Любовь и волки (СИ) - Иванова Ольга Владимировна - Страница 23

Дом Генриха стоял в той же стороне, что и особняк Глеба, только на параллельной улице. Он был деревянным, с большими окнами и широкими дверями. Внутрь из всей мебели нашлась печка, кухонный стол, мягкий диванчик. Для гостей, как объяснил кентавр. Сам Генрих спал в другой комнате, где вместо кровати на полу лежал матрас по типу японского футона. Правда, подушка тоже имелась и даже плед. А еще тумбочка, шкаф и целая оранжерея герани на подоконнике. Я заставила Генриха лечь и стала осматривать его ноги, оценивая масштаб проблемы.

Вскоре появился Глеб.

— Аптека у нас тут одна, — запыхавшись, прямо с порога сообщил он, — и лекарств там самый минимум...

— Да, мне уже сказали, что у вас все у Акулины лечатся травами и зельями, — со вздохом проговорила я. — Ну хоть что-нибудь удалось найти?

— Да, но аптекарь дал другой антибиотик...

Я глянула на принесенное лекарство: конечно, не все человеческие антибиотики подходят для лечения животных, но в нашем случае и животное-то только на половину, так что должно подействовать...

Повозиться пришлось немало, но без Глеба, который был постоянно на подхвате, все заняло бы еще больше времени. Наконец, дело было сделано, дальнейшие рекомендации больному выданы, в материальной благодарности отказано, и мы с Глебом покинули дом Генриха.

— Я могу проводить тебя до Полоскунов? — спросил Глеб осторожно.

— Проводи, — разрешила я, немного поколебавшись.

— А если позову погулять? — он решил взять следующую высоту.

— Нет, — ответила я спокойно, но твердо, — во всяком случае не сегодня. Я очень устала...

Я действительно была еще к этому не готова.

— Да, я понимаю.

Мы медленно пошли по улице.

— Аня, — заговорил снова Глеб, — прости меня за тот срыв. Я не смог контролировать себя в полной мере. Это отголоски полнолуния... И страх потерять себя.

От последней фразы сердце дрогнуло, но я все же сдержала его порыв.

— Я тоже немного перегнула палку в эмоциях, извини, — ответила я тихо.

— Нет, — запротестовал Глеб, — я тебя понимаю. И не виню. Поэтому хочу сказать... Чтобы ты знала... Я не буду тебя торопить. Ставить сроков. Думай, сколько тебе надо.

— Хорошо, — я кивнула. — Спасибо...

— Мир? — Глеб чуть улыбнулся и протянул мне руку.

— Мир, — я тоже усмехнулась и легонько пожала ее. Странные ощущения, будто прикасаюсь впервые... Привыкаю заново.

Мы как-то незаметно подошли к дому Полоскунов и остановились.

— И все-таки, — я внимательно посмотрела на его лицо, — какое у тебя зрение?

— Идеальное, — ответил он со смущенной полуулыбкой.

— И тут обман, — я с усмешкой качнула головой и открыла калитку. — Спасибо, что проводил, — и нырнула во двор. Затем, не оглядываясь, пошла к дому.

Мила перехватила меня во дворе, не дав зайти в дом.

— Аня, у меня к тебе огромная просьба, — заговорила она шепотом. — Сходи, пожалуйста, с Кирой после ужина на площадь.

— Я схожу, конечно, но с чего такая секретность? — я тоже понизила голос. — Зачем Кире снова на площадь? И зачем ей сопровождающий?

— Дело в том... — Мила опасливо глянула на окно кухни и оттащила меня подальше от него. — Дело в том, что Кира хочет подать заявку в конкурсе «Мисс Большие Перевертыши». А их начинают принимать сегодня после семи.

— Вы против ее участия там? — догадалась я. — Мне надо ее отговорить?

— Да нет же! — махнула рукой Мила. — Пусть участвует... Если выпадет шанс, конечно. Деньги за выигрыш нам точно не помешают, а сумма там приличная. Меня волнует другое. Уверена, она пойдет туда не только подавать заявку, а еще чтобы увидеться с Ваней Русым. Я-то думала, ей Антошка нравится, а оказывается… Нет, Ванька — парень он неплохой, но... Не из наших, понимаешь? Заяц он.

— Заяц? — я что-то растерялась.

— Ну да, в зайца обращается. Ладно, если бы песец какой, или лиса... Барсук на крайний случай! Но заяц! – ее распахнутые округлившиеся глаза пытались передать мне весь ужас ситуации. — Я не хочу зятя зайца!

— А сколько Кире лет, что ты уже о зяте задумываешься? — я не сдержала улыбку. — Еще до замужества сто раз передумает и влюбится в другого.

— Кире уже пятнадцать, — Мила поджала губы, словно обиделась. — И я в ее возрасте уже встречалась с Жорой, а как только мне стукнуло семнадцать, мы поженились. Не знаю, как у вас, людей, но у нас, оборотней, если уже отдал кому сердце, то это навсегда.

— У нас тоже бывает «навсегда», — и мне стало немного обидно за столь нелестный выпад в сторону людей, но я не стала взращивать в себе это чувство, тем более, я здесь в гостях, поэтому сказала уже более примирительно: — Хорошо, присмотрю я за Кирой. Только скажи, что надо сделать? А если их с этим парнем уже связывают чувства?

— Надеюсь, что не связывают, — Мила отряхнула фартук. — Их семья недавно у нас поселилась, не должны были еще раззнакомиться... Вот и хочу не допустить чего-то такого...

Я хотела сказать, что любовь бывает и с первого взгляда, а чтобы влюбиться иногда достаточно одной улыбки — и все, химический процесс запущен. Но промолчала. Мила сейчас в таком настроении, что лучше с ней не спорить. Сперва сама посмотрю на этого зайца, то бишь Ваню... Ну и постараюсь выполнить ее просьбу. Вдруг получится?

Кира восприняла мое желание пойти с ней в центр спокойно. Радости, конечно, не выказала, но и недовольства тоже. Таким образом, спустя полчаса мы вновь шагали в сторону праздничных площадок.

— И что это у вас за конкурс такой? — завела я разговор по пути. — Красоты?

— Не только, там разные задания, — Кира пока не сильно рвалась со мной болтать.

— И что за приз? Денежный?  Или еще что-то интересное? — не отступала я.

— Двести тысяч, разве мало? — усмехнулась Кира.

Я мысленно присвистнула: даже по столичным меркам это неплохо, что уж говорить о глубинке...

— И что ты сделаешь с этими деньгами, если выиграешь? — поинтересовалась я.

— Может, косметики куплю. Немного. Или платье. А остальное родителям отдам. Они хотят химчистку расширить, да и ремонта некоторые машины требуют, — по тону Киры не было слышно, что она приняла такое решение под давлением родителей. Ее действительно заботила судьба их семейного дела. И это похвально...

— А со скольких лет можно принимать участие в конкурсе? — спросила я для поддержания разговора.

— Как раз с пятнадцати, — отозвалась Кира с затаенной гордостью. — А крайний возраст двадцать пять.

Я усмехнулась про себя: как раз могу заскочить в последний вагон. Мысль мелькнула — и ушла, а мы между тем уже подходили к главной площади, где в этот час стало еще больше людей. Я пробежалась глазами по толпе в поисках знакомых лиц, но, к счастью, никого не заметила. Ни Серовых, ни Игната, ни Глеба... Но в самую гущу мы не пошли: Кира повела меня в сторону боковой улочки, в начале которой за небольшим круглым столиком сидела дородная женщина в розовом платье и соломенной шляпе. Около нее стояла очередь из нескольких девушек. Кира примостилась в конце, я рядом с ней.

— Печать не проявилась, попытайте удачу в следующий раз, — гулко произнесла дама в шляпе. Девушка, к которой она обращалась, сразу сникла, точно ей вынесли приговор.

— Следующая, — объявила женщина, и ею уже как-то незаметно оказалась Кира.

— Руку, — потребовали у нее. Девушка вытянула ее вперед, а дама прижала к ее ладони самую настоящую печать, старинную, громоздкую.

— Получилось! — радостно взвизгнула Кира, разглядывая на ладошке синеватый оттиск.

Я не успела полюбопытствовать у нее, в чем причина этого веселья и, вообще, что здесь происходит, как меня негодующе дернули за руку и со словами:

— Не зеваем и не задерживаем очередь, милочка! — тоже шлепнули печать на ладонь.

— И у тебя проявилась! — Кира расплылась в широкой улыбке.

— Ну да, — я с непонимающей усмешкой уставилась на чернильный ободок с бабочкой в центре. — И что это значит? Чему радоваться-то?