережду здесь две недели, но прошу вас больше не выносить мне мозги.

Я направился к двери, распахнул её, сделал шаг в коридор медблока…

…и остановился.

Путь мне преградила толпа.

С правой стороны плотным рядом стояли военные агенты с винтовками. Левую же часть коридора занимали адепты в мрачных чёрных костюмах с красными нашивками «АВ» на груди.

Моё появление сработало как искра, воспламеняющая горючую смесь.

Всё произошло тихо и быстро – никто из участников противостояния не проронил ни слова.

Как только я вышел, все винтовки военных были мгновенно направлены на меня. Каждый из агентов взвёл курок и взял меня на мушку. Увидев, что военные вскинули винтовки, адепты тут же продемонстрировали им кодо и приготовились встать на мою защиту. Затрещали парализующие эрги, вспыхнули щиты, по коридору пронеслись чёрные вихри Шёпота, воздух нагрелся от пламени мастеров стихий.

И посреди этого напряжения стоял я, камень преткновения, неизвестно кто такой и откуда вдруг появившийся, голый и кутающийся в простыню.

Потрясная картина.

Вслед за мной выскочила Сильвер, вцепилась мне в предплечье и затянула обратно в палату.

– Рэй! – зашипела она мне в лицо. – Не веди себя, как кусок дерьма! Я понимаю, ты узнал не очень хорошие новости… ты узнал плохие новости. Но ты Теодор Ринг. Значит, оставайся им на эти две недели, раз согласился. Теодор Ринг – аристократ, он никогда бы не вышел на люди в таком виде!

Я прищурился.

– А Рэй Питон вышел.

Директор сжала кулаки, еле держась, чтобы на меня не наорать и не послать ко всем чертям, однако я снова был ей нужен. Как и она мне.

– Скажите, что будет с Рингами, если их всё же лишат имперского статуса? – спросил я.

Вот об этом Сильвер была готова разговаривать часами, поэтому ответила сразу:

– Их фамилию уберут из Скрижали Достойных, они лишатся своей Печати и её благословения. По нынешним законам, их постигнет та же участь, что постигает все семьи, в которых рождается адепт. У них не останется ни защиты, ни привилегий. Ближайших родственников, скорее всего, будет ждать тюремный срок за сокрытие адепта, рождённого в их семье. Ну а трон Тадеуша Ринга займёт другой патриций, одобренный всеми правящими кланами Бриттона. И возможно, этот трон будет уже не единственным, их будет пять, как раньше. Пять городов-метрополий, пять тронов, Пять Печатей.

Я уставился на Сильвер.

– Печати же утеряны. Осталась только одна. Или нет?

Директор промолчала, давая понять, что вопрос о Печатях – не моего ума дело.

– А Херефорд? – спросил я так громко и напористо, что Сильвер вздрогнула. – Что будет с ним? Это он, кстати, перенёс меня из одного тела в другое.

Сильвер совсем помрачнела.

– Я так и подумала, когда увидела, как он стремился с тобой покончить. Херефорд – верный слуга рода Рингов, давний перебежчик из Ронстада. Он сильный волхв, один из сильнейших, и я понимаю, что для тебя он – враг, и ты очень хочешь с ним поквитаться, как и с Рингами. Я бы и сама хотела отплатить Херефорду. Но если Ринги падут, он падёт вместе с ними.

Не знаю, что конкретно Сильвер вкладывала в смысл слова «падение», для меня же это означало только одно.

– А убить его возможно?

Директор вздохнула.

– Чёрные волхвы бессмертны, ты же знаешь. Да и в книге я ничего такого не увидела.

Она лгала – я видел это по её глазам – и лгала намеренно.

Я же был уверен, что фолиант хранит информацию не только о силе чёрных волхвов, но и об их слабостях и, возможно, даже о смерти. Вряд ли Сильвер искала то, что её не интересовало, поэтому и не нашла. А вот меня смерть волхвов занимала в первую очередь, ведь, как бы там ни было, у Херефорда, как и у любого существа, должна отыскаться уязвимость.

– Ладно, док, разберёмся. – Я растянул губы в улыбке. – А когда приедут представители Суда?

Сильвер опять насторожилась. Резкая смена моего настроения не прибавила ей оптимизма.

– Сегодня к обеду, – ответила она.

– А который час?

– Девять утра.

– А где моя одежда?

Директор указала на неприметную боковую дверь, такую же белую, как и стены.

– В ванной висит школьная форма. – Она вдруг нахмурилась, выставила указательный палец и помаячила им перед моим носом. – И только попробуй что-нибудь опять натворить, Рэй Питон. Не забывай, в школе имеются два карцера. И один из них с радостью тебя примет, если ты меня вынудишь. Я закрою тебя там до Суда и не выпущу, даже если ты будешь умолять, понял? – Сильвер помолчала, давя меня злым недоверчивым взглядом. – Вот так-то, Теодор. Я всё сказала, – добавила она тоном, не терпящим возражений.

На это я улыбнулся ещё шире, и Сильвер откровенно не понравилась моя улыбка.

***

Когда я вышел из ванной, в школьной форме, причесанный и вполне похожий на аристократа Ринга, оказалось, что Сильвер уже покинула палату.

Зато на кровати, прямо на стопке газет, она оставила листок с расписанием. Рядом лежала наплечная сумка, из которой торчали две книги: «История Бриттона» и фолиант о чёрных волхвах.

Я внутренне улыбнулся директору: она знала, что в желании убить бессмертного Херефорда я останусь верен себе, и всё же решила не строить мне препятствия.

Что ж, спасибо и на этом, доктор Сильвер.

На листке я обнаружил совсем небольшое расписание, всего четыре строки:

9:20 – кабинет №59, урок по родовому этикету (Софи);

10:20 – общий тренировочный зал, второй этаж, урок по продвинутым искусствам (профессор Густаво Капелли);

11:20 – заселение в общую жилую секцию западного крыла;

12:00 – кабинет директора, встреча с представителями Суда.

Я ещё раз пробежался глазами по расписанию. Значит, снова за парту, Рэй?.. Ещё и в школьной общаге пожить придётся.

Закинув сумку на плечо, я вышел из палаты.

На этот раз никто из военных не стал целиться в меня из оружия, хотя напряжения в их позах было ничуть не меньше: военные агенты опасались и люто ненавидели меня. Они отлично знали, что пришлось пережить их сослуживцу тэну Эдуарду Зиварду прежде чем умереть.

Адепты кодо выглядели такими же напряжёнными, как и военные, следили за каждым моим жестом, заглядывали в глаза.

В тяжёлой тишине я преодолел узкое пространство между военными Лэнсома и адептами Ронстада и направился вдоль по коридору в сторону выхода из медблока. Но тут один из адептов, не сдержавшись, выкрикнул:

– Мы верим в тебя, Адепт Возмездия!

Я не остановился, не обернулся и ничего не ответил, но лопатками почувствовал на себе взгляды десятков людей: одни провожали меня ненавистью, другие – надеждой.

На крыльце медблока я глубоко и шумно втянул носом влажный осенний воздух, выдохнул и оглядел двор – никого, школа будто вымерла. По отсыпанной гравием дорожке я двинулся в сторону замка, мимо хозяйственных построек, мимо ворот, мимо бронзовых химер.

Шёл неторопливо, совершенно не спешил, хотя уже опоздал на урок Софи.

У тяжёлой дубовой двери, обитой стальными пластинами, я остановился, постоял с минуту, осматривая вход в школу и вспоминая, как на этом самом месте давал Обет Неразглашения, потом занёс руку, чтобы взяться за ручку, но не успел – дверь открылась, и на пороге, как обычно, возник камердинер Бернард.

Значит, он выжил.

Странно.

Я был уверен, что Бернард мёртв, ведь он, как и мы с Сильвер, находился в резиденции Орриванов, а она подверглась нападению харпагов одной из первых.

Мы посмотрели друг другу в глаза.

На лице старика не дрогнул ни один мускул, но вот во взгляде… что-то странное мелькнуло в его взгляде, а может быть, мне только показалось. Учтиво и спокойно камердинер поклонился, посторонился и пропустил меня внутрь.

Холл был пуст, занятия шли полным ходом, и зыбкая белая граница всё так же отделяла восточное крыло замка от западного. Увидев границу, я вдруг вспомнил, что скоро она должна открыться – прошёл почти месяц, как я переступил порог этой школы.