Хроноагенты за работой - Добряков Владимир Александрович - Страница 44

• Предыдущая
• 44/98
• Следующая

Подкараулить когда Бакаев будет выходить к машине после деловой встречи? А как угадать, куда он поедет? Где караулить? Круг общения у Бакаева был весьма широк, а секретарша весьма надёжна. Она никогда бы не выдала эту информацию постороннему, так как была влюблена в своего шефа беззаветно и искренне. Я уже решил воспользоваться пулемётом и расстрелять обе машины, но потом отказался от этой затеи. Если винтовку можно хорошо спрятать и достать в последний момент, то как спрячешь убойный, надёжный, но весьма тяжелый и громоздкий агрегат? А ждать с ним несколько часов, значит, рисковать попасться кому-то на глаза. Это тоже не подходило.

Заминировать машину? Абсурд. Тут минировать надо сразу обе. А в данной ситуации и к одной-то не подступиться. Ни одна из «десяток» ни на минуту не оставалась без присмотра. Этот вариант тоже не годился.

Можно было подкараулить Бакаева, когда он будет возвращаться домой. Я тщательно изучил эту возможность и понял, что такой возможности просто нет. Прежде всего, поблизости не было позиции, где можно было бы разместиться для успешного обстрела сверху. А с земли тоже ничего не получалось. Машина останавливалась вплотную к подъезду, и переход Бакаева из машины в подъезд занимал чуть ли не секунду. Конечно, для хроноагента и этого было бы достаточно. Но сначала к подъезду выходили охранники, и Бакаев оказывался довольно плотно прикрытым. Снимать сначала охрану, значит, потерять время. А за это время Бакаев либо вернётся в машину, либо проскочит в подъезд. А уцелевшие охранники займутся мною. Эта перспектива мне не улыбалась. Пусть они со мной и не справятся, но результат-то всё равно будет нулевым.

Следующей мыслью было организовать засаду в подъезде (кодовый замок — не проблема). Но и здесь ничего не светило. Хотя Бакаев жил на шестом этаже, он никогда не пользовался лифтом, так что минировать его было бессмысленно. Можно было подкараулить его на лестнице, но и здесь майор Пелудь всё продумал. Сначала, с опережением на пролёт, поднимались два охранника, за ними шел Бакаев, а за ним ещё два охранника. Так что снять их одной хорошей очередью было невозможно. Пистолет с глушителем тоже не решал проблемы. Ребята были стрелянные, спецназовцы, прошедшие кто Афган, кто Чечню. Конечно, для хроноагента и они существенной проблемы не представляли, но задние успели бы услышать хотя бы падение тел и прикрыли бы Бакаева. Утром процедура повторялась в обратном порядке. И этот вариант отпадал.

А что если проникнуть к Бакаеву ночью в квартиру? Слава Времени, по ночам она не охранялась. Правда, дверь квартиры была бронированная и снабжена надёжными и хитроумными замками, но разве для хроноагента это — проблема? Но против лома, давно известно, нет приёма. Кроме замков дверь изнутри запиралась на примитивный засов. Я уже решил было воспользоваться против этой двери взрывчаткой, но быстро отказался от этой затеи. Бесшумной взрывчатки не бывает. Да если бы она и была. Неизбежный грохот ломаемого металла непременно разбудит Бакаева. А у него было оружие. Естественно, он, не задумываясь, выстрелит в того, кто таким образом проникнет в его квартиру. А стрелять Бакаев умел, и стрелял он неплохо, а главное, быстро. Пелудь сам его учил. Конечно, я-то мог бы войти в режим ускоренного времени, и плевать бы мне после этого на способности Бакаева и его ПМ. Но я вовремя вспомнил, что агенты ЧВП этим методом не владели. Здесь у нас было преимущество, одно из немногих.

В отчаянии я решил взобраться к Бакаеву через окно. Шестой этаж? Пустяки! Ну, скажем прямо, это далеко не пустяки и не детская игра, но задача вполне посильная. Но, увы! Окна квартиры Бакаева выходили на большой проспект, весьма оживлённый даже в ночное время, а как раз напротив был пост милиции. Вряд ли припозднившиеся прохожие или милиция, восприняли бы меня как тренирующегося скалолаза.

Итак, всё отпадало. Но зацепка всё равно где-то была, иначе Чесноков не стал бы брать аванс. Но за что же он зацепился? Вывод напрашивался сам собой. Бакаев где-то сам подставился. Но где?

Я задумался над деталями поведения Бакаева. Неужели ему самому нравилась такая строго регламентированная жизнь? Отнюдь. Чуть ли не ежедневно Пелудь выслушивал его возмущения по поводу столь жесткой, даже жестокой, охраны, грустно улыбался и отвечал:

— Коля. Ты сам попросил меня заняться вопросами безопасности. Так что, извини!

— Не извиню! Я просил тебя обеспечить безопасность предприятия, что ты и сделал на самом высшем уровне. Премного тебе благодарен! Но ведь без твоих орлов я скоро и по малой нужде не смогу сходить! Твоя секьюрети скоро туалетную бумагу на предмет отравления исследовать начнёт, прежде чем меня в туалет пустить. При чем здесь я и моя личная жизнь?

— Хм… Туалетная бумага, говоришь? Интересная мысль. Об этом я как-то и не подумал… Надо будет дать секьюрети указание. Спасибо, Коля, за подсказку.

— Шутки шутками, Женя, но твоя опека переходит все границы. Я скоро из-за тебя от собственной тени шарахаться начну. Сплю с пистолетом под подушкой! Когда это кончится?

— А кончится это, когда ты, друг мой, Николай, завершишь свою работу, представишь её в Академию Наук, ошарашишь ей там академиков, получишь Нобелевскую премию, станешь директором проблемного института и, тем самым, перейдёшь из-под моей опеки под опеку ФСБ.

— Ну, ты наговорил! Но какая связь между моей работой и твоей охраной? Кому нужна моя работа, кому она мешает?

— Видимо, кому-то сильно мешает. И потом, Коля, ты забываешь, что ты не только ученый, ты ещё и хозяин предприятия. Предприятия процветающего и вытесняющего с рынка продукцию других предприятий. Ты думаешь, это нравится тем же «Мицару», «Альтаиру» и «Коллегам»? Вспомни, как они ершились и выступали. А теперь вдруг резко затихли и упали на дно. Я навёл справки. Положение у них критическое. А хозяева их люди такие, что в этой ситуации могут пойти на всё. Так что, извини, Коля. Опекал я тебя, опекаю и опекать буду, пока опасность не минует.

Майор был намного осведомлённее своего товарища. К тому же он всей шкурой, всей своей нервной системой воспринимал грозящую опасность, чуял её загодя и издалека. Это было у него в крови, как у одинокого волка. И это качество не раз спасало жизнь и ему, и его людям и позволяло выходить победителем из заведомо проигрышных ситуаций. Недаром чеченская верхушка в своё время объявляла за голову майора Пелудя баснословные премии.

Благодаря такой опеке Бакаев жил как бы в заключении. Супруга оставила его несколько лет назад, уехав за границу с президентом одного из многочисленных чековых инвестиционных фондов. Детей они не нажили. Небольшая личная отдушина у Бакаева, правда, была. Иногда он позволял своей секретарше Лидочке любить себя не только на расстоянии. Но это всегда происходило в его комнате отдыха и после окончания рабочего дня.

Но я всё-таки нашёл ещё одну отдушину. Я не обнаружил её сразу только потому, что происходило это редко: два, изредка три раза в месяц, а в последние две недели, именно когда мы вели за ним наблюдение, Бакаев ни разу не отклонялся от утвердившегося регламента своей жизни. И только «погрузившись» в недавнее прошлое, я обнаружил то, что искал.

У Бакаева был старый друг, Виктор Золотарев. Когда-то они оба любили одну и ту же девушку. Из-за неё они чуть не поссорились насмерть, но потом решили, что она достанется тому, кого сама выберет. И она выбрала. Николай смирился и поздравил молодых. Вскоре у них родились девочки-близнецы. А ещё через два года они осиротели. Их мать погибла в автомобильной катастрофе. Бакаев, как мог, помогал другу растить детей. Девочки, как и положено, росли и всё больше становились похожими на свою маму. К семнадцати годам они почти ничем не отличались от той, из-за которой Бакаев соперничал с Золотаревым. Но в это время семью постигла ещё одна беда. Тяжелая болезнь приковала Виктора к постели и проковала надолго.

Каждый свободный вечер Бакаев навещал семью друга и помогал ей всем, чем только мог. Надо сказать, что им двигали не только сострадание и долг старой дружбы. Расставшись с супругой, Бакаев начал всерьёз подумывать о том, чтобы связать свою жизнь с одной из тех, кто и внешне и по своему характеру разительно напоминали ему о давно утраченной любви. Разница в возрасте не была помехой. Тем более, что Николай вёл здоровый образ жизни и выглядел значительно моложе своих сорока лет. Проблемы была в другом: он никак не мог решиться выбрать какую-то одну из двух.

• Предыдущая
• 44/98
• Следующая