Белая орчанка и оборотень (СИ) - "Li Litvinenko" - Страница 37

— Почему ты не веселишься со всеми? — Он видимо какое-то время наблюдал за Гелиодором, и его встревожило поведения вожака оборотней.

— Мне не хочется. — Волк, продолжал двигаться в сторону выхода, своим коротким ответом показывая, что не расположен сейчас к разговорам.

— Я хочу поговорить с тобой. — Дамбурит настойчиво продолжал следовать за Гелом. — Ты герой этой войны и заслужил особой награды. Пройдем в мой кабинет. — Эльф жестом пригласил его войти в, открытые справа, двери. — Обсудим это, я не займу у тебя много времени.

Гелиодору меньше всего хотелось сейчас с кем-то общаться. Он хотел оказаться, наконец, наедине с собой, а этот день все длился и длился и был какой-то особо долгий. Но отказывать Дамбуриту было грубостью. Пройдя в резные двери, редкого розового дерева, они оказались в большой комнате с горящим камином и большим столом. Гел не бывал здесь, хотя командиры во время войны собирались именно в этой комнате, являвшейся кабинетом главы. Тут был военный штаб и в нем обсуждали планы предстоящих боев.

Гелиодор предпочитал передовую. Бой всегда действовал на него как обезболивающее. Только убивая врагов, он чувствовал себя живым.

— Что ты хочешь? — Сразу перейдя к делу начал эльф. — Золото, земли, женщину? — Спросил Дамбурит. — Или все сразу? Я не буду удивлен. — Улыбнулся лукаво эльф.

Гелиодар повернулся к нему спиной, делая вид, что рассматривает карту на стене и, не желая, чтоб эльф видел презрение, которое отразилось на его лице. Презрение не к Дамбуриту, нет, тот достоин был быть вождем. Презирал оборотень все, что тот ему предложил. Деньги?! Как ему раньше хотелось их! И что теперь за них он мог купить? Многое… Но разве можно купить жизнь той, которая уже умерла. Земли? Чтоб бродить по ним и понимать, что любимую здесь ему не встретить? Женщину? За Великим лесом, по слухам, остались еще волчицы. Но зачем жить с кем-то, ради чего мучить себя и ее, зная, что не полюбишь? Нет ничего из этого ему не нужно. Последнее время он сам был не свой, не зная куда податься. Послевоенное затишье его угнетало, бездействие заставляло сходить с ума. Сегодня он окончательно решил, что пойдет через горы и продолжит начатое. Будет убивать гоблинов, пока сам не умрет или все твари не исчезнут с лица земли.

Тут его более пристальное внимание, привлекла огромная карта на стене. Раньше он никогда не видел таких как эта, охватывающих землю за рекой, до этого он пользовался картами, изображавшими только этот берег. Белый берег считался навсегда потерянным. Было принято считать, что он не стоит, того чтоб тратить на его изображение бумагу и краски.

Там был лес и болота и озера… Два. Изображенные рядом, озера были похожи на глаза. Наверно мастер рисовавший карту случайно запечатлел их так, а может, был он романтик и любил синеглазую деву. Вдоль синих овалов было выведено мелкими ровными буквами: «озе́ра», и более крупными: «Бёрк». Сердце Гела сделало скачек.

— Я хочу это. — И пальцем указал на карту.

— К сожалению, вынужден тебе отказать. — Расстроился эльф. — Мне не жалко для тебя ее, но по традиции карта передаётся у нас в семье по наследству и является частью семейного состояния. Но, если хочешь, тебе сделают точную копию.

— Да не карту. Это! — Гелиодор указал место на рисунке, подойдя ближе.

— Болото?

— Озе́ра.

— Ты хочешь владеть озерами? — Эльф выглядел озадаченным.

— Да. Хочу владеть… И любоваться ими.

— Хе-е-ем. — Задумался Дамбурит. — Для исполнения этого желания, тоже есть препятствие, они расположены на Белой стороне. Ради тебя, пусть ты и герой, люди и оборотни закон менять не станут. С лишком глубока пропасть из предрассудков, между вашими народами. — Он прошелся по комнате и тоже взглянул на карту. — А вот земли расположенные рядом с тем местом, но на Красном берегу, твои. Если конечно, ты хочешь… — Эльф вопросительно взглянул на Гелиодора. — Там стоит самая северная крепость Широких земель и, насколько я могу судить по карте, с ее главной башни будет открываться отличный вид на те озера. Только так, могу я выполнить твое желание.

— Беру. — В первые, наверное, за многие месяцы Гелиодор улыбнулся. И они с эльфом пожали друг другу руки.

На следующий день Гел сидел за столом в обеденном зале гостиницы, в которой они остановились. Он составлял список всего ему необходимого. Замок был давно заброшен, и что его там ожидало, неизвестно. Ближайший к нему город, был в двух днях пути и поэтому он решил записать все нужное, чтобы ничего не забыть. В зал не спеша спустился Тумит. Альфа не ожидал, что кто-то из братьев так рано проснется. Вчерашняя попойка, закончилась только под утро. Он ничего не говорил братьям о своем решении уехать и предстоящего тяжелого разговора ждал, как ждут урагана.

— Что пишешь? Неужели решил засесть за мемуары. — Тум выглядел довольно бодро, хоть и поспал всего пару часов. В свежей, грубого сукна, рубахе и черных штанах заправленных в сапоги он смотрелся молодцевато. Его давно не стриженые волосы, непослушными вихрами падали на плечи.

— Список, хочу закупиться перед дорогой. — Нехотя, ответил вожак.

— Перед дорогой? — Удивился Тумит. Они собирались хорошенько отдохнуть в столице. Про поездку разговоров небыло. — И куда мы едем? — Потирая руки, обрадовался рыжий оборотень.

— Тум, я еду.

Тумит пристально всмотрелся в глаза Гела. Еще вчера он почувствовал перемену. Потеря Бёрк, сильно изменила альфу, тот стал замкнутым и озлобился. Но он все равно оставался его братом, пусть не по крови, но по духу. Много лет они шли, бок обок и разрывать дружбу он не собирался.

— Объясни.

— Я еду в дальнюю крепость и останусь там жить. Я так хочу. Вы свободная стая и тащить вас в глушь, я не собираюсь. — Гелиодор не знал как объяснить свое поведение, но оправдываться не собирался. — Я сам не знаю, зачем прусь туда… Вы должны остаться, Смараг с радостью примет вас в свои ряды.

— К черту Смарага. Ты наш вожак! Не только ты, не знаешь куда идти. Мы все, «последние»! — Запальчиво отвечал Тумит. — Какая разница в глушь или в город? Мы стая, братья, только это важно. Важно как — семья!

Говоря с Гелом, он повысил голос, и теперь все волки их стаи спустились вниз. Они начали обсуждать слова вожака.

— Мы семья. — Сказал Церус.

— Только это важно. — Повторил за Тумитом Сфелер.

На лицах, смотревших, на Гелиодора была написана решительность. Амичит взял со стола бумаги, где прописаны были все права на крепость и землю.

— Так ты теперь пташка высокого полета. — Протянул он, и начал всем показывать дарственную. Оборотни дружно подхватили идею и начали подтрунивать над главным.

— Решил бросить нас и скоротать старость, нежась на золоте в собственном замке, хитрец. — Они дружно засмеялись.

— Надоели ваши наглые рожи. — Лицо Гела было по-прежнему серьезно, но в уголках глаз появились предательские морщинки.

Они, то один то другой, начали похлопывать его по спине. Гелиодор поставил локти на стол и уткнулся лицом в ладони, тяжко вздохнул.

— Зачем вам ехать за мной?

— А вдруг ты приведешь нас к племени маленьких зеленных орков? — Предположил Амичит. — Говорят у тебя нюх на них.

— Альбиносов. — Поправил Тумит. Оборотни начали с улыбками переглядываться.

— Да. Карликовых орков-альбиносов. — Продолжал пороть чепуху Амич.

— И что вы сделаете? — Уже открыто улыбался Гел, откинувшись на спинку стула и скрестив на груди руки

— Как что? Убьем их мужчин, заберем себе женщин… — Трепался Амичит.

В зале разразился крышетрясный смех. Их шутки перешли в завтрак и совместное уже составление списка. Через неделю, большим тяжело груженым караванном, они отправились в сторону Темных гор в старый замок, являвшийся когда-то домом стае волков Бурана.

Цокот копыт о мерзлую землю разносился над старой дорогой и тонул в густом подлеске. Оборотни подъехали почти вплотную к старому лесу, надежно скрывавшему цель их путешествия. Лишь вдалеке, над макушками вековых сосен, виднелись острые пики древнего замка. Из-за главной башни, эта крепость выглядела весьма необычно, по форме она напоминала собой шахматного слона и была окружена хороводом башен поменьше, но такой же формы. В городах, которые встречались оборотням раньше, все крепости были с усеченным верхом и если опять обратится к шахматам, то походили они на ладью.