Стая (СИ) - Риз Лаванда - Страница 1

Лаванда Риз

Стая

Бродячий образ жизни уже довольно давно незаметно превратился в форму моего существования, но я предпочитаю называть себя кочевницей, звучит благородней и не сквозит такой унылой безнадёгой.

Я сознательно решила скитаться по свету, выбрав таким образом горько-сладкую свободу. … Свободу … хм.

Хотя преимущества и недостатки присущи любому решению. Были они и у моего выбора. Отрицательной стороной - стало моё одиночество и запрет на любовь, а точнее на долгосрочные стабильные отношения. Иногда, в буквальном смысле я просто выла от этого гнетущего ощущения пустоты, даже не прибегая к трансформации.

По правде я редко принимаю свою иную форму, потому что упорно избегаю обращаться к своей сути. Не то чтобы я сильно стыдилась или меня это терзало, нет. Просто у меня для этого есть веская, на мой взгляд, причина – я до ужаса хочу быть нормальной, как все обычные люди, ну или хотя бы казаться такой со стороны.

Без лишней скромности скажу, что я достаточно хорошо умею контролировать себя, знаю секреты маскировки, и непосвященный человек ни за что не отличит меня от среднестатистической девушки.

За последнее время я так наловчилась, что даже вульфены или охотники не в состоянии с первого раза распознать во мне волчицу.

 …Да-да, я принадлежу к племени полулюдей – вульфенам. И мало того, будто этого уже не достаточно – я ещё и альфа самка, что крайне редко для моего вида, женщин вожаков раз-два и обчёлся. Но я отреклась от своей лидерской участи,  не хочу влачить бремя ответственности, не хочу привязываться, не хочу бояться и переживать. Потому что терять больно, а альфе, если кто-то гибнет из его стаи - больнее во стократ.

Вульфены существуют на Земле испокон веков, скрываясь на задворках цивилизации, маскируя свои сути, крадучись в сумерках, оставляя лишь шорох. Люди видят нас, но никак не догадываются о другой ветке человекоподобных, живущих у них прямо под носом. Соблюдать осторожность у нас в крови – это непреложный закон, краеугольный камень, наша Библия. Даже трёхлетний малыш вульфен следует самосохранению на уровне инстинктов. Мои сородичи предпочитают не высовываться – не занимают высоких руководящих постов, не лезут в политику, не творят на поприще культуры, не создают свои религиозные секты, не выставляют себя мега героями и даже не занимаются благотворительностью. Любое излишнее внимание общественности для нас пагубно. Мне с детства основательно вбили в голову, что я другая, что мои эмоции могут создать для меня угрозу, что мои природные способности могут выдать меня и подвергнуть опасности, поэтому я иду по жизни на цыпочках, готовая в любую минуту сорваться на бег.

У нашего племени есть свои законы, и даже кочуя, я должна соблюдать их, потому что иначе охотники могут  меня вычислить и привлечь к ответственности. У них разговор короткий – прибьют к чертям собачим, инсценировав несчастный случай.

 Охотниками как раз и являются те посвященные из людей, своего рода законодательная власть в моём мире, где знания среди них передаются из поколения в поколение – от отца к сыну. Они призваны служить двум сторонам. Охотники следят, чтобы вульфены не вредили друг другу и не причиняли урон людям.

     Я выросла в стае моей бабушки Эмбер. Так, небольшая община, пара семей таких же вульфенов, как и мы. Бабуля родилась альфой, как и я. Многому в жизни меня научила именно она, пока не пришло моё время. Дело в том, что в моей семье было всё не так просто. Хотя, так конечно же может выразиться абсолютно каждый повествуя о своих родных, но, по-моему, мы всё равно были отмечены неким  темным роком.

Постараюсь объяснить, мне бы хотелось, чтобы меня почувствовали, чтобы поняли каково это быть мною. Я мечтаю, чтобы хотя бы ненадолго кто-то смог влезть в мою шкуру, увидеть моими глазами и ощутить, что же проходит через моё сердце.

  …Мои родители были обычными вульфенами, и мама и папа беспрекословно подчинялись воле бабушки. Альфа ген передался мне и моему старшему брату через поколение, поэтому нас с Терри всегда ставили рангом выше, чем других взрослых вульфенов в стае, не говоря уже о детях. Не скажу, что  в моём детстве была сплошная вседозволенность, моя бабка Эмбер была строга, и я не имела права ослушаться её, иначе меня и   наказывали жестче, чем остальных детей. Но благодаря её заботе я достаточно хорошо заучила уроки выживания, всё, что я умею и знаю, а это не мало – от неё. Наши с Терри родители погибли в страшной автокатастрофе, когда мне было десять лет. Вернее они получили травмы не совместимые с жизнью, но всё ещё продолжали мучиться в агонии. Вульфен не может скончаться от болезни или от травм, умереть  естественно, даже когда тело уже не способно регенерировать раны, наш уникальный мозг не позволяет отойти в мир иной, для этого нужно отсечь вульфену голову, либо более жестокий способ – вырвать сердце. Если случается что вульфен всё же доживает до дряхлой старости, слабеющему и затухающему старику, со всеми почестями всё равно должны отделить голову, чтобы отпустить его душу на покой. Очень редко среди нашего племени случаются самоубийства, когда вульфен вырывает из груди своё сердце. Для человека это жутко, а вот для оборотней привычны и более страшные вещи.

 Бабушка забрала родителей из больницы, собрала нашу стаю, достала ритуальный меч и собственноручно  отсекла им головы. Сначала своей дочери,  то есть моей маме, затем отцу. …Тогда же я и испытала  первый ужас и безвозвратную потерю в своей жизни. Страшно. ….Их боль ты ощущаешь каждой своей клеткой. И даже не передать словами, что я тогда чувствовала. Мой брат меня еле удержал, чуть не сломав мне кости на руках. С одной стороны я понимала, что это освобождало родителей от мук, а с другой надеялась до последней секунды, ведь это были мои мама и папа.

….Второй потерей стал мой брат. Нет, Терри не умер – он просто повзрослел. А всё потому что двое взрослых альф не могут находиться на одной территории, это воспламеняет соперничество, дух зверя не может терпеть конкурента. В таких случаях, когда в одной семье несколько альф – младшие либо уходят, либо убивают старших. Естественно Терри не смог поднять руку на Эмбер, она была нашим учителем, она заменила нам наших родителей, и думаю, он любил её, поэтому и ушёл.

Провожая его взглядом, бабушка сказала мне, что теперь нам с Терри лучше больше никогда не встречаться, что для нашей же безопасности нам не стоит попадаться друг другу на глаза, несмотря на то, что мы родные брат и сестра. Взрослые альфы не могут совладать с жаждой убрать соперника, родственные связи по сравнению с этим кровожадным желанием ничто.

Я скучала по брату. Тосковала, металась раненым зверем. Мне и сейчас его не хватает. С тех пор от него не было ни звонков, ни писем, и Терри стал ещё одним кусочком, который от меня оторвали.

А потом настала и моя очередь – я достигла своего совершеннолетия. Это такое жуткое чувство, когда тебя невозможно бесит член твоей семьи, самый близкий, родная кровь. Тебя дико раздражает его голос, его замечания, походка, манера есть, жесты, его запах становится для тебя отвратительным. Это сводит с ума, ты перестаёшь ощущать теплоту, чувство любви к этому человеку и ты начинаешь ненавидеть, постепенно задумываясь, как бы тебе хотелось избавиться от него, запустив в его плоть свои клыки. И чтобы не случилось самого страшного – мне тоже пришлось уйти из родного дома. Навсегда. Это стало моей третей потерей.

Принять свой новый образ жизни было не просто даже по нечеловеческим меркам. Неделями я напрасно пыталась оторваться от собственной тени, редко задерживалась взглядом на своём отражении, в особенности я избегала смотреть себе в глаза. Они одни не лгали мне – в них я отчётливо видела свою суть. Не человек и не зверь.