Хроноагенты за работой - Добряков Владимир Александрович - Страница 27

• Предыдущая
• 27/98
• Следующая

Что же касается политики, то сегодня, пока я действовал в его образе, где-то на периферии его не до конца подавленной Матрицы копошились мыслишки, которые я отлично слышал, и от которых мне становилось не по себе. В Матрице этой настойчиво зудела мысль, что папа Константин XI что-то слишком уж засиделся на Святом Престоле. Не пора ли его заменить, кардиналом Марчелло, например. Одновременно в его Матрице разрабатывались такие изощрённые способы устранения папы, что я только диву давался. Раза два всплывали мысли о том, что если покушение на папу не удастся, то не плохо бы кардиналу Марчелло стать Генеральным Инквизитором или адмиралом флота Империи. Проблема только в том, как сделать эти должности вакантными. И тут на сцену снова выходили такие фантастические проекты, что мастера детективного жанра просто взвыли бы от зависти. Что делать? Кардинал Марчелло был полноценным сыном своего Времени. А Время было… O tempora, o mores! note 2

Вот об этих временах и об этих нравах памятуя, я и пришел к выводу, что необходимо мне задержаться здесь ещё на несколько дней, дабы подольше подержать кардинала Марчелло под контролем. Придётся ещё повкушать прелестей средневековья, пся крев!

Стыдно признаваться в неудачах. Особенно, если неудача постигает тебя там, куда ты так стремилась, а твои друзья тебя от этого отговаривали. В этом стыдно признаваться даже самой себе. Но, по крайней мере, самой-то себе я должна найти решимости сказать, что как хроноагент я не состоялась. Ну, не получилась из меня, как выразился Микеле, супергёл. И боюсь, как бы я ни старалась, никогда не получится. Чего-то во мне не хватает.

Да, я прошла полный курс обучения. Я успешно сдала все экзамены по теоретическим дисциплинам, сдала их почти играючи. С технической и физической подготовкой было гораздо сложнее. Если бы не ребята, я никогда не справилась бы с этой частью курса. Но, кряхтя и сопя, я сдала и эти зачеты и экзамены. С большим трудом, и только с третьего захода, я сумела пройти курс морально-психологической подготовки. И, наконец, получила квалификацию хроноагента третьего класса. И что? Кому, в Схлопку, такой хроноагент нужен?

Хроноагент с заячьим сердцем! Хроноагент, который за двое суток до выхода на задание начинает трястись как осиновый листок. И не потому, что это задание сложное и рискованное; а просто потому, что там ему придётся действовать в непривычной обстановке. Потому, что там может произойти что-то непредвиденное, а рядом не будет никого, кто бы подсказал: как надо поступить. Здесь, в Монастыре, я в уме, как орешки, щелкала темпоральные уравнения любой сложности. Как-никак, я — потомственный Аналитик в пятом поколении. А там я была, словно парализованная, и опасалась совершать даже заранее рассчитанные действия; вдруг произошли какие-то изменения, о которых мне ничего неизвестно, и мой шаг приведёт к непоправимым последствиям. А уж если действительно происходило что-то нештатное… Здесь талантливый Аналитик Катрин Моро теряла свои способности и не могла составить самого элементарного уравнения.

Да даже, если ничего особенного и не происходило, после каждого задания Магистр с Андреем по два дня отпаивали меня водкой, коньяком и стимуляторами, приводя мои нервы в относительный порядок. Время моё! Если бы эти задания хоть отдалённо напоминали те, что выполняли ребята! У нас в Секторе бытовала шутка, описывающая тип заданий, которые я выполняла. «Сорвать цветочек, понюхать, замечтаться и опоздать на трамвай». Но даже после такого рода заданий я чувствовала себя далеко не лучшим образом.

А что было бы со мной, если бы мне, как и ребятам, пришлось участвовать в боевых действиях или вообще работать в каких-либо экстремальных условиях? Да даже если бы на улице произошла непредвиденная стычка с самыми обыкновенными хулиганами, задание оказалось бы сорванным. Я, вместо того, чтобы «успокоить» их быстрыми и лёгкими движениями (а ведь это я умею), просто убежала бы. Я научилась владеть всеми видами оружия и владею неплохо, с точки зрения хроноагента. Я виртуозно фехтовала и стреляла, могла из любого положения поразить подброшенный спичечный коробок. Но если бы в Реальной Фазе мне пришлось взять оружие в руки, оно наверняка оказалось бы бесполезным. Я научилась владеть всеми видами боевой техники. Но я не могла представить себя в кабине истребителя, ведущего бой, или в танке, прорывающем оборону. Андрюша как-то сказал, что он тоже этого представить не может.

Мне не приходилось работать ни в рабовладельческих обществах, ни в средневековье. Я там просто не смогла бы существовать, не только что-то делать. Все наслоения на мою Матрицу, наложенные в ходе МПП, там слетели бы, как шелуха с варёной картошки. Магистр никогда не утверждал мне заданий, если где-то в радиусе менее двухсот километров должны были рваться бомбы и литься кровь. Он знал меня лучше, чем я сама. Помню, когда я только получила квалификацию хроноагента, я самонадеянно спланировала себе операцию, где мне нужно было всего только открыть сейф известным мне кодом, взять дискету с информацией и размагнитить её. Всё было бы просто, если бы не одно обстоятельство. Мне пришлось бы более шести часов находиться в «шкуре» офицера спецподразделения, осуществляющего охрану огромного лагеря смерти, по сравнению с которым Освенцим и Бухенвальд, — обычные КПЗ. Магистр внимательно изучил план операции, похвалил меня за тщательную проработку деталей и… тактично и деликатно отстранил меня от её исполнения. И правильно сделал. Когда я смотрела, как Ружена Павловская, действующая в образе этого офицера, спокойно шла через детскую зону лагеря и при этом мило смеялась над шуточками идущего рядом с ней надзирателя, до меня дошло, что Магистр не случайно «загрузил» меня другой, «срочной» работой.

Однажды я распсиховалась во время операции и, тем самым, чуть не сорвала её. Я должна была сыграть роль «цветка», понюхав который, человек замечтался бы и опоздал на трамвай. Этим человеком был талантливый изобретатель. Он шел на встречу со своим будущим спонсором. Изобретение сулило немалые выгоды, и спонсор согласился инвестировать создание проблемной лаборатории. И в этой-то лаборатории, под руководством этого изобретателя, через два года были бы произведены такие исследования, которые должны были вызвать в этой Фазе генетическую катастрофу.

Были разные предложения, вплоть до физического устранения или самого изобретателя или его потенциального спонсора. Но я предложила самый безобидный вариант: сорвать встречу. Смоделировав будущее после срыва встречи, я убедилась, что ни в каком другом случае подходящих условий для таких опасных исследований у изобретателя не будет. Для того чтобы сорвать встречу, я предложила ещё более безобидную ситуацию. Внимательно проследив путь изобретателя, его звали Николасом Холстоном, от его дома до офиса спонсора, я нашла то, что искала.

В одном вагоне метро вместе с Холстоном ехала весьма очаровательная и очень привлекательная, по стандартам той Фазы, юная особа. Я решила, что она с успехом сможет исполнить роль «цветка». А когда я обследовала свою будущую «клиентку» повнимательней, я просто пришла в восторг. Лучшего варианта придумать было просто невозможно. Виржиния Леви была студенткой того самого университета и того самого факультета, который четыре года назад закончил Холстон. И что самое главное; отец Виржинии был владельцем компании, работающей как раз в той области, в которой Холстон сделал своё изобретение. Таким образом, мы убивали сразу двух зайцев: спасали эту Фазу от грядущей генетической катастрофы и внедряли весьма полезное изобретение.

Войдя в вагон, где ехал Николас Холстон, я не стала стоять у дверей, а прошла в середину салона, слегка задев при этом задумавшегося Николаса. Он меня заметил, а этого-то я и добивалась. Пока мы ехали, я несколько раз ловила на себе его восхищенные взгляды. «Порядок! — подумала я, — Рыбка клюнула!» Я проехала свою остановку, и мы вышли вместе. Я пропустила Николаса вперёд, замешкавшись на выходе, а потом, звонко постукивая каблучками, устремилась вдогонку. Николас дважды, через плечо, оглядывался на стук моих каблучков. Ох, как они стучали! И как стучало его сердце! Вот эти-то каблучки и сыграли в операции главную роль.

• Предыдущая
• 27/98
• Следующая