Адская кухня - Дивер Джеффри - Страница 11

• Предыдущая
• 11/72
• Следующая

— Пятьсот.

Бейли замялся.

— Не знаю, хватит ли этой суммы…

— Луис, Этти невиновна, — решительно заявил Пеллэм. — А это значит, на нашей стороне господь бог. Неужели в этом случае не полагается скидка?

— В Адской кухне? — громогласно расхохотался адвокат. — Это место забыто богом. Дайте мне шесть сотен, и я сделаю все что в моих силах.

Он развернул план города на дорогом кухонном столе.

Разгладил бумагу длинными, тонкими пальцами. Сынок получал наслаждение от контакта с бумагой, так как знал, что это перевоплощенная плоть деревьев. Он любил слушать ее шуршание, ощущать прикосновение к ней. Сынок знал, что бумага прекрасно горит.

Оторвавшись от плана, он огляделся вокруг.

И снова вернулся к большому листу бумаги. Это был подробный план Манхэттена. Сынок провел пальцем по разноцветным линиям улиц, отыскивая здание, в котором находился в настоящий момент. Наконец он дорогой шариковой ручкой отметил его крестиком. Затем отпил имбирного пива из хрустального фужера.

Послышался шорох и что-то похожее на кошачье мяуканье. Сынок бросил взгляд вправо — на свидетельницу, которая пыталась заигрывать с Джо Баком. Бедная рыжеволосая агент Скаллери из компании «Эрнст и Янг»: должно быть, на работе ей платили уйму денег, потому что квартира действительно была очень неплохой. Сынок оглядел женщину с ног до головы и снова решил, что ей было бы гораздо лучше носить волосы длинными, как у него. Она лежала на боку, связанная по рукам и ногам скотчем. Рот у нее был тоже заклеен.

— Этот ваш сериал по телевизору, — равнодушно произнес Сынок. — Знаете, я на самом деле не верю, что ФБР занимается всем этим. Неужели вы полагаете, что федеральным агентам есть какое-либо дело до инопланетян?

Он говорил ласково, но рассеянно, водя пальцем по пестрым квадратам плана — они напоминали Сынку кубики, которые подарила ему в детстве мать.

Здесь.

Он отметил еще одно здание.

И здесь.

Еще одно. Отыскав несколько зданий, Сынок отметил их крестиками. Работа предстоит большая. Но Сынок ничего не имел против работы. Доброе дело само является лучшей наградой за себя.

Испуганно посмотрев на него, агент Скаллери принялась выбивать ногами быструю, испуганную дробь.

— Ну же, ну же, ну же.

Тщательно сложив план города, Сынок убрал его в задний карман. Ручка отправилась в нагрудный карман, предусмотрительно закрытая колпачком. Сынок терпеть не мог, когда его одежда была испачкана пастой из стержней. Встав, он обошел вокруг агента Скаллери, которая продолжала лягаться, кататься по полу и мяукать.

Направившись на кухню, Сынок внимательно изучил газовую плиту с духовкой. Это была самая совершенная дорогая модель, но Сынок рассматривал кухонную технику только с позиций своего ремесла. Свою плиту он использовал только для того, чтобы кипятить воду и заваривать чай из трав. Сынок употреблял в пищу исключительно овощи и никогда их не готовил; он находил омерзительной саму мысль о том, чтобы нагревать продукты питания. Опустившись на безукоризненно чистые плитки пола, Сынок открыл духовку. С биметаллическим клапаном, перекрывающим подачу газа, он разобрался за пять секунд, а со шлангом подачи — за десять. Помещение стало наполняться терпким запахом ароматизатора, который подмешивают к природному газу (сам газ не имеет запаха). Сладковатым, горьким и странным образом манящим — чем-то напоминающим тоник.

Затем Сынок сходил к входной двери и щелкнул выключателем, проверяя, какая лампочка зажглась — под потолком в прихожей. Встав на стул, Сынок приподнялся на цыпочки и разбил лампу гаечным ключом, обсыпав себе волосы и плечи стеклянной крошкой. Потолки в квартире были высокими, и ему пришлось вытянуться во весь рост, чтобы дотянуться. Прыгая на стуле, он представил себе, как высокая агент Скаллери смеется над ним.

Однако хорошо смеется тот, кто смеется последним, решил Сынок, вернувшись на кухню. Смерив презрительным взглядом лежащую на полу женщину, он достал из сумки банку с «сиропом» и плеснул агенту Скаллери на юбку и блузку. Та попыталась отползти от него как можно дальше.

— Ну, а кто смеется теперь, а? — спросил Сынок.

Он прошелся по квартире, гася свет и закрывая все шторы. Вернувшись к входной двери, Сынок вышел в коридор, оставив дверь чуть приоткрытой. Спустившись вниз, он записал фамилии шестерых жильцов дома.

Полчаса спустя Сынок стоял в будке телефона-автомата в квартале от дома, зажимая трубку подбородком, держа в одной руке недоеденное манго, и набирал другой номер.

С пятой попытки ему ответили:

— Алло?

— Скажите пожалуйста, это квартира Робертсов?

— Да, я Салли Робертс.

— О, здравствуйте, вы меня не знаете. Я брат Алисы Гибсон. Она живет в вашем доме.

— Алиса? Ну конечно, в квартире четыре-Д.

— Совершенно верно. Сестра как-то упомянула, что вы живете с ней в одном доме, и я узнал номер вашего телефона по справочнику. Понимаете, я несколько встревожен.

— А в чем дело? — голос женщины также наполнился беспокойством.

— Не так давно мы говорили с Алисой по телефону и она сказала, что ей очень плохо. Судя по всему, отравилась. Сестра положила трубку, а я попытался перезвонить ей, но мне никто не ответил. Мне очень неудобно просить вас, но, быть может, вы сходите к ней и проверите, как она себя чувствует? Я боюсь, как бы Алиса не потеряла сознание.

— Ну конечно же, схожу. Вы назовете мне свой телефон?

— Если не возражаете, я просто не буду вешать трубку, — сказал Сынок, заботливый родственник. — Вы так любезны!

Он откинул голову, прижавшись затылком к алюминиевой стенке будки. На ней тотчас же остались следы пота. «Ну откуда весь этот пот?» — снова подумал Сынок. Впрочем, на улице жара. Потеют все. Правда, руки дрожат далеко не у всех. Сынок прогнал эту мысль. Надо думать о чем-нибудь другом. Как, например, насчет того, чтобы подумать об ужине? Отлично. Что у него будет на ужин сегодня? Спелый помидор. Грунтовой, с плантации в Нью-Джерси. Найти такой будет нелегко. Немного соли и…

Фантасмагория. Звук сильного взрыва дошел до Сынка по телефону раньше, чем он услышал его в живую. Связь тотчас же оборвалась, так как телефонная будка содрогнулась под воздействием мощной ударной волны. Как это обычно бывает при взрыве природного газа, после яркой бело-голубой вспышки было очень мало дыма. Стекла ввалились внутрь от притока кислорода, затем тотчас же вылетели наружу, выпуская выделяющуюся при горении огромную энергию.

Пламя поглощает больше, чем испускает.

Некоторое время Сынок наблюдал за тем, как пожар распространяется до самого верхнего этажа дома, в котором жила покойная агент Скаллери. Занялась покрытая гудроном крыша, и белый дым быстро превратился сначала в серый, а затем в черный.

Сынок вытер руки о салфетку. Затем развернул план города и аккуратно обвел кружком крестик, обозначавший здание. Выбросив недоеденное манго, он быстро пошел навстречу спешащим зевакам, наслаждаясь их возбуждением и жалея о том, что они не знают, кого им надо благодарить за такое зрелище.

— Мать, как ты себя чувствуешь?

— Как она себя чувствует? — разнесся голос над холодным бетонным полом. — Как ее дела?

Этти Вашингтон лежала на койке, поджав колени к груди. Она открыла глаза. Ее первая мысль: Этти вспомнила о том, что у нее проблемы с одеждой. Она всегда очень заботилась о своем внешнем виде, отутюживала платья, юбки и блузки. Но здесь, в женском отделении центра предварительного содержания под стражей в среднем Манхэттене, где разрешают носить свои вещи — разумеется, без ремней и шнурков, — Этти Вашингтон осталась без одежды.

Когда ее привезли сюда из больницы, у нее был лишь бледно-голубой в горошинку халат с большим вырезом сзади. Без пуговиц, на завязках. Этти ужасно его стеснялась. Наконец одна из охранниц принесла ей тюремное платье. Синее. Стиранное не меньше миллиона раз. Этти сразу же прониклась к нему лютой ненавистью.

• Предыдущая
• 11/72
• Следующая