Убийство в Пражском экспрессе - Любенко Иван Иванович - Страница 6

– Но почему бы вам не обратиться в полицию? Они бы сделали это бесплатно, а так вам придётся оплачивать наши расходы.

– Я не хочу в полицию. Боюсь, они будут мучить меня вопросами о наших взаимоотношениях, а потом скажут, что день-два – слишком малый срок, а вот если она не появится через неделю, то только тогда они и займутся её поисками. Знаете, – он тяжело вздохнул, – а вдруг окажется, что она сбежала к другому? Что тогда? Какой позор падёт на мою седую голову! Нет уж, увольте.

Пан Плечка вынул из внутреннего кармана бумажник, отсчитал пять банкнот по сто крон каждая, положил на стол перед Войтой и осведомился:

– Хватит на первое время?

– Пока – да. Будем считать это авансом. Но после того, как мы отыщем вашу супругу, вам придётся заплатить ещё столько же и возместить командировочные расходы, которые, без сомнения, нам предстоят. Если вас устраивают такие условия, мы возьмёмся за дело.

– Вполне.

– Хорошо. А фотокарточку, вы, случаем, не прихватили? – поинтересовался Войта.

– Да-да. Вот, – пан Плечка протянул фото.

– А какой конкретно гостинице в Брандис-над-Орлице она останавливалась?

– В «Саксонском дворе».

– Возможно, у нас возникнут новые вопросы, и тогда мы вас побеспокоим, – Войта поднялся, давая понять своему визави, что аудиенция закончена.

– Когда я смогу узнать о первых результатах? – вставая, поинтересовался торговец.

– Вероятно, в течение трёх дней у нас появятся первые сведения. Мы сразу же с вами свяжемся.

– Договорились.

– До свидания.

– Честь имею.

Проводив гостя и затворив за ним дверь, Войта вернулся к Ардашеву.

– Что скажете, шеф? Неплохо, да? Сумма-то приличная! – он выложил на стол пачку купюр. – И потом принесёт ещё столько же!

– Я весьма вами доволен. Вы провели беседу абсолютно верно. Вчера я видел этого Плечку на вокзале. Он действительно пришёл встречать жену. Даже цветы купил. И от досады, что она не приехала, отдал их торговке. Я заметил у неё тот же самый букет в розовой подарочной бумаге. Так что поезжайте в Брандис-над-Орлице.

– Когда?

– Прямо сейчас. Заодно отдохнёте и подышите свежим воздухом. Сутки-двое – вам хватит. Денег не жалейте. Возьмите столько, сколько сочтёте нужным. Выясните всю информацию об этой даме: как проводила время, с кем встречалась, куда ходила… А если выяснится, что у неё был воздыхатель – узнайте о нём, как можно больше.

– Что ж, – поднимаясь, сказал Вацлав, – не буду терять время.

– Послезавтра вечером жду вас с докладом. Удачной дороги!

– Благодарю.

Помощник удалился. Ардашев подошёл к окну. Мелькали автомобили и конные экипажи. Куда-то торопились люди. Ветер подобрал опавшие листья клёна и теперь забавлялся, гоняя их по тротуару.

Пятидесятилетний Милош Яновиц богатырём не был, но и карликом не выглядел. Среднего роста, с почти кайзеровскими усами (разве что не так сильно закрученными, как у Вильгельма II), в галстуке и костюме тройке со слегка наметившимся животом, котелке и плаще производил весьма приятное первое впечатление. Дальше всё зависело от обстоятельств. К примеру, слабая половина человечества ему всегда симпатизировала – особенно сорокалетние вдовы, а сильная – разные там Лукаши, Томаши и Зденеки – его побаивались. Кто же знает, куда может завести «дружба» с полицейским инспектором? Хорошо если не в Пльзенской тюремный острог, а в ближайшую пивную. Кстати, в «Трёх дикарях» – любимом своём заведении – он мог легко опрокинуть за вечер пять кварт пива и выкурить две трубки.

Но сегодня с самого утра господин Яновиц был в неважном расположении духа. Он ходил по кабинету, сосал погасшую трубку и размышлял о бренности человеческого бытия. А всё из-за этих двух трупов, что были обнаружены вчера в вагоне № 15 экспресса «Прага – Оломоуц», прибывшего на пражский вокзал. Сложность в расследовании заключалась в том, что трудно было предположить, что же на самом деле произошло в пятом купе. Отсутствовала очевидная картина происшествия. «Тот бедолага ничем не выделялся, – грустно размышлял инспектор. – Как все. Небольшие аккуратные усики. На вид ему не больше сорока. Рост сто семьдесят пять сантиметров. Глаза карие, волосы чёрные с лёгкой сединой на висках. Одет в тёмно-синий костюм, белую рубашку, тёмно-синий галстук. Чёрные туфли. В карманах лежала черепаховая расчёска с отломанным концом, билеты на поезд до Праги, коробка спичек, немецкие сигареты, носовой платок, конверт с неотправленным письмом короткого и вполне невинного содержания. Паспорт на некоего пана Йозефа Врабеца. Жил в Праге на съёмной квартире в доходном доме. Проверили – никаких зацепок. Как в дактилоскопической, так и в антропометрической картотеке на него тоже ничего не нашлось. На пальцах не имелось даже следа от обручального кольца, поэтому надеяться, что его будет искать супруга и заявит в полицию – пустое дело. Был у него на безымянном пальце правой руки только золотой перстень. Покойный служил коммивояжёром фабрики «Франтишека Прохазки», недавнего поставщика императорского двора, занимавшейся производством мыла, духов и другой парфюмерии. Такие донжуаны знают, как найти подход к любой красавице и вскружить ей голову… А дамочка тоже хороша! В прямом и переносном смысле. Очаровательна, хотя и труп. Блондинка. Голубые глаза. Двадцать семь лет. Божена Плечка. Такие сводят нашего брата с ума. Живёт в Праге. Замужем. Но кем она приходилась этому мёртвому хлыщу? Скорее всего – любовница. А, может, они просто попутчики?.. Ничего нельзя исключать. Самое неприятное впереди: придётся телефонировать этому пану Плечке и сообщить о смерти жены. А почему я? Почему не следователь Мейзлик?» – здраво рассудил Яновиц, и в этот момент раздался стук в дверь. Она приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулась очкатая, почти безусая, слегка длинноносая физиономия этого самого Мейзлика.

– Господин инспектор, я договорился, нам дадут автомобиль. Не хотите ли составить мне компанию и навестить нашего прозектора? Только что звонил ему. Он ждёт. Я был бы вам очень признателен, если бы мы поехали вместе. Вы человек опытный…

– Да, дорогой Лукаш. Едем, – с удовольствием откликнулся на лесть сыщик.

Полицейский снял с вешалки серый плащ, накинул его на руку и поспешил вслед за следователем.

Уже через полчаса инспектор Яновиц и следователь Мейзлик стучали в дверь кабинета доктора Гольдберга, который находился по соседству с анатомическим отделением местной больницы.

– Входите! – откликнулся прозектор, убрал перо и поднялся из-за стола. – Быстро вы, панове. Слава Богу, успел провести вскрытие. Вывод простой: и дама, и её спутник отравлены цианидом. Вернее сказать, их просто напичкали ядом. Признаться, никогда такого не приходилось встречать. Полные желудки отравы. Сложилось ощущение, что они пили смертельный напиток коньячными рюмками.

– Вы думаете, что злоумышленник раздавал цианид ложками, точно, сахар? – усмехнулся инспектор. – То, что они отравлены, я понял сразу, когда увидел вокруг их губ засохшую пену. Но и тогда, и сейчас меня смущает одно обстоятельство: как они приняли яд? Ведь его прежде надо было куда-то подмешать?

– Совершенно верно. К тому же, цианид не действует моментально, – в свою очередь усомнился следователь.

– Вот именно, – кивнул инспектор, – почему никто из них не вышел из купе? Не попросил помощи?

– Всё зависит от дозы. Если доза большая, то жертва теряет сознание и минут через десять-пятнадцать умирает. А если это два самоубийства? Такой вариант вы не рассматривали? – доктор сощурил правый глаз, точно прицеливаясь из ружья.

– Это версия не стоит и ломанного геллера! – воскликнул инспектор. – Они оба молоды, красивы и вдруг – на тебе! – решили отплыть в царство мёртвых! Не кажется ли вам это странным?

Прозектор пожал плечами:

– В жизни всякое бывает.

– Это да, – глядя под ноги, сокрушённо выдохнул следователь. – Помнится, читал я как-то в «Пражских вестях» одну заметку…