Кент (СИ) - Синякова Елена "(Blue_Eyes_Witch)" - Страница 31

…где был Бродяга.

С окровавленными бинтами, которые были на его сбитых кулаках, облаченный как всегда в одним лишь тонкие спортивные брюки и с забавным хвостиком на затылке, чтобы его светлые волосы не мешались в этом нелегком деле — бить до одури второго мужчину, который был напротив, чьи черты лица просто невозможно было рассмотреть, ибо от черт не осталось ничего — только сплошное кровавое месиво.

Кровь была и на теле Бродяги.

Она стекала каплями, собираясь струйками и впитываясь в резинку штанов, но принадлежала явно не ему.

Словно заколдованная я смотрела на него, не в силах моргнуть или отвести своего дрожащего взгляда, вбирая в себя образ того мужчины, которого я совсем не знала.

Да, он мог быть чертовски очаровательным и обаятельным, когда хохотал и смотрел своими лукавыми глазами, в которых сверкали бликами смешинки и азарт.

Мог быть невероятно сексуальным, нахальным и самоуверенным, когда ухмылялся своей коронной ухмылочкой, пожирая глазами, в которых был животный голод, раздевающий и ласкающий тебя так открыто и чувственно, словно на грани крика, перетекающего в стон.

А мог быть как сейчас — уверенным, властным, опасным и безумно жестоким, когда в каждом его движении сквозила огромная сила и почти маниакальная жажда крови и боли. Он был словно зверь.

Словно идеальный убийца с холодным, жестким взглядом, в котором нельзя было найти и капли милосердия.

То, как он двигался сейчас, расхаживая вдоль клетки мимо поверженного противника, который, хрипя, пытался подняться на ноги, напоминало истинного хищника, что живет лишь по законам своих инстинктов, не понимая даже человеческой речи.

То, что он не трогал мужчину на полу, не было актом помилования, он словно ждал минуты того, когда сможет исполнить волю беснующейся толпы, которая продолжала кричать и скандировать: «ДОБЕЙ!»

Испуганно застыв, я стояла напротив клетки, отделяемая от нее и гор денег лишь двумя столиками, прижимая к себе пустой поднос и не в силах заставить себя двинуться назад, оторвав взгляд от Бродяги, которого я еще не видела ТАКИМ.

Нужно было уходить. Сейчас же.

Он не врал, когда говорил мне в ту ночь, что скажет один раз.

Теперь я видела это.

Я чувствовала всем своим окаменевшим телом, на котором дыбом встали все тонкие волосинки, заставляя меня задохнуться и проглотить собственный писк, когда его глаза остановились на мне.

Голубые. Холодные. Жестокие.

Опаляющие жаждой крови, боли и власти.

Это была всего лишь секунда.

Один дрожащий миг между вдохом и выдохом, когда мое сердце сделало сто ударов, и его пушистые, чуть светлые на кончиках ресницы дрогнули, скользнув по моему напряженному телу от макушки с убранными волосами до кончиков непривычных туфель.

Всего лишь секунда, которая понадобилась второму мужчине, чтобы поймать Бродягу в явном смятении, когда тот подскочил с песка, ударив его с такой силой, что Бродяга рухнул на колени, выплевывая кровь изо рта.

Всего лишь секунда, когда в большом зале повисла звенящая от напряжения тишина, и почти сотня мужчин онемели от неожиданности, огромными глазами глядя на того, кого не мог победить на протяжении многих месяцев.

И никто не победит!

Я могла думать лишь об этом, когда Бродяга облизнул свои губы, слизывая с них кровь, улыбнувшись хищно и жесткого, и вдруг расхохотался, запрокидывая голову.

Его смех прозвучал, словно выстрел в этой тишине, когда все мужчины разом снова что-то закричали яростно и возбужденно, принявшись кидать деньги все больше и больше на красную сторону, на которой хохотал Бродяга, выглядя в эту секунду настоящим маньяком, который веселился от души, предчувствуя, что получит то, что желает.

— Убей его!! — закричал кто-то из мужчин за столиками надрывно и дрожа от возбуждения, кидая целую пачку денег, которая пролетела над столиками, врезаясь в ограждение клетки и с глухим шлепком падая в гору остальных денег у ног Бродяги, когда он поднялся, медленно потянув шею сначала вправо, а затем влево.

— Уйди, — Бродяге не нужно было кричать, чтобы я услышала его хищный, вибрирующий от эмоций голос, видя, как сверкнули его глаза, снова настойчиво и жадно скользнув по мне, но не поднимаясь до уровня глаз, когда я шарахнулась в сторону, поспешно отворачиваясь.

Он был, словно хищник, который почувствовал свою жертву, уже не в силах остановиться.

Как акула, которая ощущала кровь и плыла целенаправленно и уверенно вперед за этой кровью, чтобы получить ее сполна и насытиться.

Он не остановится…

Я почти бежала до стойки, с тоской понимая, что рядом нет моего Себа, который обнял бы меня, успокоил и сказал, что все в порядке, даже если это было совсем не так.

И я бы поверила ему! Я бы спряталась от этого сумасшедшего мира в его руках, чтобы только не слышать того, как за спиной раздались новые удары

…один, второй, третьей….много-много глухих ужасающих ударов, от которых мужчина стонал, хрипел и тяжело кашлял, не в силах выдавить ни звука о своем спасении, потому что Бродяга все бил и бил…

Бил до тех пор, пока не стало тихо, и безумный ор мужских голосов не достиг своего апогея, разразившись свистом и едва ли не песнями, и какой-то голос проговорил в микрофон торжественно и растягивая слова, как обычно это делали на всех официальных боях:

— Ииииииии снова побеждает наш вееееееликий и несраааааавненный Бродяга!!!!!!

Пол и стены этого жуткого места содрогнулись от восторженных криков обезумевших от крови и драки мужчин, что вскакивали со своих мест, переворачивая столики и разбивая свои опустошенные бокалы, заставляя меня содрогаться каждый раз, плотно закрывая глаза и проклиная босса и эту чертову работу.

Я не смогу оставаться здесь!

— Ты сюда работать пришла или сопли пускать?! — я подпрыгнула, когда рядом со мной с грохотом опустился на барную стойку очередной поднос, заставленный новыми заказами, — То, что происходит на ринге, не твоего ума дело и не твоих глаз работа! Займись уже, тем, чем должна, или вали отсюда!

Господи…никакой древний Рим с его гладиаторскими боями и жестокостью не сравниться с «неземным обаянием» этого засушенного стручка с замашками самого Калигулы воистину!

Лишь бы отработать эту ночь, а там я придумаю, что делать дальше.

Собраться с мыслями все-равно не получалось, когда я рассеянно наблюдала за тем, как в помещении появились какие-то неприметные люди, которые очень быстро и незаметно убрали с пола осколки, поставили на места все столики и исчезли так же внезапно, как появились, отчего становилось очевидным, что подобное поведение посетителей здесь было нормой.

Нет, я не привыкну…но эту ночь нужно было провести достойно, чтобы большому боссу потом не докладывала эта сопля за барной стойкой о моем очередном проколе.

Едва ли потом мне поможет даже Бродяга.

Черт возьми, я старалась быстро ходить между столиками, глядя лишь себе под ноги, но буквально кожей чувствовала на себе его навязчивый, тяжелый, раздевающий взгляд, пока комментатор этого боя вещал откуда-то из колонок, что любой желающий может опробовать свои силы в бое с непревзойденным победителем, свергнуть с престала которого еще не смог никто.

Неужели этот полоумный мужчина искренне думал, что среди посетителей найдется хоть один во всю голову больной, кто войдет в клетку и встанет напротив того, кто заработал только за эту ночь пару мешков денег тем, что делал из человека кровавую тряпочку, которую потом поспешно уносили какие-то люди на носилках?!

Я уже ненавидела столики в каждом ряду, начина с седьмого, потому что они были ближе всего к рингу…и ходящему там Бродяге, который спокойно курил и щурился, раздевая меня своими наглыми глазами, словно вокруг него не было толпы людей, что снова жаждала битвы, крови и боли, готовые платить за это еще и еще.

Поставив последние наполненные стаканы за столик номер девять, и резко развернувшись на каблуках, чтобы уйти, как можно быстрее, не поднимая глаз на Бродягу и его разъедающий меня взгляд, я поняла, что не могу сделать и шага вперед.