Редакционное задание (СИ) - Белая Яся - Страница 3

Я робко вскидываю глаза и буквально впитываю образ мужчины.

Сейчас, когда он так близко, видно, что глаза у него удивительного оттенка — тёмно-зелёные. Обычно — из-за тёмных длинных ресниц (мне бы такие, вместо моих обрубков!) — они кажутся карими. А вот волосы у него — темнее ночи и слегка вьются: сказывается восточная кровь. Смуглая кожа, нос с чуть заметной горбинкой, чётко очерченные губы, волевой подбородок. Если к этому ещё добавить высокий рост — наверное, точно больше метр девяносто — широкие плечи, стройную подтянутую фигуру, то начинаешь понимать — Аполлон Бельведерский нервно курит за углом.

В одежде Базиров предпочитает милитари, который ему очень идёт. Вот и сейчас на нём чёрная водолазка, холщовая ветровка цвета хакки, камуфляжные брюки с множеством накладных карманов и тяжелые ботинки.

Он складывает руки в замок, и я судорожно сглатываю, залюбовавшись тонкими аристократическими пальцами.

О, дорого я бы отдала, чтобы ощутить их прикосновение.

Сколько ему лет? Наверное, слегка за тридцать. Самый пикантный мужской возраст.

Я отмечаю и щетину на щеках, и залёгшие круги под глазами, и общий, слегка усталый вид — Базиров только недавно вернулся из очередной «горячей точки». Рассказывают, он уже дважды был ранен.

У меня во рту пересыхает от восхищения этим мужчиной.

— Олеся Давыдова, да? — уточняет он, одновременно убивая и воскрешая меня этим вопросом.

Киваю. Говорить нет сил.

Почему-то кажется, что голос звучит, как воронье карканье.

— Не представите мне свою очаровательную спутницу?

И я бросаю на смущённую донельзя Лариску полный ненависти взгляд. Она не виновата, что природа наделила её смазливой мордашкой. Рядом с ней я чувствую себя уродкой. И второй раз за сегодня при мужчине стыжусь нелепых синих прядей, которые лишь пару дней назад казались мне такими крутыми и стильными.

— Лариса Дороненко, — представляется подруга сама, и я ненавижу её ещё больше, потому что голосок Ларки льётся певучей мелодией.

Она протягивает ему свою маленькую ладошку с тоненькими пальчиками, и Базиров её галантно целует.

А куда мне девать руки — пальцы пухлые, ногти обкусаны.

И глупое сердце грохочет так, что я удивляюсь, как на меня не оглядываются люди в кафе.

Я замечаю, как Ларка краснеет от удовольствия, и впервые в жизни хочу убить человека! А ведь это — моя дорогая подруга. Да что со мной.

Начинаю суетливо собираться:

— Нужно ещё в редакцию забежать, отчитаться, — говорю я, вставая, и тащу сумку. Даже этот «корабль», прежде такой любимый, кажется, нелепым и ужасным.

— Думаю, стоит поспешить, пока у Мироныча хорошее настроение.

Мироныч — наш шеф. Вернее, его фамилия Миранович, но зовут его все исключительно «Миронычем».

Всё это Базиров говорит, не выпуская Лариных пальчиков.

И я на секунду залипаю на красоте контраста — узенькая женская ладошка, бледная и нежная, в большой смуглой мужской руке. И ловлю себя на том, что они вообще будут красиво смотреться вместе: высокий мужественный Ираклий и тоненькая, будто тростинка, изящная Лариска.

Вот у неё мило всё — растрепанные волосы, чуть растянутый свитер, скрывающий фигурку «песочные часы», даже брелок с каким-то анимешным зверьком, который болтается на её рюкзачке, и тот очень мил.

Мне здесь не место.

Ещё раз салютую им — они о чём-то говорят, но из-за грохота сердца в ушах я ничего не слышу — уже собираюсь уходить, когда вату в моей голове прорезает рингтон. Звонят Базирову (я не буду думать о том, что даже мелодия у него на звонке — моя любимая!) и на широком дисплее его телефона чётко высвечивается имя звонящего — Кирилл Т.

Снова совпадение?

Или…какая-то дьявольская игра, в правила которой меня забыли посвятить?

Базиров поднимается и, вежливо извинившись, уходит с телефоном.

До меня доносится:

— Да, Кир, хорошо.

Выходит — общение близкое. А значит, знакомы давно и коротко. Но логическую цепочку подзависшая я достроить не успеваю.

— Прости! — потерянно шепчет Лариса.

Я не сразу въезжаю, а когда доходит, горько хмыкаю:

— Дура, что ли. За что мне тебя прощать?

— Но он же нравится тебе, — тоскливо произносит она, не сводя глаз со своей чашки кофе. — Это сразу видно.

Блин, как же глупо так палиться! Но я не хочу пока об этому думать. Вновь присаживаюсь рядом, беру Ларку за руку — всё-таки подруга и притом — неплохая.

— Миллионам девчонок по всему миру нравится Иен Сомерхолдер. И что теперь?

— Но он же не Сомерхолдер. Может, у вас бы всё и вышло, — совсем печально и совсем тихо говорит она, нервно теребя льняную салфетку.

— Ничего бы не вышло, — честно и грустно признаюсь я. — Мы уже год знакомы, а он, как ты видела, едва вспомнил моё имя.

— Глупости, — мотает головой Лариска, — если бы он вот так вошёл, а тут бы не было меня, то вы бы познакомились поближе. Ты просто сама не знаешь, какая ты на самом деле красивая, яркая… — Лариса печально вздыхает, — это всё моя кукольная внешность виновата.

Я хмыкаю:

— Ларка, ты невозможна! Другие девушки радовались бы, что они красивы, как куколки, а ты — сожалеешь.

— Да, потому что сейчас из-за этой дурацкой куколки пострадал хороший человек!

— Да брось, Ларка, — фыркаю я, — что-то не очень ты обо мне думала, когда Базиров тебе руки целовал.

— Верно, — соглашается она, — это как гипноз какой-то. Наверное, снова его внешность виновата. Я таких красивых только в кино видела. А ещё эта чисто мужская харизма. Знаешь, рядом с ним сразу же начинаешь чувствовать себя, как за каменной стеной. Боже! — восклицает Лариса и хватается за голову: — Да у меня же Пашка есть! Я чуть не изменила ему! Слушай, похоже этот твой Базиров — дьявол во плоти.

— Пашка? — мы давно не общались, да и не знаю я всех её бойфрендов. Не интересовалась как-то.

— Ну да, он старший менеджер у нас в смене. Помнишь, я тебе рассказывала о нём. Ему одна писательница, стерва рыжая, сердце разбила. А если ещё и я… Бедный мой Пашенька! Надо ему позвонить!

Она поднимается, хватает рюкзак:

— Я пойду. Честно сказать, после работы устала адски. Хочу спать. И кот у меня не кормлен.

Только Ларка собирается уходить, как появляется Базиров.

— Лариса, уже уходите? — зачем-то спрашивает он, хотя и сам всё видит.

— Да, мне уже пора, — говорит она, глядя в себе под ноги.

— Давайте провожу, — порывается он.

Но Лара вскидывает узкую ладошку, которую Базиров ещё недавно держал в своей, и говорит почти строго:

— Не нужно.

Базиров смотрит ей вслед потерянно и…виновато.

Потом садится за стол и спрашивает:

— Я что-то сделал не так? Чем-то обидел вашу подругу?

Пожимаю плечами — меньше всего мне хочется быть третейским судьёй в этом вопросе.

— Вы ей понравились, — произношу я, не упуская мелочной возможности поддеть его.

— И? Поэтому она ушла? — непонимающе говорит Базиров.

— Да, у неё есть парень. Они собираются пожениться.

И я впервые вижу, как человек сникает — будто цветок вянет на глазах.

— Понятно… — каким-то убитым голосом произносит он, — мне, наверное, следовало спросить…

— Наверное, — отзываюсь я.

Снова встаю, на этот с твёрдым намерением уйти.

И у меня получается, потому что никто меня не останавливает. Когда оглядываюсь от двери, замечаю, что Базиров сидит, сцепив руки, и смотрит перед собой невидящим взглядом.

Я выскакиваю на улицу, судорожно хватая ртом воздух. Злобный демон во мне ехидничает: «Так и надо этому красавчику! Небось не привык, что его отшивают!» А ангел?.. Ангел просто плачет: уж слишком остро мы с ним чувствуем чужую боль…

…в редакцию приезжаю со стаканчиком кофе, купленном набегу в KFC, и в полнейшем душевном раздрае.

— Бегом к шефу! — встречает меня замглавреда Дарья Саган. — Уже пять раз тебя спрашивал.

— А позвонить мне было не вариант? — злюсь.