Сердце змеи (СИ) - Turner Jane - Страница 92

Не желая больше слушать это все, Миранда вдруг сделала то, чего от самой себя не ожидала – в один шаг приблизилась к Реддлу, приподнялась на цыпочки, обвила его руками и поцеловала. Тот в первое мгновение застыл, как каменное изваяние, а затем издал приглушенный стон, в котором смешалось все – ярость, ненависть, признание собственного поражения, жажда обладания… В следующий миг он прижал ее к себе с такой силой, что сделал больно, его губы смяли ее, подчиняя себе и лишая воли, его язык проник в ее рот, и Миранда растворилась в нем.

========== Глава 34 ==========

В коридоре что-то оглушительно загрохотало, послышалось радостное улюлюканье, и только после этого Том отпустил ее, позволяя вдохнуть. Задыхающаяся Миранда жадно глотала пыльный библиотечный воздух, чувствуя, как горит ее лицо, как выпрыгивает из груди сердце и как подгибаются колени. Но она по-прежнему испытывала желание вернуться в эти объятия, снова ощутить его поцелуи, дотронуться до него…

Снаружи опять что-то гулко загремело, и у Миранды закралось подозрение, что это Пивз опрокинул рыцарские доспехи и теперь забавлялся тем, что раскидывал их по коридору.

– Тебе пора идти спать, – заявил Реддл слегка отстраненно. В отличие от Миранды, ему, как обычно, удалось куда быстрее вернуть самоконтроль, хотя раскрасневшееся лицо, сбитое дыхание и растрепанные волосы выдавали его состояние. – И твоему… кавалеру тоже.

Вздрогнув, Миранда уставилась на все еще бесчувственного Игнотиуса, который так и лежал без движения у стены. Весь жар как рукой сняло, и она ощутила, как похолодели руки, а во рту появился горчащий привкус. Черт, что она натворила?! Как она могла так поступить? Реддл вновь мучил безвинного человека на ее глазах, пытал просто потому, что Пруэтт невовремя попался ему на глаза, и что сделала она?! Мало того, что сама поцеловала Реддла – и не для того, чтобы отвлечь его от Игнотиуса, а потому что ей самой захотелось этого! – так еще и сделала это в паре метров от своего бессознательного как бы парня, которого Реддл только что пытал! Да что с ней такое творится?! Почему она превращается в какое-то аморальное чудовище, для которого нет ничего святого?

– Я сотру ему память, – тем же прохладным тоном произнес Том, точно не он только что в слепой ярости признался, что не может причинить ей настоящий вред.

Впрочем, его подчеркнуто безразличное поведение в данный момент ее не обижало. Дураку понятно, что Реддлу понадобится время, чтобы привыкнуть к ней. Точнее, привыкнуть к мысли, что появился человек, которого Тому не удастся просто взять и уничтожить, как любого другого, если ему что-то взбредет в голову. И Миранда вполне готова потерпеть, не торопить его…

Как это ни ужасно, но в душе ей хотелось петь от счастья. Но осторожность победила, и Миранда быстро взглянула на Тома, чтобы убедиться, что он слишком занят наложением заклинания «Обливиэйт», чтобы заметить ее приподнятое настроение, а затем Миранда торопливо натянула маску серьезности. Но, Мерлин свидетель, сейчас это было сложно. Впервые за все время она получила настоящее доказательство того, что она небезразлична Реддлу! Это уже не манипуляция и не игра, он в самом деле не смог использовать на ней Круциатус, хотя для него это был самый закономерный способ выплеснуть гнев! Конечно, слова «Я люблю тебя» и неспособность подвергнуть ее пыткам – это немного разные вещи, но это же, мать его, лорд Волдеморт! Тут ни о каких здоровых человеческих отношениях речь даже не идет, можно только подстраиваться под такие – манипулятивные, нездоровые, целью которых является подчинение партнера. Ну и пусть! Но зато теперь она знает, что хоть что-то для него значит!

– Я не хочу больше видеть его рядом с тобой, – произнес Том спокойно, когда воспоминания Игнотиуса о последних тридцати минутах были стерты. – Я достаточно долго терпел, но больше этого не будет. Разберись с ним.

Миранда приподняла одну бровь, в который раз испытывая смесь восхищения и раздражения из-за этой несокрушимой уверенности в себе, которую ничто не могло поколебать.

– Извини, я что-то недопоняла. Ты хочешь, чтобы я сама порвала с моим же парнем?

– Оу, у меня и в мыслях не было тебе приказывать, – Том бросил на нее выразительный взгляд и холодно усмехнулся. – Разумеется, ты вольна делать, что пожелаешь. Я лишь предупреждаю тебя, что, если ты не поговоришь с ним сама, это сделаю я. Как ты думаешь, мне удастся быть достаточно убедительным?

Миранда чуть побледнела, когда осознала, что разговор Реддла с Игнотиусом явно будет коротким, но от этого не менее содержательным. И, скорее всего, Пруэтта после этого разговора придется доставить в Больничное крыло, ибо добраться туда самостоятельно он точно не сможет. Эти беспощадные слова Тома, произнесенные тем же равнодушным тоном, не оставляющим никаких сомнений в том, что свою угрозу он исполнит, пугали, заставляли ее покрыться мурашками… и в то же время Миранда, к полному своему стыду, ощутила, как по телу от них разливается странная истома. Эта властность Тома, его готовность пойти по головам, чтобы добиться своего, абсолютное равнодушие к правилам и нормам морали в обычной жизни пугали и отталкивали, но сейчас… Когда центром его мыслей была она, и именно на нее был направлен нездоровый, извращенный интерес его искалеченной души…

Мерлин, это возбуждало.

– Я больше не желаю видеть, как он тянет к тебе руки, – подытожил Том. – Пускай держится от тебя настолько далеко, насколько это вообще возможно. Сможешь доходчиво объяснить это ему? Или предпочтешь, чтобы этим занялся я?

Лично ей было очевидно, что второй вечер пыток – это последнее, чего заслуживал Игнотиус.

– Справлюсь, – сквозь зубы процедила она.

– Как пожелаешь.

Медленно, неуверенно, как сомнамбула, Игнотиус поднялся на ноги. По сторонам он смотрел отсутствующим, бессмысленным взглядом, и создавалось впечатление, что он попросту не видит ни Реддла, ни Миранду. Покачнувшись, он сделал неверный шаг к двери.

– Я провожу его в башню Гриффиндора, – сказала Миранда встревоженно, опасаясь, что Игнотиус по пути вполне может навернуться с лестницы и сломать себе шею.

Том только кивнул. Миранда торопливо собрала со стола свои вещи и хотела было затолкать в сумку «Наитемнейшее искусство», но ее остановил жесткий голос:

– Книгу оставь.

Подумав, что вступать с Томом в конфронтацию на предмет, имевший для него первостепенное значение, будет крайне неразумно, Миранда послушно положила книгу обратно на стол. Раз все, связанное с темой бессмертия, Реддл воспринимает так болезненно – ради Мерлина, она не станет его провоцировать. Самое главное она уже узнала.

Утром воскресенья состоялся долгожданный матч по квиддичу, на который собралась вся школа. Расставание с Игнотиусом Миранда отложила на следующий день – подрывать моральный дух капитана команды накануне игры со Слизерином было в корне неправильно. С утра Игнотиус выглядел вполне прилично, о предыдущем вечере вообще ничего не помнил. Координация движений полностью восстановилась, погода за окном была ясная, но все такая же ветреная, что обещало непростой матч. Тем не менее, команда с довольно боевым настроем ушла на поле, куда за ними после завтрака потянулась вся школа. Миранда же, как и раньше, не видела смысла притворяться заинтересованной в том, до чего ей не было никакого дела, и вновь осталась в замке.

До середины дня она находилась в гостиной Гриффиндора, занимаясь домашними заданиями. В башне она была одна, и когда на обед спустилась в Большой зал, увидела там лишь нескольких человек, казавшихся какими-то на удивление маленькими и незаметными за длинными пустыми факультетскими столами. Две шестикурсницы с Когтеврана, четверокурсник с Гриффиндора, который этим утром был на отработке у Прингла, Эдвард Аббот с Пуффендуя, который даже за едой сидел, склонившись над книгой… Должно быть, в замке остались только те, кто либо не смог попасть на игру, либо, как и она, не интересовался магическим спортом.