Книга шестая: Исход (СИ) - Злобин Михаил - Страница 16

Чтобы призвать к порядку и подавить внезапный бунт, мне пришлось прибегнуть к помощи марионеток. Когда три десятка глоток синхронно проорали: «МОЛЧА-А-АТЬ!», с потолка вроде бы даже посыпалась какая-то мелкая пыль. Бойцы от неожиданности присели, похватав от испуга «Валы», и так и остались стоять на полусогнутых ногах, судорожно тиская автоматы.

–Уже забыли, какое мое условие вы безоговорочно приняли? – Угрожающе осведомился я, одаряя каждого спецназовца жгучим взглядом исподлобья. – До тех пор, пока мы не выберемся отсюда, единственное слово, которое имеет вес – мое! Если сказал, отдать автоматы, значит, вы их отдадите. Если скажу прыгать на одной ноге и гавкать – будете и прыгать, и гавкать. Я понятно выразился?!

Военные, судя по кислым минам, как своего командира меня не воспринимали, да и я, если говорить откровенно, периодически забывал, что имею право отдавать приказы. Однако же, за язык их никто не тянул, поэтому им пришлось сейчас признать мое главенство.

– Но как же мы будем без оружия? – На этот раз вопрос от спецназовцев прозвучал тихо, чуть ли не жалобно.

В ответ я иронично вздернул бровь и поинтересовался:

– И сильно ли оно вам помогло против противника, которого вы даже выцелить не могли?

– А эти, – небрежный кивок в сторону марионеток, – справятся что ли? Это же не мотыга какая, это «Валы!» Тут сноровка нужна и опыт…

К говорившему солдату тут же подскочил мертвец из мародеров, сдернул у него с головы автомат, и прямо на весу принялся проводить его неполную разборку, выкладывая запчасти автомата в протянутые ладони другого зомби. Под удивленными взглядами спецназовцев, ходячий труп вынул магазин, отжал защелку глушителя, снял сам глушитель, затем отделил сепаратор, пружину, вскрыл ствольную коробку, вытащил ударный механизм, ударник, отделил затворную раму, цевье… А собрал «Вал» покойник еще быстрее, потому что ему пришел на помощь второй мертвец, помогавший до этого держать части автомата.

Их руки мелькали с такой скоростью, предвосхищая и дополняя действия друг друга, что мозг любого наблюдателя начинал воспринимать их единым четырехруким организмом. Я не засекал времени, но мне показалось, что норматив по сборке-разборке оружия они выполнили раза в полтора быстрее установленного минимума.

– В бою они могут взаимодействовать так же. Еще возражения будут? – Поинтересовался я у впечатленных такой демонстрацией слаженности военных.

И несогласных больше не нашлось. Стволы и запасные магазины бойцы передали марионеткам, оставив себе на всякий пожарный случай только свои ножи и по паре «Фениксов».

Вот теперь шансы на выживание у нашего отряда возросли если не на порядки, то весьма существенно. По крайней мере, наша обороноспособность вознеслась на недостижимую для живых высоту.

Сжав и разжав несколько раз кулак с вживленной иглой, я недовольно поморщился, потому что боль сумела пробиться к моему Дару только раз на пятый или шестой. А я прекрасно понимал, что пришел не на сдачу крови, и что в бою мне никто не даст времени работать кулачком. Когда против тебя выходят такие монстры, каждая секунда становится необычайной ценностью, граничащей с роскошью. И тратить эти драгоценные секунды на попытки поймать нужное ощущение и настроить себя, означает провал… Надо срочно разбираться в себе, и научиться ускоряться по первой же надобности, а не когда получится. Пожалуй, пока ждем мотовоз, этим я и займусь…

Захват поезда прошел легко, если не сказать буднично. Когда у мародеров наступило время для сеанса связи, мои марионетки передали информацию о том, что сорвали крайне богатый куш. Эта весть по цепочке радиоточек потекла к большим боссам, которые командовали сбором и перераспределением столичных благ, и заодно курировали логистический вопрос.

В общем, предводители грабителей очень заинтересовались, что же за богатство свалилось на головы здешней ячейке, и назначили эту станцию самой приоритетной остановкой для мотовоза. Короче говоря, мародеры клюнули, заглотив приманку по самые жабры, и уже через сорок минут на станцию приехал локомотив всего лишь с тремя членами экипажа на борту. Их я собирался умертвить сразу же, но толкнувший меня под локоть Нулевой, очень точно уловивший мои намерения, осторожно осведомился, не приблизит ли меня этот поступок к тому кровавому безумию, которого я пытаюсь избежать?

Рассудив, что солдат вполне прав, и что воздействовать на прибывших мародеров можно вполне традиционными методами убеждения и устрашения, не прибегая к использованию Дара, я просто приказал марионеткам намять им бока. После непродолжительной, но очень располагающей к сотрудничеству экзекуции, вся троица оказалась полностью готова к сотрудничеству и выполнению моих указаний.

В кабине удалось разместиться только самому машинисту и четырем марионеткам, которые в восемь глаз пристально следили за его действиями, доводя едва ли не до нервоза. Ну а остальным, включая меня, пришлось тесниться на погрузочной платформе. А она, скажем так, была вовсе не огромной, всего около двух с половиной метров в ширину и немногим меньше четырех метров в длину. Так что набиваться нам пришлось очень плотно, как селедкам в бочке, а некоторых мертвецов я и вовсе оказался вынужден отселить на крышу кабины. Потому что иначе не помещались. Но вот подошла к концу погрузка, окончены приготовления, и мертвецы ткнули машинисту стволами «Валов» под ребра, недвусмысленно намекая, что пора трогаться. Черный зев тоннеля неспешно дернулся нам навстречу, натужно загудел дизель и чуть вздрогнула платформа с пассажирами. Мотовоз быстро набрал свою крейсерскую скорость, и повез нас по обесточенной подземке.

Поезд метрополитена, конечно, домчал бы нас до конечной станции значительно быстрее, чем медленный технический локомотив, но по сравнению с тем, если б мы топали ногами, такой способ передвижения все равно выигрывал с огромным отрывом.

Уже через полтора часа мы вышли на станции Лаурентина и, соблюдая боевой порядок, двинулись к выходу на поверхность. Отсюда до схрона с нашими «Касатками» было километров пятнадцать. Расстояние, на преодоление которого в прошлый раз у нас ушло больше ночи, теперь нам предстояло промчать за… не знаю, за сколько. Но чем быстрее, тем лучше. Возможно нам удастся воспользоваться чьим-нибудь брошенным транспортом, ведь в отличие от Рима, дороги которого были запружены покинутыми автомобилями, в пригороде ситуация обстояла не в пример лучше. Грубо говоря, вероятность проехать часть маршрута была вполне неиллюзорная.

Подниматься приходилось в кромешной темноте, так что солдаты надели приборы ночного видения, а марионетки довольствовались тем, что видел я. Чем ближе был выход, тем светлее становилось вокруг нас, а это значило, что на поверхности ночь уже подходила к концу, уступая место предутренним сумеркам. И действительно, когда мы вышли на поверхность, оказалось, что небо уже сменило свой чернильный цвет на бледно серый, а где-то вдалеке горизонт позолотили первые лучи восходящего солнца. Если дойдет до схватки, никаких преимуществ перед Кадаврами у нас не будет, ведь при свете дня они смогут прекрасно нас разглядеть.

Тут же забубнил что-то под маской Нулевой. Очевидно, что восстановилась связь с центром, и он теперь в предельно лаконичной манере доносил все подробности о наших приключениях до командования.

– Катер готов подобрать нас, – отрапортовал наконец военный, – нам нужно лишь добраться до берега и скинуть координаты.

Молча кивнув в знак того, что принял к сведению его слова, я отдал приказ выдвигаться. Загнав живых людей в центр нашего построения, я с марионетками конвоировал их в сторону побережья, опасливо прощупывая пространство на предельном для моего Дара расстоянии. Подозрительное затишье накаляло нервы похлеще, чем нацеленное в переносицу ружье. Я не мог нащупать вокруг ни единой души, ни живой, ни мертвой, словно окраина итальянской столицы в одночасье обезлюдела. Несколько дней назад, когда мы двигались в строго противоположном направлении, все было совсем иначе. Тут и Кадавры кишели через каждые пятьдесят метров, и прячущиеся горожане периодически отсвечивали в пределах моего восприятия. А сейчас… я будто бы вел отряд по выжженной пустыне где-то на окраинах Сомали, а не по некогда оживленному курортному городу.