1917: Вперед, Империя! - Марков-Бабкин Владимир - Страница 5

– Вы испросили срочную аудиенцию. Что-то случилось?

– Случилось, ваше императорское величество! На девять утра завтрашнего дня был назначен старт второй экспедиции к месту падения марсианского корабля. Мы уже начали погрузку оборудования и прочих припасов. Но тут на авто приехал генерал Кованько и объявил, что отправка экспедиции откладывается на неопределенный срок, а дирижабль прикомандировывается в Министерство информации к господину Суворину. Приказал разгружать припасы и тут же уехал, не слушая никакие мои аргументы! Я немедленно обратился в вашу Канцелярию и испросил срочной аудиенции, как вы мне дозволили делать при насущной необходимости. Это возмутительное и совершенно безобразное происшествие – сорвать отправку, возможно, одной из величайших экспедиций в истории современной науки! Я решительно протестую!

Циолковский и дальше изливал мне в уши свою печаль. Эмоционально и решительно, как он умеет это делать. Плевать ему на все чинопочитания и прочие верноподданнические пиететы с этикетами. Прямой и решительный, он шел к своей цели. Другое дело, что с организационными способностями у него, как у любого гения науки, было не все хорошо. Но для этого я ему организовал помощников.

Я смотрел на ученого, который то и дело в нервном возбуждении теребил свою бороду, и невольно сравнивал его с образом, который был привычен мне из истории, где он был глубоким стариком с огромным металлическим конусом, при помощи которого он пытался расслышать то, что говорили окружающие. Ничего подобного! Ему сейчас всего-то пятьдесят девять лет – самый расцвет для ученого мужа! А уж как он кипятился…

– Да, Константин Эдуардович, я в курсе. Всем дирижаблям, всей Первой особой воздушной дивизии временно изменили установленные графики полетов. И ваш «Гигант» не исключение.

Один из первопроходцев воздухоплавания и космонавтики насупился. Наконец хмуро поинтересовался:

– Могу я узнать, чем вызван подобный переполох?

Хмыкаю.

– Вы, Константин Эдуардович, газеты читаете?

– И даже радио слушаю, ваше величество.

– Прекрасно. Значит, вы должны быть в курсе того, что происходит сейчас в Европе.

– Война.

Киваю согласно.

– Именно. Более того, идут сражения на улицах Парижа, британцы застряли на его подступах, вся Франция охвачена гражданской войной. Беспорядки в Швейцарии, военный переворот в Испании, германцы наступают на Западном фронте. Америка вступила в войну. А уж что творится в Австро-Венгрии, и описать трудно – сплошные беспорядки, местами перетекающие в баррикады и стрельбу.

Ученый изобразил недоумение.

– Я все это слышал. Но я не совсем понимаю, ваше величество, какое отношение это все имеет к отмене плановой экспедиции в район Подкаменной Тунгуски.

Поднимаю бровь.

– Ну, в общем-то, можно сказать, что и никакого. Если вы уже овладели марсианскими технологиями и можете перенестись на три с половиной тысячи верст без дирижабля, то я буду только рад и горячо пожму вашу руку. Или вы желаете на поезде отправиться, а потом на лошадях?

– Нет, на поезде решительно невозможно, к моменту, как мы туда доберемся, уже закончится сезон, погода испортится, и нам там будет совершенно нечего делать. Мы просто не сможем работать до самой весны, а потому будем вынуждены либо вернуться, либо зимовать где-то в Сибири, поближе к месту катастрофы. Но это все будет время, которое украли у науки. Нам нужен дирижабль!

Киваю головой сочувственно.

– Понимаю, Константин Эдуардович, понимаю. Но пока не могу ничего с этим поделать – все дирижабли заняты срочной транспортировкой грузов на фронт, поскольку боевые действия на Кавказском и на наших западных фронтах могут начаться в любой момент, а войскам срочно нужны военные грузы. Поэтому мы вынуждены задействовать для этой цели все, что у нас есть. Много дирижабль не поднимет, но зато он может осуществлять доставку грузов с большой скоростью, преодолевая за пару дней то расстояние, которое заняло бы неделю, а то и две по железной дороге. А у нас каждый час на счету сейчас. Поверьте, я с тяжелым сердцем давал согласие на привлечение дирижабля «Гигант» к этим перевозкам, вы знаете, как я отношусь к марсианскому проекту, но на карту поставлена судьба отечества, прошу это понять. Даже тысяча пулеметов и автоматов Федорова могут решить исход большого сражения.

Циолковский почесал бороду, а затем возразил:

– Однако, ваше величество, дирижабль у нас забрали вовсе не для перевозки пулеметов. «Гигант» передан Министерству информации. И я решительно не понимаю, какими аргументами тут руководствовались. Сомневаюсь, что господин Суворин туда отправится с автоматом Федорова в руках! Насколько мне известно, в дирижабль погрузили какое-то кинооборудование и много упаковок, видимо, с газетами.

– Константин Эдуардович, а не хотите ли поступить в разведку? А? Пожалую хороший чин, жалование, паек…

– Нет, государь, не хочу.

– Ну, раз вы узнали, что именно погрузили в дирижабль на Ходынском аэродроме, то должны же вы понимать, что войны выигрываются не только пулями, но и словом. Открою вам военную тайну: дирижабль «Гигант» везет в войска триста копий фильма «Герои крепости Осовец», кино- и фотоматериалы про преступления против русского населения в Германии и Австро-Венгрии, против христиан Турции, про концлагерь Талергоф, про германские планы отобрать у русского мужика всю землю и ввести крепостное право с немецкими помещиками. Дирижабль везет в своем чреве десятки тысяч экземпляров плакатов и газет с лубочными картинками. А вы говорите – пулеметы…

Ученый хмуро кивнул, но не сдался.

– И все же, ваше величество, когда мы можем рассчитывать на возвращение нам «Гиганта» или любого другого дирижабля, который сможет нас доставить к месту катастрофы марсианского корабля?

Я покачал головой.

– Боюсь, что это зависит от того, начнутся ли боевые действия в ближайшее время. Потерпите недели две-три.

Циолковский отчаянно замахал руками.

– Это решительно невозможно, государь! Решительно! Мы упустим сезон и ничего не успеем в этом году!

Пожимаю плечами.

– Ну, марсианский корабль, если он там есть, конечно, пролежал в тайге девять лет. Подождет, я думаю, и до весны.

– Ваше величество! – Циолковский буквально вскричал. – Я же вам уже говорил, мы можем потерять все! Это преступление против российской и мировой науки! Все будущее человечества поставлено на карту!

И в таком вот духе. Я слушал, кивал. А что я мог сказать? Что марсианского корабля там не было, нет и не будет? Что Марс вообще необитаем? Ага, конечно, я для этого всю эту историю придумал, дирижабль к месту падения Тунгусского метеорита гонял, жуткие ящики из дирижабля в страшной Сухаревской башне прятал, вот это вот все зря, что ли?

Я ж не виноват, что события в Европе пошли совсем не так, как планировалось, и у меня нет, похоже, возможности ждать до весны 1918 года с ударом! Если я сейчас не ударю, то меня самого ударят. Причем свои же. Возможно, даже табакеркой…

– И, ваше величество, если мне будет дозволено, я хотел уточнить по поводу Сухаревской башни…

– А что с ней?

– Я хотел бы поработать с привезенными образцами.

– Константин Эдуардович, это секретный военный объект, подчиненный, как вы догадались, Министерству обороны, гражданским лицам там совершенно нечего делать. Вы же получили материалы и образцы для изучения.

– Но, государь, нам выдали лишь два ящика. А было их целых три грузовых автомобиля. Вот и газета господина Проппера из Стокгольма даже назначила щедрую награду за любые сведения о тайном грузе.

– Желаете получить эту награду?

– Я ученый, ваше величество. Деньги для меня не имеют цены. А вот знания! Что-то же привез дирижабль из Сибири в первую экспедицию, которая была засекречена! И как-то странно, что объект Министерства обороны охраняют солдаты Отдельного жандармского дивизиона. И я вновь ходатайствую перед вашим величеством дать мне допуск к этим секретам. Готов подписать любые обязательства по охране государственной и военной тайны.