Проклятые коты, острые мечи и жестокая магия (СИ) - Андрейко Александр Юрьевич - Страница 9

— Это не ерунда, я верю, что добро возвращается. Зло возвращается тоже, — возразил ему напарник, когда они устало сидели снаружи пещеры, поглощённые мрачными тенями падающими от скал. Да, именно напарник, Валик просто не мог называть учителем кого-то своего возраста, хотя фактически так и было. Да и Андрей не настаивал, ему было плевать на подобные понты, он был слишком простым для этого.

Возможно именно поэтому, услышав от него очередную чушь, Валик не мог сдержать хихиканье.

— Хи-хи! Ха-ха-ха! — его просто-напросто трясло.

— Я что-то не так сказал? — удивлённо обернулся к нему Андрей.

"Да он же просто больной! И как я умудрился оказаться с ним рядом?" — удручённо думал Валик, пока они шли забирать свои пожитки, спрятанные неподалёку. Чумазые, все в крови и слизи, в порванной амуниции, они походили на бомжей или нищих. Бинты, язвы и опалённая шерсть на ухе Андрея только усиливали эффект.

За всеми приключившимися хлопотами, подступил вечер. Андрей решил сразу же отправиться к тракту. Тем более, что там находился источник, на котором можно было хоть как-то привести себя в порядок.

Когда они добрались до места, Гелиос приближался к гряде Небесных когтей, высившейся на востоке. Скоро стемнеет. Едва добравшись до воды, Валик тут же облегчённо выдохнул и бросил вещи. Всё тело ужасно зудело, особенно там, где была шерсть, и, честно говоря, попахивало. Причём попахивало так, что с некоторых помоек несло мягче. Каждая мелкая ранка, не говоря уже о крупных, причиняла неудобство и грозила загноится. Андрей выглядел не лучше.

"Это всё он, если бы я только знал с кем связался!" — внутренне причитал Валик. Во время этих мыслей, его то и дело против воли пробивало на дурное хихиканье.

Однако не успели наёмники даже умыться, как из-за поворота дороги вылетела карета. Это было роскошное средство передвижения, выполненное из дорогой красной древесины, украшенной резьбой и кованным отполированным металлом. Несли её четыре бодрые лошади явно недешевой породы, отчего длинное синее перо, притороченное над крышей, развивалось на ветру, будто флаг.

Кстати о флагах и гербах, дверцы кареты были украшены изображением оскалившегося волка. Правда, между нами говоря, волк сильно смахивал на крысу. Даже клыки у него были как-то уж очень криво нарисованы, и больше походили на передние резцы, но хозяева герба сильно гордились им. Кучером кареты выступал довольно широкий на вид дяденька с пышными усами, облачённый в дорогие металлические доспехи с выгравированным на груди мятным листом. Позади кареты, верхом на лошадях, ехало ещё двое не менее широких дядек, также облачённых в металл. Их хвосты горделиво топорщились. Длинные мечи, притороченные к их поясам отбивали такт при каждом шаге лошадей.

— Ик! Паладины, хи-хи! — от неожиданности Валик едва не подавился слюной. Его чумазая рожа, грязные торчащие уши и распахнутый рот выдавали крайнюю степень удивления.

Не нужно быть гением, чтобы понять — эта группа паладинов явилась из столицы, до которой, кстати, было недалеко. Вопрос был в том, кого они сопровождают. Судя по антуражу, это должно быть важная персона. Однако, положа руку на сердце, в данный момент Андрею было абсолютно до фонаря, кого там бесы несут. Он просто пытался промыть глаза от песка и крови и не собирался прерываться на созерцание проезжих. Однако, вопреки ожиданиям, карета не проехала мимо, а тоже остановилась возле источника.

Остановив лошадей, широкий кучер медленно повернулся к двоим, что занимали источник. Его толстый, словно питон, хвост мрачно похлопывал по сиденью. Скользнув взглядом по невозмутимому Андрею, который всё ещё умывался и даже не соизволил повернуться, здоровяк вперил взгляд в ошарашенного Валика. После чего с резкой и в то же время брезгливо-пренебрежительной интонацией, будто пиная лошадиное дерьмо, гаркнул.

— А ну, пшли отсюда! — у него был каркающий, неприятный для слуха голос.

Валик тут же вздрогнул, словно осиновый лист, и, что-то невнятно забормотав и спотыкаясь, отошел от воды и засуетился, собирая свои, а заодно и Андрея, манатки. Однако Андрей был другого мнения. Может в другой раз он бы и уступил, причём без единого слова. В конце концов он не был фанатом бессмысленных понтов, но только не сейчас.

— Простите, что? Почему мы должны уходить? — спокойно обернулся он на окрик.

— Ты что, глухой?! Свали, пока… Пресвятая мята! Да ты больной! — осекся паладин, заметив черные отметины и бинты, однако тут же добавил. — Из уважения к твоему недугу, я не буду тебя бить. Возблагодари Великого Бога Кошачьей мяты и убирайся, пока я не пнул тебя под зад!

— Не думал, что досточтимый Орден паладинов промышляет тем, что угрожает нуждающимся, — упорствовал Андрей.

— Последний раз предупреждаю, — процедил сквозь зубы кучер. Сейчас он совсем не походил на доброго рыцаря, спасителя обездоленных. Вечерние тени очертили и выразили контуры его лица, отчего оно стало жутким. Острые чёрные уши паладина торчали над головой, как рога.

— Заповеди Великого и милосердного Бога кошачьей мяты, подтверждённые Великим Советом мудрецов, гласят: "Не отринь нуждающегося"

— Что ты несёшь? — ошалел от такого выступления усатый, однако Андрей и тут не угомонился.

— А "Закон о всяческих путешествиях", регламентированный Советом мудрецов, прямо говорит, что "источники и иные природные ресурсы, расположенные на дороге и всячески помогающие в успешном её преодолении, являются достоянием всякого путника и не могут быть взяты в единоличное пользование, либо закрыты кем-либо для пользования сугубо собственного". Вы же опора всех котолюдей и порядка, вы пример для всего общества, и при этом ведёте себя таким скотским образом!

— А ну заткнись, мерзкий урод, ты слишком много болтаешь! — в этот момент в воздухе раздался свист. Это кучер паладин раскрутил свой кнут и опустил его на Андрея. Орудие должно было рассечь грязный рот идиота, который, судя по всему, искренне не понимал разницы между номинальными законами и их реальным исполнением. Однако… ничего не вышло. У усатого даже рот приоткрылся, когда он обнаружил, что его кнут поймали. И чей кнут — паладина, тренированного котолюда, элитного бойца, способного рассечь муху на лету и разбить камень ударом кулака!

Завидев это, двое паладинов, сопровождавших карету, тут же соскочили с лошадей и потянулись за мечами. Ситуация явно накалялась.

Наблюдая это, Валик, так и не успевший свалить подобру-поздорову, плюхнулся на задницу. От страха он начал судорожно хватать воздух, словно выброшенная на берег рыба. С тех пор, как он повёлся с Андреем, он слишком часто стал попадать в переделки. Внезапно его пробило на тоненький смешок, вышедший необычайно громким. Это ещё сильней взбесило усатого. Однако, как бы тот не тянул, вернуть хлыст обратно он не мог, поэтому так и стоял, злобно выпучив глаза.

— Я не собираюсь с вами драться, я прошу лишь возможности остаться у источника. Мы — наёмники и охотники на нежить. Мы с вами делаем одно дело! Сегодня мы пережили тяжёлое сражение, поэтому измотаны и получили множество ран. Когти скелетов полны заразы. Если раны не промыть и не обработать, случится гангрена и заражение крови. До другого источника идти несколько часов, а на дворе вечер. Мы же не можем идти по лесам и ущельям ночью! Поймите и нас тоже! У источника полно места, хватит на всех! — продолжал увещевать Андрей.

— Что там за заминка? — в этот момент из кареты донёсся чей-то надменный голос.

— Никакой задержки, господин советник, совершенно никакой! Сейчас мы в кратчайшие сроки со всем разберёмся! — услышав этот голос усатый стал как-то сразу мямлить, будто перед своим батей в детстве, когда разбил чашку из кухонного сервиза.

Он тут же бросил свои тщетные попытки и отпустил хлыст, а затем, кивнув ещё двум паладинам, молниеносно выхватил меч и спрыгнул на землю. А мечи у Орденцев были что надо. Изящные и длинные, в половину их роста, со сложным рунным узором, дававшим оружию небывалую прочность. Ещё одной руны Андрей не знал. Он не был большим знатоком рун, но подозревал, что это какая-то руна атаки. Скорее всего руна остроты или огня, у разных паладинов было по-разному.